Глава 12
— Продолжайте, молодой человек. Ах, растревожил я память… Ледяная красавица, просто точь-в-точь, госпожа моя, герцогиня Гортензия. Не женщина, а настоящая Исландия: лед снаружи, пламя вулканическое внутри… Ах, нет, продолжайте, продолжайте!
— И продолжу, меня ни лед ваш, ни пламень не касаются. Подумаешь женщины! Да они… Ладно, к делу.
* * *
— Хватит, мне надоело!
Контик поднял глаза на Матильду и не узнал. Куда подевалась простодушная трактирная служанка? То ли колдовские чары так подействовали на нее, то ли еще что… Взбешенная королева отбросила с лица рыжую прядь:
— Ты бабник, Рене!
Призрак устало бросился на кровать:
— Еще что?
— Надоело, уж лучше выйти замуж за гуртовщика!
— Валяй! — бесцветным голосом ответил де Спеле и закрыл глаза.
Матильда направилась было к двери, но потом остановилась:
— Контик… Ты же погубишь его, Рене!
— Ну и что?
Глаза Матильда широко раскрылись, потом сузились:
— Ты не человек, Рене.
Призрак взвился с кровати:
— Да, я не человек! Я — Рене де Спеле Срединный и плевать мне на вас на всех! Вот моя компания!..
Он схватил валяющегося на полу арзауденыша, поднял его, встряхнул… Арзауденыш (к тому времени отогревшийся и даже высохший), вдруг зашевелился, пискнул испуганно, однако больше ничего сделать не успел, так как, широко размахнувшись, Рене швырнул его в окно! Черт проследил взглядом за полетом мохнатого тела, вскочил, но хозяин окриком велел ему оставаться на месте.
— Все убирайтесь отсюда! И ты, слышишь!
Контанель молча сполз с постели и, слегка пошатываясь, побрел к двери.
— К чему мне такой… хиляк! Студент-недоучка, шпагу в руках держать не умеет, тоже мне виконт!..
Нель резко остановился, но Матильда схватила его поспешно за руку:
— Не связывайся, пойдем отсюда!
Не успела закрыться за ними дверь, как Черт, припадая животом к полу, пополз к порогу.
— На место! — гаркнул Рене. — Пусть уходят!
Он опять упал на кровать и обхватил голову руками. Бремя цепи вдруг стало слишком тяжелым для господина де Спеле. Он и его покровитель предвидели многие трудности, но разве знали, как страшен будет внутренний холод, и как нестерпимо заноет внутри, там, где билось когда-то живое сердце!
— Как я устал, Старейший!
Где-то прогремел гром, посреди комнаты вдруг взвился столб лилового пламени, в котором возникли колеблющиеся очертания странной фигуры. Несколько секунд таинственный гость смотрел на призрака.
— Ты отказываешься, Рене?
Де Спеле оглянулся:
— Нет, но дай мне передохнуть, Старейший! У меня слишком болит здесь… — он прижал руку груди, на рубахе явственно проступило кровавое пятно.
Старейший покачал головой:
— Срединным быть тяжело, мой друг, Я ведь тебя предупреждал. Откажись от остатка человеческой сути, она мешает тебе! Цепь почти задействована, мы обретаем силу, осталось всего два звена. Найди другого человека, покрепче и тогда…
Черт жалобно заскулил. Де Спеле удивленно приподнял брови: до сих пор животное никогда не подавало голос в присутствии Старейшего.
— Или оставим это дело, если ты…
Черт попытался совладать с собой, но не смог: челюсти разжались, и он задрал голову в душераздирающем вое:
— Оу-у!
Вой прозвучал над пустынной ночной улицей, заставляя жителей Сентмадильяна ежиться в своих теплых постелях.
Рене переменился в лице, алое пятно исчезло с его одежды, он только один раз еще взглянул на Старейшего и… растворился в воздухе вместе с собакой.
— Какого черта!.. — дверь комнаты распахнулась, и на пороге предстал так некстати разбуженный хозяин. При виде лилового пламени и страшного чудовища нервы хозяина не выдержали, он икнул и свалился в глубоком обмороке.
Материализовавшись посреди мостовой, де Спеле едва не столкнулся с прыгающим куда-то на швабре конским хвостом. Рене проворно вытянул руку и так дернул за хвост, что швабра едва не переломилась.
— Полегче, господин! — вскричал хвост. — Я на службе!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не спеши, приятель, ведь ты не всегда так рьяно относишься к служебным обязанностям!
Вывалившийся из воздуха Черт опередил Рене и в два прыжка подскочил к распростертому на камнях телу.
— О, Боже! — с губ де Спеле сорвалась восклицание, которого от него давно уже никто не слышал.
Конский хвост тихо хихикнул:
— Господин, по знакомству могу устроить чудесное местечко в аду, не дует!..
— Заткнись! — велел Рене, опускаясь на колени у тела Матильды. — Как же так? — спросил он очень бледного Контанеля.
— Откуда-то взялась нагруженная дровами повозка. Лошади неслись во весь опор… Два огромных тяжеловоза. Тильда оттолкнула меня, и лошади смяли ее…
— Арзауд! — простонал Рене, и от его лба оторвалась и полыхнула короткой вспышкой искра лилового пламени.
Позади смущенно кашлянул конский хвост:
— Так я того, за душой послан…
— Пошел вон! — Рене лихорадочно вытер лоб, глаза его заблестели. — Еще не поздно! Черт, следи, не подпускай никого!
Де Спеле обнял Матильду.
Глава 13
— Ну, дальше пойдет любовь там всякая… Может, вы продолжите, дедушка? Я больше по батальным сценам мастер.
— Ладно, продолжу. Хотя какая любовь без баталий?
* * *
Итак, де Спеле обнял Матильду.
— Старейший! — воззвал он отчаянно. — Помоги ей!
Да… — тяжко колыхнулась земля.
— Преврати ее, как меня! Душу и тело, как со мною… Живую, здоровую… и пока не изменяй! — добавил торопливо.
— Хорошо, — пролетел порыв ветра.
Де Спеле настойчиво спрашивал, склонившись над раненой:
— Твоя душа принадлежит мне? Только мне?
— Да, сами знаете… — прошептала Матильда.
— Хорошо! Не бойся ничего! — вскричал торжествующе де Спеле. — Ты со мною, все будет хорошо. Потерпи немного!
Вокруг них соткался лиловый туман. Матильда ощутила, как боль исчезает, сменяется томным блаженством… Как в ванне, в теплой, расслабляющей, усыпляющей, растворяющей ванне. Долго ли длилась забытье? Минут пять для постороннего наблюдателя, то есть для Контанеля. Прибытие господина призрака его приободрило, потрясение от покушения угасало, но стал ощущаться холод — Контик находился в стадии озноба. Он присел на крыльцо, на что-то мягкое и теплое, скорчился, обхватил себя руками, чтобы удержать хотя бы крохи тепла.
— Может, ничего у них и не получится, — пробурчал кто-то за спиной.
Контанель обнаружил, что уселся на швабру черта-похитителя душ, но не вскрикнул и не вскочил. А нечистый был рад слушателю и продолжал ворчать:
— Повезет же и мне когда-нибудь… Вот жена ругается, к своей матери уйти грозится. Подожду.
Но не суждено было сбыться надежде слуги Дебдороя — когда туман рассеялся, Матильда, хотя и полулежала в объятиях де Спеле, но была цела и здорова. Она хотела было подняться, но призрак остановил:
— Погоди. Извините, Матильда, но я должен вас поцеловать.
Чего уж тут извиняться?! Тильда со вновь обретенными силами обняла де Спеле. Тот попытался было отстраниться, но дама воспользовалась долгожданный возможностью в полную меру.
— Нет, не так! — выдохнул призрак и осторожно коснулся губами лба Матильды.
Вот этот поцелуй уж никак не был приятен! Мгновенным жаром пробежал по всему телу… Нет, не то. Сколько вольт у вас сети? Напряжение, какое, спрашиваю? Когда как? Ну, Матильду тряхнуло вольт этак триста пятьдесят. Она даже чертыхнулась.
— Вот теперь обряд закончен. — Де Спеле сиял торжеством и фосфорическим ореолом. — Поздравляю вас, Матильда. Отныне и вы будете владеть двумя мирами. — И добавил лукаво: — Теперь вы понимаете, почему я никогда не смел вас поцеловать?
— Но теперь… Рене… — пролепетала Матильда, прикрывая глаза, подставляя губы и привлекая к себе любимого.
