На рассвете следующего дня мы с напарником отправились навстречу очередному приключению. Постоянно сверяясь с картой и компасом, мы шли сквозь джунгли к нужному месту, рассматривая флору и фауну. Еще ведь нужно выполнить поручение Аннушки и привезти лианеллию тропическую. Магистр нарисовала мне ее и дала точное описание, предупредив также об ее едком соке и о том, что срезать ее нужно только в перчатках, иначе разъест руки. Но это мы оставили на потом, нарвем на обратном пути, благо ее тут в изобилии. Эти гибкие лианы с коричневой кожицей свисали чуть ли не с каждого дерева.
К обеду мы устали, упарились и исчесались. Хотя густая крона тропических деревьев хорошо укрывала от прямых солнечных лучей, но жарко было неимоверно. Духота, влажность, густой запах испарений и южных растений, мошкара, змеи… Да-да, и последних тут имелось в избытке. В какой-то момент я поняла, что окончательно замучилась отгонять от себя тучи мошек, жаждущих добраться до моего тела, и активировала физический щит. Эх, ну где же взять хотя бы самый простенький репеллент?
– Кир? – глянул на меня Карел.
– Не могу больше! – посетовала я. – Всю обглодали уже! Такими темпами к нужному месту дойдет лишь мой скелет, обтянутый кожей, ибо всю кровь высосут эти мелкие сволочи. Вернемся к морю, пополню резерв, а сейчас – сдаюсь.
– Грозная ведьма, не боящаяся ни ррыгра, ни дерханов, спасовала перед комариками, – рассмеялся он.
– Ни те, ни другие не пытались высосать меня досуха. Я, кстати, до сих пор не встречала ррыгров живьем. И вообще, я есть хочу! У меня на нервной почве аппетит… – Отшвырнув с дороги толстую блестящую змею палкой, которую использовала как посох, я закончила: – Проснулся. Говорят, из змей получается вкусный суп.
Карел вытаращился на меня и передернулся, а чешуйчатый гад, будто поняв, на что я намекала, быстро уполз подальше от кровожадных путников. Только хвост и мелькнул. Во время привала напарник осторожно уточнил, пошутила ли я насчет змеиного супа. И каков же был его ужас, когда я начала рассказывать про «кухню народов мира». Он более-менее стоически выдержал рассказ о гнилом сыре из козьего молока с личинками мух внутри. Том самом, что подают на Сардинии. Сбледнул при упоминании, что кошек и собак жарят и считают это нормальным в некоторых странах. Передернулся от отвращения, слушая о супе из морских свинок и перемолотых в блендере сырых лягушках, которые якобы являются афродизиаком. Во всяком случае, в Перу в этом уверены. Доконали графа Вестова тухлая акула – главный исландский деликатес, жареные пауки и саранча – любимые в азиатских странах, большие белые личинки, обожаемые жителями Австралии. Несчастная жертва моего длинного языка позеленела, стремительно нырнула в кусты, и оттуда понеслись весьма характерные звуки. М-да. Карела в Азию, наверное, везти не стоит. Это я ему еще про остальные международные «вкусняшки» не поведала. Там такой треш, что даже думать противно. Я когда читала о них в Интернете, сидела, прижав к губам платок, и сдерживала физиологические порывы. Но то я – закаленное свободой слова и доступом к любым фотографиям и видео дитё XXI века. Морщилась, ужасалась, но читала, а потом еще и с одноклассницами обсудила, и мы вместе подвергли остракизму всю эту пакость. А тут – нежное (не до конца еще мной испорченное) существо из другого мира. Конечно же, бедный Карел не выдержал. О! Надо будет Извергу рассказать. Он же суровая непробиваемая ледышка, ему все нипочем, наверное.
Разделить с прожорливой бессовестной мной трапезу Карел отказался, как я его ни уговаривала. Пожав плечами, я умяла свою порцию, и мы снова отправились в путь. Вот вроде и идти не так чтобы далеко, если из расчета пять километров в час, но, учитывая сложность пути по тропическому лесу, мы потратили в итоге весьма прилично времени и добрались до цели лишь к вечеру. Устали при этом и упарились, словно дрова рубили. Хотя почему «словно»? Порой и правда рубили, только не дрова, а ветки и лианы, которые загораживали дорогу. Хорошо, что мы предусмотрительно взяли с собой по рекомендации хозяйки дома, в котором гостевали, местные аналоги мачете. Мечи-то остались в столице, у нас с собой из оружия были лишь кинжалы, револьверы и заколки-стилеты.
А вообще, хорошо, что тут нет хищников. Не хотелось бы отстреливаться от какой-нибудь местной киски, решившей нами пообедать. Мы пока что револьверы с собой таскали больше для украшения и устрашения, так как они ни разу нам не пригодились. И слава богу!
– Все! – с облегчением плюхнулась я на поваленное дерево, убедившись сначала, что не сяду на гнездо термитов или муравьев. – Отдыхаем, потом готовимся к ритуалу. Напомни, во сколько становится видна Дрогуша?
Карел, поморщившись, достал из сумки тазик (название с моей легкой руки прилипло намертво), бубен, гороховые бусы и метелку из перьев. Хе-хе, моя гордость!
К назначенному часу мы были готовы, насколько это возможно. Из фляги, взятой специально для этих целей, наполнили водой тазик и установили на земле. Карел разделся до брюк. Даже сапоги снял, так как мы уже выяснили, что орки проводили ритуалы босиком. Снимать штаны напарник отказался, хотя я намекала, что вряд ли серокожие жители степей ходили в них. На шею парню я лично надела костяной кулон на новом шнурке и связку бус (сама каждую горошинку нанизывала на нитку), стараясь при этом не смеяться. Впрочем, Карел все равно прекрасно чувствовал мое настроение и потому зыркал, намекая взглядом, что хоть слово – и быть кому-то отшлепанной.
– Да молчу я, молчу, – кусая губы, чтобы не расхохотаться, поправила я ему на груди украшения.
– Вот и молчи! – проворчал он. – А то я не вижу, что тебя распирает…
– Ты такой… няшный, – выдала я и отскочила подальше.
– Не знаю, что это значит, но когда узнаю, Кир-рюша, защекочу и покусаю, – скорчил он мне злобную рожу и оскалился.
Я таки не выдержала и залилась смехом, ибо сил терпеть уже не было. Злиться на меня Карел все равно долго не умел, так же как и я на него, поэтому осмотрел себя, выпятил грудь, втянул живот, воздел руки к небу и испустил боевой клич. После чего присоединился к моему веселью.
Хохотали мы просто до слез. Вероятно, так выходили напряжение и усталость. А успокоившись, разожгли костер, благо с дровами проблем не было.
– Ну… давай, что ли, – произнесла я, посмотрев в небо.
Карту звездного неба мы выучили, пока плыли на корабле, и сейчас я легко нашла почитаемую орками звезду, дарующую жизнь.
– Никогда еще себя таким дураком не чувствовал, – с улыбкой вздохнул новоявленный шаман.
– Да ладно тебе! Думаешь, я не была шокирована, очутившись в чужом мире, выяснив, что я маг, да еще и ведьма? А тут всего-то попрыгать с бубном и нюхнуть травки, – хихикнула я.
Скрипнув зубами, Карел замахнулся на меня куриной метелкой, и я зажала рот ладошкой, давая понять, что все, молчу!
Как помощница шамана я подала ему бубен, палку, еще раз зачем-то поправила бусы. Нравятся они мне, да. Проверила, что в воду, налитую в тазик, не залетят искры от весело потрескивающего костра, и бросила в огонь щепотку ритуального порошка. Он вспыхнул, и сразу же потянулся тяжелый пахучий дымок.
Уныло и печально загудел бубен, отзываясь на следовавшие один за другим удары, пока Карел не поймал ритм. Довольно странный ритм, кстати. Откуда напарник взял его, я не знала, но отчего-то была уверена – это именно то, что надо. Аромат сожженных трав окутал пространство вокруг костра, и хотя я отошла чуть в сторону, чтобы не мешать ритуалу, все равно чувствовала, как искажается зрительное восприятие, тяжелеет голова, а тело, наоборот, становится легким, словно невесомым. Бедные шаманы! Так ведь и снаркоманиться легко. Раз попляшешь под звездой, нанюхавшись травки, другой раз, и сам не заметишь, как заработаешь зависимость. Или они и так были кончеными людьми? В смысле орками. Если без наркотиков договориться с богами было никак, то, думается, я права.
Карел, отбивая дикую рваную мелодию на бубне и напевая низким густым басом слова, вычитанные нами в библиотеке маркиза Аусверта Дельса, притоптывал вокруг костра и стоящего рядом с ним блюда с водой. С трудом отведя от него взгляд, я посмотрела вверх. Звезды перед глазами отчего-то расплывались, и сияла ярко и вызывающе лишь одна – Дрогуша. Я даже поморгала, пытаясь бороться с дурнотой и расфокусировкой, но напрасно. Лишь один яркий бриллиант в эти минуты сверкал на черном бархате неба.
А «шаман» двигался все быстрее, все громче и надрывнее звучал в его руках бубен. Заунывная песнь на древнем языке орков слилась для меня в речитатив, когда не можешь вычленить ни единого слова и в то же время понимаешь, что это не просто абракадабра, а вполне осознанный текст. Вдруг Карел резко остановился, выхватил из-за пояса метелку из куриных перьев, наклонился и провел ею по поверхности воды в тазике. Зеркальная гладь, в которой отражались свет Дрогуши и пламя костра, пошла рябью. И хотя парень уже убрал свой инструмент, жидкость продолжала дрожать и идти кругами.
