Как бы в подтверждение слов хозяина робот Тентакль сделал манипуляторами синхронное хватательное движение. Цап-царап. И еще раз цап-царап!
— Левее, левее принимай! Ты что, не видишь? — Я пихал Тигрёнка в бок, а он при помощи пульта дистанционного управления рулил своим Тентаклем.
— Левее нельзя! — отвечал Тигрёнок. — Там на дне подозрительное пятно. Боюсь, как бы он не провалился…
— Будешь каждого пятна бояться, никогда к этой дырке не подъедешь! — Я выступал в несвойственном себе амплуа «скорее-быстрее».
— Тише едешь — дальше будешь! — крыл мою карту козырями народной мудрости Тигрёнок.
После нескольких минут мучений Тигрёнку все-таки удалось подогнать робота в аккурат к каверне, где лежали «ножницы».
Нам несказанно повезло: длины манипуляторов достало, чтобы дотянуться как до нижней, так и до верхней половинок «ножниц».
Правда, силенок отломать верхний — «сталактический» — кусок «ножниц» роботу не хватило.
Он смешно жужжал, скрипел, рыл колесами ссохшуюся силосную подстилку… Но — тщетно.
— Боюсь, сейчас аккумуляторы закончатся… — сказал помрачневший Тигрёнок.
— …И тогда нам придется связать наши куртки и штаны в некое подобие веревки и начать увлекательное путешествие в мир промышленного альпинизма без страховки…
— Примерно так, — согласился Тигрёнок, с тяжелым вздохом выключая Тентакль. — Надо немного подумать…
— Да чего тут думать?! Трясти надо!
— Трясти? — Анекдота про сержанта милиции мой спасеныш, конечно, не ведал и цитату из него не опознал.
— В смысле стрелять, — раздраженно буркнул я и выстрелил.
Две пули метко вошли в основание сталактического отростка и тем самым отделили его от материнского субстрата.
«Дзын-нь!» — пропел на хрустальной ноте клинок-половинка «кварцевых ножниц».
— Вот это да! — восхитился Тигрёнок.
— То-то же. Включай этого своего… пентакля! Я, правда, все равно не понимаю, как он вывезет «ножницы» наверх. Но буду надеяться на твою изобретательскую интуицию.
С непроницаемым видом Тигрёнок кивнул и принялся шуровать маленькими джойстиками на пульте управления.
Тентакль послушно подобрал и поместил обе половины «кварцевых ножниц» в примитивный контейнер-корзину из нескольких колец, нанизанных на два штыря.
Корзина размещалась по центру колесной платформы.
Затем Тигрёнок завел Тентакль в дальний угол силосной ямы.
Вдруг щелчком он откинул пластмассовую заглушку на пульте, под которой обнаружилась… красная кнопка размером чуть ли не со спичечный коробок. Она, казалось, прилетела в наш мир прямехонько из кинокомедий про Доктора Зло и его карманный ядрен батон.
Тигрёнок решительно надавил на кнопку и… Тентакль взорвался!
По крайней мере его металлическая колесная тележка окуталось густыми клубами дыма.
— Эй, ты чего?! — Я вытаращил глаза на своего спасеныша.
— А чего? — недоуменно переспросил тот.
В следующую секунду контейнер с «ножницами» — отстрелившийся от Тентакля при помощи достаточно мощного пиропатрона — приземлился по ту сторону силосной ямы.
Позабыв об осторожности, мы с Тигрёнком бросились к месту приземления.
Мое сердце громко бухало от радости. Пожалуй, такого восторга я не испытывал с того самого дня, как мы с Тополем добыли редчайшую «звезду Полынь». Нету, друзья мои, для бывалого сталкера большей радости, чем заполучить знаменитый, овеянный легендами артефакт.
«Ножницы». Неужели?! Тополь мне не поверит!
Он-то, старый черт, небось уверен, что никаких «кварцевых ножниц» в Зоне уже не бывает… А может, никогда и не было… Что это какое-то преданье старины глубокой, времен Димы Шухова и Стервятника…
А вот ни фига не преданье! А очень даже явь!
Но моя радость не шла ни в какое сравнение с ликованием Тигрёнка.
Он обнял эти два куска псевдокварца. Прижал их к груди. Да так и застыл на коленях перед силосной ямой, как библейский пророк с гравюры Густава Доре…
О чем он думал? Я, конечно, не знал. Но догадывался. Наверное, об Алёне, с которой они поедут на Селигер, как когда-то друг другу пообещали… А может, о том, как они назовут своих детей, которых, конечно, будет двое. Смешные они, эти влюбленные…
Я не смел его трогать. Я повернулся с нему спиной, вынул из рюкзака флягу с водой и сделал три жадных глотка.
Глава 10. Демосталкеры
Fuck 'em and their law
Crack down at sundown
Fuck 'em and their law.
Their Law, Prodigy
— А что такое силос, Владимир Сергеич? — спросил меня Тигрёнок, когда мы отошли от силосной ямы метров на пятьсот. — Топливо?
— Топливо? — Я не сразу понял, о чем он.
— Ну вроде угля или торфа… да?
Я не смог сдержать гомерического хохота. Меня просто пополам перегибало. Я, конечно, подозревал, что городские школьники — это особый биологический вид. Но чтобы настолько…
— Силос, родной, это такой корм для скотины.
— Корм? Но из чего? Из зерна?
— Нет. Не из зерна. На то она и скотина, чтобы зерно на нее было переводить жалко. Силос — это такое говнище зеленое, вонючее, как туалет в кожвендиспансере. И мерзкое на ощупь, как брюхо псевдоплоти…
— Но этот силос — он из травы, да?
— Да из чего попало. Из ботвы свекольной, измельченных сорняков, капустных листьев, опять же травы…
Потом туда еще сыплют соль, чтоб оно не гнило уже совсем, а как бы образовывало такую новую биомассу, полезную для скотского здоровья.
— Супер… — очарованно откликнулся Тигрёнок.
— Вот именно что супер.
Тем временем мы приближались к центру колхоза «Хиросима».
По всему было видно, что некогда колхоз процветал, был «миллионером», как тогда говорили.
Впереди, слева от нас, сразу за облупившейся бензоколонкой, чванилось белыми колоннами по-своему величественное здание с надписью «Клуб».
Напротив клуба имел место железный павильон, именовавшийся «Кафе «Алёнушка»».
Перед ним стоял павильон-близнец с сохранившимися буквами «Продук…», а за ним была разбита клумба и маячил выкрашенный бронзовой краской памятник советскому воину — плащ-палатка, автомат ППШ, каска со звездой, взгляд сквозь века.
— А неплохо тогда в сельской местности жили… Не то, что сейчас, — грустно заметил Тигрёнок, озирая все это никому не нужное теперь великолепие.
— Зато сейчас на Марс летают, — невпопад заметил я.
— Так то ж китайцы, а не мы, — парировал Тигрёнок.
Вообще он был неглупый, мой спасеныш. И даже шутил иногда в тему.
Поэтому когда прямо перед Тигрёнком в землю впились несколько хищных пуль, я струхнул не на шутку. Это же как обидно, должно быть, погибнуть, когда ты вопреки всему здравому смыслу уже нашел то, что спасет от неминуемого распада души твою любимую девушку!
— Ложись! — заорал я Тигрёнку и, имея богатый опыт в таких вещах, рванул спасеныша за рукав, роняя его носом в пыль.
Главное — определить, откуда стреляют. Без этого невозможно принимать никаких решений.
В нашем случае, к счастью, это оказалось легко.
Нападающие били достаточно неосторожно из темных провалов окон колхозного клуба, и я сразу же засек контрастные вспышки порохового пламени, которые демаскировали их позицию.
Лежать вот так, считай, посреди центральной улицы «Хиросимы», было, мягко говоря, неразумно.
Поэтому я мгновенно прикинул, куда следует драпать.
Я бы с большим удовольствием рванул налево, в лабиринт ржавых конструкций бензоколонки. Но там, если верить моему датчику аномалий, слишком уж кудряво колосились аномалии. В общем, классический вариант «из огня да в полымя». Поэтому пришлось выбрать менее удобный, но зато свободный от аномалий продмаг по правую руку от нас.
Дождавшись паузы между очередями, я за шиворот втянул Тигрёнка в мрачный сарай магазина, воняющий ржавым железом, прогорклым маслом и дохлятиной.
— Что они от нас хотят? — спросил Тигрёнок, когда мы оказались в относительной безопасности.
— Хороший вопрос! — осклабился я. — Еще хорошо бы знать, кто — «они».
Собственно, от ответа на последний вопрос коренным образом зависели наши дальнейшие действия. Поэтому, не тратя ни секунды, я отбил мессагу Синоптику: «Дай всех радиус 200 метров сельский клуб колхоз «Хиросима».
К счастью, Синоптик ответил быстро. И даже не заикнулся про тройной тариф. Чем укрепил меня в изначально имевшемся подозрении, что тройной тариф он намерен драть только за информашки, в которых фигурируют бойцы клана КПП, «каперы».
«Аноним А-019 и некто Комбат, если ты такого знаешь».
Далее следовал не очень характерный для мессаг Синоптика смайлик.
«Выпимши», — догадался я.
Хорошо некоторым! На часах три десять пополудни, а они уже выпимши. И не в Зоне, а на своей хате, в удобном кресле, с чашечкой теплого куриного бульона, где плавает половинка перепелиного яйца…
