– Совсем обнаглели барбарески, собаки бешенные! – делился впечатлениями с приятелями один из моряков. – Их командор Аль-Драгут нарушает абсолютно все договорённости, нападает – в том числе – и на военные европейские суда. Представляете, он даже английских морских офицеров берёт в плен и отправляет в алжирские и марокканские баньо[12], где их выставляют на торги – в качестве обыкновенных рабов…
Под вторым фонарём скучал здоровенный детина самого устрашающего вида: ростом – метра два с кепкой, широкоплеч – просто беспредельно, украшенная багрово-сизым шрамом бородатая физиономия скалилась в зверином оскале, на левом боку здоровяка висел огромный тесак, из-за широченного пояса торчали сразу три пистолетные рукоятки.
– Куда прёмся, бродяги? – лениво рявкнул детина, многозначительно кладя ладонь на рукоять палаша. – Может, сбились с дороги, а? От ворот – поворот…
Лаудруп особым образом приложил пальцы правой руки к краю шляпы и скороговоркой произнёс несколько длинных и звонких фраз, показавшихся Егору полной абракадаброй.
– О, старая гвардия пожаловала! – удивился детина. – Сейчас этот пароль мало кто и помнит…
– Но, ведь, его никто и не отменял? – невозмутимо уточнил датчанин.
– Это точно, что никто не отменял! Потому, как некому отменять. Все отменяльщики уже давно приплясывают в Аду на раскалённых сковородках… Ха-ха-ха! Ладно, бродяги, проходите! Только, это… Вы, уж, там – не очень. Времена-то нынче уже другие, спокойные… Стрелять из пистолетов – в случае жаркой ссоры – запрещается под страхом смерти. Новая хозяйка очень строга в этом смысле, никому не даёт спуска, не смотря на высокие звания и ранги. Если что завертится, то кулаками работайте, ножами да шпагами…
Таверна «Сэр Генри Морган» состояла из одного большого зала общей площадью метров в четыреста пятьдесят квадратных. Столы и столики были расставлены в три неровных ряда, которые – достаточно условно – разграничивались между собой толстенными деревянными столбами, упирающимися в тёмный досчатый потолок. Более половины разномастных столов, на которых были расставлены такие же разномастные подсвечники с горящими восковыми свечами, пустовали. Напротив входа виднелась массивная и неуклюжая стойка бара, с правой стороны от стойки на второй этаж вела грубая лестница с низенькими перилами. Стены заведения были украшены только гладкими деревянными панелями. Ничто не говорило о том, что это место служит местом сбора и общения пиратствующих личностей.
Сразу же бросалось в глаза, что почти все посетители кабачка делились на две, примерно равные по численности группы, которые размещались в разных крыльях зала – по отношению к барной стойке. Справа, за частично сдвинутыми столами располагалось человек тринадцать-пятнадцать – с чёрными шляпами-пирожками на головах. Слева непринуждённо гуляли крутые ребятишки, головы которых украшали цветастые платки-банданы.
Впрочем, и те, и другие не обратили на новых посетителей ни малейшего внимания. Ещё трое пожилых моряков сидели за отдельным столиком около самого входа – невозмутимо дымили трубками, изредка прикладываясь к оловянным высоким кружкам. По другую сторону от входной двери торжественно замер рыцарь (ненастоящий, понятное дело), сжимающий в железных перчатках длинный двуручный меч.
Лаудруп спокойно прошёл к низкому дубовому столу, расположенному в естественной нише, образованной левым торцом барной стойки и двумя широкими прямоугольными столбами. Одна сторона стола вплотную примыкала к трактирной стене, вокруг трёх других были расставлены пять неуклюжих, визуально очень тяжёлых табурета.
– Рассаживаемся! – уверенно пригласил датчанин и несколько раз негромко постучал ладонью по горизонтальной доске бара.
– Подойду ровно через пять минут! – донеслось из-за приоткрытой двери, ведущей, очевидно, на кухню.
«Не верю, что здесь только один зал. Демократия и равенство никогда не являлись отличительными чертами пиратства, наверняка, имеется ещё пару помещений, обставленных побогаче, для морских разбойников рангом повыше», – подумал Егор, а вслух негромко спросил у Лаудрупа, с которым сидел рядом:
– А что располагается на втором этаже?
– Что сейчас – не знаю, – честно ответил Людвиг. – А в моё время там, опять же по слухам, находились апартаменты для людей важных и заслуженных. Таких, к примеру, как всё тот же приснопамятный Генри Морган.
– А почему одни сегодняшние посетители таверны носят на головах чёрные шляпы, а другие – цветные платки?
– Ну, это просто такие опознавательные знаки. Которые в шляпах, они специализируются на испанских галеонах, перевозящих из Южной Америки золото. Вернее, это лет восемьдесят-девяносто назад галеоны перевозили золото, а сейчас, в основном, только серебряную руду таскают из чилийских и перуанских рудников. А «платки» работают по всем остальным торговым судам, исключая, естественно, английские. И те, и другие тайно вносят долю с добычи в казну английского короля. Вот, такая нехитрая арифметика…
Наконец, к их столу, блестя хитрым еврейским глазом, подошёл пожилой трактирщик, больше похожий на классического раввина из почтенной синагоги, разве что без пейсов, склонившись в шутовском поклоне, вежливо поинтересовался:
– Что прикажите подать, уважаемые ловцы удачи? Сегодня могу предложить неплохое вино с острова Мадейры. Свежий завоз, знаете ли. Покушать? Отличные свиные рёбрышки, говяжий антрекот…
– Эй, милейший! – Лаудруп небрежно приподнял край шляпы, указательным пальцем другой руки коснулся приметной серьги в ухе.
– О, какие у нас сегодня гости! – тихонько восхитился трактирщик и тут же заверил: – Ваш заказ уже принят, всё будет выполнено в лучшем виде! – помявшись несколько секунд, добавил: – Как в былые времена…
– Я потом загляну к тебе, уважаемый! – негромко пообещал датчанин. – Поболтаем немного…
Старый еврей, громко шаркая ногами, обутыми в низкие войлочные туфли, отдалённо напоминающие русские валенки, удалился за барную стойку. Лаудруп поднялся на ноги, неторопливо прошествовал к входной двери, где за отдельным столиком солидно беседовала троица пожилых моряков, приподнял в приветственном жесте шляпу, обменялся со стариками несколькими короткими фразами, получив приглашение, вежливо присел на край дубовой скамьи и, раскурив фарфоровую трубку, включился в общую обстоятельную беседу.
Появились два шустрых боя с деревянными подносами в руках. Выставили на стол два солидных керамических кувшина, квадратную бутыль тёмно-синего стекла, украшенную выпуклыми якорьками, несколько длинных плошек с различной закуской и пять пустых оловянных кружек, отвесив почтительные поклоны, удалились.
– Странно как-то пахнет! – подозрительно поводив носом над одним из кувшинов, отметил Илья Солев, после чего разлил тёмно-кремовую жидкость по кружкам и предложил нехитрый тематический тост: – Ну, чтобы в наши рваные паруса всегда дул только попутный ветер!
Они сделали по несколько глотков незнакомого напитка.
– Немного похоже на наш русский квас, но с лёгкой горчинкой. Также присутствует и привкус хмеля, – сообщил Фролка Иванов. – Впрочем, и шведское пиво напоминает слегка.
– Скорее всего, это знаменитый английский эль, – предположил Егор.
А, вот, закуска изысканностью и утончённостью не поражала – солёная скумбрия, порезанная крупными ломтями, полосы слегка подкопченной солонины, хлебные сухари, разломанные на мелкие кусочки, маринованные оливки.
– Очевидно, нам предложили классический джентльменский набор, – понимающе улыбнулся Егор. – Мол, это только тонконогие пижоны употребляют в пищу всякие и разные разносолы, флибустьеры же старой закалки – даже на берегу – довольствуются грубой корабельной пищей. А в квадратной бутыли, наверняка, содержится обыкновенный ямайский ромус.
Лаудруп, минут десять переговорив с пожилыми моряками, вежливо раскланялся и удалился за стойку бара. Вокруг всё было спокойно и благостно, ничего необычного не происходило, новые посетители не появлялись.
– Да, очень похоже, что горячая заварушка на сегодня отменяется, – разливая по кружкам напиток из тёмно-синей бутылки, огорчённо пробормотал Ванька Ухов. – А я уже, понимаешь, настроился…
«Обычный ром! Что я тебе говорил?», – высокомерно усмехнулся внутренний голос. – «А, вот, этого Ухова, братец, гнал бы ты в три шеи! Язык уж больно длинён у мерзавца! Сглазит ещё, не дай Бог…».
Ещё минут через пять-семь появился Лаудруп, уселся на прежнее место, молча, наполнил оловянную кружку жидкостью из керамического кувшина, в несколько крупных глотков опорожнил до дна, наспех обтёр рот рукавом камзола, бросил в рот пару оливок и, довольно улыбаясь до самых ушей, громко заявил:
– Отличный эль! – после чего перешёл на шёпот, склоняясь над столом в сторону собеседников: – И новости неплохие, в смысле, для нас. Во-первых, на острове Ямайка произошло повторное землетрясение. Всё, город Порт-Ройал[13] – это гадкое пиратское гнездо – окончательно опустился на дно Карибского моря. Кроме того, утонул – вместе с «Гнедым Жеребцом» – капитан Джек Калико, попал в плен к алжирским барбарескам Стенд из Дублина… Ну, и ещё много всякого, очень полезного. Но об этом я расскажу уже потом, в более спокойной обстановке.
