— А глаза-то блестят, — настороженно констатировал Амбарцумян. — Неспроста. Хотя еще неизвестно, что он курил…
— Есть план, — улыбнулся Вадим, — но не наркотик, другое. Вам не стыдно, друзья мои? В то время, как начальник рыщет по Крыму, выслеживая нашего главного злодея, подчиненные дуреют от безделья, не зная, чем заняться.
— Ну, почему же, — проворчал Капралов, вчитываясь в мелкий шрифт на упаковке копченых сосисок, — нам есть чем заняться. Вот, в магазин сбегали, правда, непонятно что купили…
— Никогда не читай, из чего сделан продукт. — Балабанюк отобрал у Капралова сосиски, бросил на стол.
— Так, отпускники, хватит, собрались, — решительно проговорил Вадим. — Как стемнеет, будем брать Нарбулу.
— Ты знаешь, где он? — встрепенулся Амбарцумян.
— А где я, по-твоему, был?
— Ну, не знаю. — Мы думали, ты к своим женщинам поехал…
Беспокойно кольнуло сердце. За несколько часов Вадим совершенно забыл о своих женщинах! Он скрипнул зубами и объявил повышенную боевую готовность. Всем проверить оружие (если еще не проверили), подобрать одежду. Потом он описал притихшей аудитории сложившуюся ситуацию. Отыскал лист бумаги, карандаш, набросал примерный план участка и объявил конкурс на лучший сценарий. Посыпались деловые предложения, среди которых были и толковые. Взять особняк несложно, главное, сделать это быстро, пока Нарбула «тепленький». Ну, и грамотно, разумеется, потери спецназу не нужны.
— Насколько категоричен приказ брать Нарбулу живым? — поинтересовался Рудницкий.
— По возможности, — подумав, ответил Вадим. — Если есть угроза участникам операции — однозначно валить. Если есть риск, что он уйдет, — тоже валить. Но учтите, если Нарбулу отправим в ад, то будем долго и муторно объясняться перед вышестоящим начальством.
— Охрана? — спросил Жилин.
— Сопротивляются — в расход, поможем товарищам попасть на сковородку. Массово сдаются — так и быть, пусть живут. Много вопросов, друзья мои, — подметил с улыбкой Вадим. — Может, вам пояснительную записку написать? Все, готовимся, в десять вечера выступаем.
Еще не начали работать, а он уже дико устал. Вадим облился водой из бочки за сараем, завалился на кровать в дальней комнате. Первым делом позвонил куратору группы полковнику Панькову:
— Приветствую, Эдуард Романович! Курортник беспокоит.
— Все отдыхаешь, майор? Имеются подвижки?
— Отдыхаем, Эдуард Романович. Сил уже нет отдыхать. Вечером идем на дело. Хотелось бы услышать от вас несколько добрых слов и отеческого благословения. — Вадим сжато изложил события прошедшего дня и наполеоновские планы на вечер.
— Ну, что ж, сын мой, благословляю, — напутствовал полковник. — Надеюсь, ты все учел. По возможности без шума — не нужен нам лишний шум в Крыму, он, как вода на мельницу, нашим западным партнерам. А схватим Нарбулу — утрем американцам нос. Действуй, Вадим, тебя ждет увлекательный вечер.
— А вы чем будете заниматься? — зачем-то поинтересовался Репнин.
— Пока работаю, — усмехнулся заместитель начальника управления, — потом супругу обещал сводить в кино и ресторан.
Вадим громко вздохнул.
— Зависть — это тяжкий грех, — назидательно произнес полковник и засмеялся: — Ничего, Вадим, дорастешь до моих лет — будет тебе и спокойная жизнь в теплом кабинете, и ресторан с супругой… или какой другой женщиной.
— Я не дорасту, — хмыкнул тот. — Кстати, Эдуард Романович, сейчас я вам вышлю несколько любопытных фото. Задачка на эрудицию. Может, знаете кого помимо Нарбулы. Или кто-то из ваших специалистов знает. Ловите!
Он отправил фотографии, после чего позвонил Лене.
— Господи, слава богу, — облегченно выдохнула она. — С тобой все хорошо, Вадим? Я боялась тебе звонить, ты же на работе, ждала, что сам позвонишь…
— Прости, не мог, — правда не мог. Не будем про мои дела, они потихоньку делаются. Прости, сегодня прийти не смогу, должен провести эту ночь в мужской компании…
— Господи, я не усну…
— Все в порядке, что ты переживаешь? Это не опасно.
— Мы же договорились не врать…
— Даже не знаю, как тебе доказать. Утром приду. Может быть, ночью. У вас как дела?
— Марина жалуется, что ты звонишь мне, а не звонишь ей. Она со злости отключила телефон…
— Ну, и как я ей в таком случае позвоню? — развеселился Вадим. — Она не очень обиделась, что я опять разрушил ее личную жизнь?
— Она была просто в бешенстве. Пришлось провести с ней воспитательную беседу — на предмет, что это не последний мальчик в ее жизни. Не знаю, что она поняла, но явно зауважала меня больше, чем утром…
От разговора остался осадок. Он ворочался на койке, чувствовал себя последней сволочью. Отвлек от неприятных мыслей куратор Паньков, снова образовавшийся в трубке.
— Знаешь, кто это, майор? — спросил он.
— Где? — не понял Вадим.
— В Караганде, — рассердился полковник. — Прекращай мечтать, сосредоточься. На твоих фотографиях, где еще. Один из них, разумеется, Нарбула, другой неизвестен — видимо, маленькая сошка, а третий, у которого залысины до затылка, — сам Станислав Янковский!
— Знакомый персонаж, — насторожился Вадим. Память заработала, выискивая нужную полочку с информацией.
— Еще какой! Станислав Владимирович Янковский, так называемый руководитель подполья в российском Крыму! Дружит с непризнанным меджлисом, яро выступал за права крымских татар, которые якобы ущемляют… Ты там видел хоть одного ущемленного?
— Я, — встрепенулся Вадим.
— Сравнение неудачное, — отрезал полковник и предложил: — Служил в милиции, был заместителем мэра заштатного закарпатского городка, вступил в ряды правых националистов, возглавлял боевое крыло какой-то фашистской «ассамблеи». Потом скорифанился с председателем меджлиса, у которого, кстати, тоже с головой неладно, выступал за торговую, морскую, энергетическую блокады Крыма, за войну с москалями до победного конца. Взрывал линии ЛЭП, тянущие электричество в Крым, мелькал на ток-шоу, где бил себя копытом в грудь, уверял, что начинает партизанскую войну в Крыму с оккупационным режимом, что уже готовит контингент из опытных бойцов, переправляет в Крым оружие. Так и ляпнул: либо я погибну, либо освобожу исторически украинский Крым. ФСБ дала маху — поздно поняла, что это не просто болтливый кретин, а кретин, собравшийся реально устраивать диверсии. В один прекрасный день Янковский пропал. Наши источники, близкие к курултаю, сообщали, что, похоже, он под «липовыми» документами перебрался-таки в Крым, где что-то замышляет… И вдруг — на! — всплывает в компании господина Нарбулы…
— Надеюсь, вы понимаете, Эдуард Романович, что это бомба? — вкрадчиво произнес Вадим. — Руководитель подполья, борющийся за «деоккупацию украинской территории» — без сомнения, герой в глазах Запада, — ведет прямые контакты с одиозным представителем Исламского государства, маститым террористом, объявленным в розыск даже на том же Западе… Это круто, Эдуард Романович, не находите?
— Это будет круто, если мы предъявим тому неоспоримые доказательства, которые невозможно опровергнуть, — проворчал куратор. — А посему приказываю, майор, брать этого террориста живым — надеюсь, он там тоже спит в объятиях проститутки. Ты одним ударом делаешь два архиважных дела, чуешь?
— Отпуск еще на пару недель? — улыбнулся Вадим.
— Ну, не настолько же, — ответил Паньков. — Ладно, Вадим, разберемся с твоими отпусками. Действуй.
Глава 6
Взошла луна, озарила изрезанный горный склон — глиняные валуны у подножия, кусты, покрытые глянцевыми листочками. Осветилась укатанная грунтовая дорога, широкий подъезд к воротам. В доме за бетонным забором было тихо и темно. Лишь изредка во дворе перекликались охранники. Полчаса назад в отдельных окнах за шторами поблескивал свет. Гости погуляли, поплескались в бассейне и успокоились, какого-то мощного сабантуя не было — просто дружеская вечеринка с привлечением прекрасного пола. На фоне фиолетового неба возвышалась глыба дома, увенчанная башенкой-тетраэдром. Со стороны участка еще тянуло дымком. Воздух насыщали пьянящие запахи ночи. Если прислушаться, можно было различить гул моря — к вечеру на нем разгулялся сильный шторм. До него было два километра, но акустика в прибрежном районе устроена таким образом, что казалось, будто море совсем рядом, можно пешком дойти.
Вадим выбрался из-за валуна, сполз вниз, скорчился за соседним камнем. Луна недолго висела над особняком — поморгала и спряталась за облачко. С участка доносились мужские голоса, бегал свет от карманных фонарей. Несколько раз заводили мотор — он чихал и глох. Мужчины о чем-то спорили — похоже, в эту ночь им было чем заняться.
— Мальчики заняты машинками, — нарушил тишину эфира Рудницкий. — В Багдаде все спокойно. Ждем дальше, командир?
