– Что, Махмуд, будешь Картером? А я – инспектором Ли…
Бедняга решил, что малыш со страху совсем сбрендил, и кинул на него соответствующий взгляд.
– Да не, я в порядке, – поспешил уверить его мальчишка, – Это я просто вспомнил один боевик. «Час пик», с Джеки Чаном. Не смотрел?
Махмуд кивнул.
– Если бы ты был Джеки Чан, мы бы дернули отсюда в два счета, – со вздохом сказал он. – А раз ты простой мальчишка, к тому же русский, то о побеге в пустыне и думать нечего.
– Ты плохо знаешь русских, – мрачно заявил Мишка.
Все-таки нужно было держать «лицо». Пусть не думают, что их так легко запугать!
Но Махмуд выглядел откровенно жалко. Мишка, дрожа от холода, сделал попытку похлопать по плечу собрата по несчастью. Получилось не слишком убедительно. Однако водитель оценил старание парня.
– Доктор Сиддик этого так не оставит. Ректор Хашим этого так не оставит… Русское посольство этого так не оставит… Они кинут отряды полиции…
– Махмуд, наша главная задача – быть начеку. Бери пример с Марджани, – Мишка кивнул в сторону девушки.
Та заливисто хохотала, разговаривая с лидером похитителей.
Глядя на нее, Мишка почувствовал приступ чего-то, похожего на ревность. То же, видимо, испытал и Махмуд.
В этот момент к ним подошел один из бандитов и дулом автомата показал, что собеседникам лучше разойтись в разные стороны. Так их интересный и содержательный разговор был прерван.
Мишка топтался с ноги на ногу, всерьез обдумывая, стоит ли начать прыгать для самосогрева, как появилась Марджани с одеялом.
– Это спасет тебя до утра, – девушка накинула одеяло на плечи парня. Она выглядела так, будто ничего особенного с ними не произошло. – И будет лучше, если ты оставишь одеяло при себе.
Сказав так, она снова присоединилась к главарю. Мишке ничего не оставалось, как завернуться в пахнувшую грубо обработанной шерстью ткань. Издали он бросал гневные взгляды на веселящуюся с боевиками Марджани. Мужчины развели костры, от костров донесся запах вареного мяса… Мишка сглотнул слюну.
Лагерь хорошо вписался в рельеф у подножия горного массива. Палатки защищались от просмотра с вертолетов маскирующей сеткой. Людей и оружия здесь было вполне достаточно, учитывая возможности местности, чтобы отряд выдержал любую атаку. Когда заиграли костры, стены скал, выхваченные из темноты, стали казаться громадными. А уж эти скалы, до которых было рукой подать, впустив в свои лабиринты знающих людей, охраняли надежнее любой маскировки…
Мальчишка начал потихоньку согреваться в коконе из одеяла, прикорнув на песке у еще теплого камня. Думать о способах побега было бессмысленно. И он пытался прикинуть, сколько километров отделяет их сейчас от трассы, на которую рано утром выскочил ребенок с пластиковой бутылкой… Неужели это было только утром?!
Снова подошла Марджани.
– Пошли, Селим хочет с тобой поговорить.
Мальчишка сел.
– Кто он такой? И что ему нужно?
Марджани укоризненно покачала головой.
– Селим здесь главный. Вопросы задает он, а не ты. Лучше не испытывай его терпение.
Адреналиновая волна подступила к самому горлу парня. Такое иногда с ним случалось в моменты, предшествовавшие тем глупым проступкам в колледже, из-за которых он и оказался в Судане.
– Марджани, – тихо и твердо произнес Мишка, – какова твоя доля?
Девушка и бровью не повела.
– О чем это ты?
– Ты знаешь, – настаивал парень.
Оба пристально смотрели друг на друга, будто вступили в игру – кто опустит глаза первым. Первой оказалась Марджани. Она сделала глубокий вздох, оглянулась, помахала рукой своему Селиму – он наблюдал за сценой, стоя у костра, – и произнесла:
– Послушай. Я понимаю, что ты думаешь, будто я в этом замешана. Тебе не нравится, что я дружелюбно разговариваю с тем, кто для тебя враг. Значит, ты и меня теперь считаешь врагом…
Мишка слушал и взвешивал каждое ее слово. Он и верил ей, и не верил. Было бы неплохо иметь сейчас детектор лжи!
– Но ты – из другого мира. Ты никогда не имел никаких проблем. Разве что тебя могли лишить очередного дорогого подарка… Уж не знаю, что там тебе дарили твои богатые родители… А здесь все совсем иначе. Здесь – война. И у каждой воюющей стороны – своя правда. И я, и Махмуд – пешки в этой войне. Один миг, и нас не будет. Мы ничего не стоим… А вот ты…
– Какая еще война? – изумился Мишка.
– Война всех против всех… Ты разве ничего не слышал об исламских традиционалистах? Эх ты, турист, – смягчилась девушка и игриво схватила его за нос, – разве ты не знаешь о конфликте Юга и Севера?
– Нет. Не знаю.
Марджани весело захохотала, чересчур весело.
– Селим смотрит? – тихо, между взрывами явно наигранного смеха, спросила девушка. – Он – страшный человек, дьявол на коне….
Мишка глянул в сторону костра. Тот, кого она называла этим именем, вытянул вперед левую руку и пальцем поманил его.
– Ладно. Пошли, – парень встал.
Марджани благодарно взглянула на него. У Мишки екнуло сердце. Сейчас, в неверном свете костров, она казалась особенно красивой…
Глава 4
Дэвид был изумлен. Он понимал большинство слов, произносимых стариком! Язык, привычный для американца с детства, имел очевидное родство с диалектом, на котором говорил этот житель Сахары! Старик спросил, кто его гость и зачем прибыл сюда. Гость, подкрепляя слова жестикуляцией, старался отвечать как можно подробнее…
Сейчас он чувствовал себя превосходно.
Дэвид, выведенный из состояния транса ярким светом, обнаружил себя в каменном саркофаге. Оказалось, он провел в нем три дня…
Такое известие археолога просто ошеломило. Он переспросил старика и снова получил тот же ответ: три дня… Больше семидесяти часов в каменном ящике, плотно закрытом крышкой. Когда крышка была отодвинута, Дэвида ослепил луч солнца…
Полчаса назад два молодых молчаливых бедуина сняли с саркофага тяжелую крышку и помогли Дэвиду подняться. К своему удивлению, археолог был одет, как и они, в длинный балахон жителей пустыни. Его руки и ноги охватывали широкие медные пластины. Но и это не все. Тело до кончиков пальцев покрывала красная сетка, будто нарисованная кем-то тончайшей кисточкой. Когда Дэвида осторожно опустили на землю, он первым делом приподнял полу своего одеяния. Так и есть! Он весь, с ног до головы, был «в клеточку», продольные и поперечные линии пересекались, образуя математически четкую структуру. Каким именно образом его так изрисовали, Дэвид не мог и предположить. Может, подвесили и вертели в разные стороны, пока он спал и видел сны про пляшущих человечков?
Мужчина огляделся. Саркофаг, из которого его только что извлекли, стоял на платформе в центре округлого «зала» – если можно так назвать громадный провал, уходящий вниз на добрый десяток метров. В разные стороны шли, будто лучи, коридоры пещер. Провал походил на искусственное образование благодаря гладкому полу и будто отшлифованным стенам. На небольшой каменной плите сидел, поджав ноги, и сам лекарь.
