Тем более к загадочному кризису. Который, кстати, до сих пор остается безымянным. Какие-то паршивенькие торнадо, смерчи и цунами, куда менее губительные для человечества, только за то, что они уконтропупили парочку серфингистов и трех пляжников, получают разные ласковые имена, а вот уважаемый Кризис так и бродит по миру без имени-отчества. Безобразие.
Понятно, что помимо имени безымянному и загадочному кризису необходимо обеспечить достойную встречу и очень качественное проведение. Впрочем, вполне возможно, что мы недооцениваем (как всегда) наше руководство и встреча готовится на самом высшем уровне. Тем более что трибуны Мавзолея тоскуют. И по Красной площади ночью, во тьме вполне возможно прохождение колонн брокеров, риелторов, маклеров и других кровососов. Шеренгами, в ногу, все в белых тапочках, шеи свернуты к Мавзолею и с громогласной рапортацией: «К проведению кризиса готовы!». Говорят, парад должен состояться в самое ближайшее время, просто ждут полной луны.
Бушует кризисный фольклор. В развитии и распространении он уже значительно опередил сам кризис и имеет, надо сказать, прелестные образчики. Интернет породил образ некой «дамы Ады Стекцер», которая набрала кредитов для устройства комплекса спортивного овцеводства где-то в районе Боровска. Под воздействием предкризисной паники дама повесилась. Правда, за ногу, но все равно это ужасно. Через сутки ее снял муж Леня, которому надоело смотреть, как она неизящно висит.
Дама очухалась, но лицо стало недопустимо багряным. Она пошла сдаваться пластическим хирургам. Хирурги взялись, но в какой-то момент тоже испугались кризиса и, побросав ланцеты, бросили пациентку, у которой уже было произведено полное круговое скальпирование лица. «Дамочка Ада», придерживая отваливающееся лицо ладонью, покинула клинику. И теперь, когда ее тормозят гаишники, она делает простое ловкое движение головой и — лицо отваливается, продолжая болтаться на толстом лоскуте кожи в районе подбородочной мышцы. Дама улыбается обнаженными лицевыми мышцами и голыми жировыми тканями. Гаишники понимающе кивают… Кризис.
Публикуется по: Профиль. № 42 (597) от 10.11.2008
Спящая красавица
Разумеется, это в Питере. Разумеется, на Васильевском. Где, впрочем, еще может храниться такая гадость? В гробу из зеленого бутылочного стекла, висящем на ржавых цепях, в Петербурге, в старой коммуналке покоится в глубоком летаргическом сне — мадам Русская революция. Покоится и ждет того, кто умелым поцелуем пробудит ее от смертного скучного сна. Впрочем, есть косвенные да и прямые свидетельства, что для пробуждения нужны не только поцелуи.
Гроб отворен. Мадам хорошо видно. Она — в пенсне. Отекшая, синюшная рожа с полусгнившими губами на алом бархате гробовой подушечки. Подол приветливо задран. Иногда задран просто кокетливо, с незначительным обнажением ляжек, иногда по-деловому, до пупа. В зависимости от калибра гостя и серьезности его намерений. Стерегут ее сон и поднимают ее подол обвитые по костям и лохмотьям патронными лентами к пулемету «максим» давно мертвые, мумифицированные матросы, у которых, впрочем, пропуска в Смольный до сих пор действуют.
К мадам сюда, в коммуналку, к изголовью стеклянного гроба, привозят гостей. Гостей-пробудителей. Особенно много посетителей перед выборами и в так называемые октябрьские праздники. Когда эти события совпадают, очередь из «мерседесов» с мигалками выстраивается до метро «Василеостровская». Но к гробу допускают не всех. Памятен приезд краснорожего бородавчатого дядьки Геннадия. Даже гнилые матросы тогда воодушевились и, гремя пулеметными лентами, роняя в суете лохмотья истлевших бушлатов, закусив ленточки бескозырок, бесновались у гроба, задирая подол до самого подбородка. Глаза их горели надеждою. Дядька Геннадий струхнул все совершить по полной, безрезультатно чмокнул мадам в щечку и, утирая красную рожу и губы гигиеническими салфетками, убыл, страшно разочаровав морячков. Русская революция не пробудилась. Брезглив и холоден был тот партийный поцелуй.
Привозили Чубайса, подвели к гробу, все ожидали, что матросня как минимум врежет по нему из пары ржавых «максимов», но нет… Тот целовал брезгливо, но страстно, после каждого поцелуйчика пытливо ища перемен в лице летаргички… Закончилось тем, что его просто вырвало прямо на мадам. Матросы, к всеобщему изумлению, огонь из пулеметов не открыли. Чубайс убыл в задумчивости.
Приезжали и другие вожди. Была забавная парочка. Один — повышенной буйности, второй — крючконосый и очень жирный. Эти отработали по полной программе «пробуждения». Буйный, повернув картуз козырьком назад, как-то сбоку подлез к гробу и долго, взасос целовал гнилые губы, а жирный, разоблачившись, залез в гроб и, хрюкая, долго конвульсировал на мадам. Матросы помогали как могли, прикладами ржавых трехлинеек отбивая фрикционный ритм по паркету старой коммуналки. Не помогло. Не пробудилась тогда Русская революция. Даже и ресничкой не шевельнула. Очень страстно прорывался к ней изгнанник Борюшка, который десять лет убил на специальный секс-тренинг, чтобы быть убедительным и эффективным при этой встрече, но и у него ничего не вышло. Вот его, кстати, реально чуть не закололи штыками матросики, так как по окончании процедур он привычно попытался вручить 100 долларов, но потребовал сдачи в 102 доллара и бескозырку на память. Над гробом, при расчетах, скандалил и жеманничал. Все прочие попытки были столь же малоуспешны, не считая одного, частично удавшегося поцелуйчика в 93-м году. Но тогда летаргирующая мадам открыла лишь один глаз и сильно испортила воздух, что привело матросов в восторженное неистовство.
Безусловно, это было приметой некоторого пробуждения, но очень недолгого. Сейчас она снова спит. Но она, черт побери, жива.
В общем, ездили сюда, в коммуналочку на Васильевский, и будут ездить всякие народные избранники, правдолюбцы, властолюбцы, возродители России, национальные стратеги и другая шушера. Будут ездить, будут целовать, и не только, будут пробуждать ее, пока жива демократия и разговоры о возможности «народного блага» еще не до конца всем опротивели.
Дело в том, что более рентабельного бизнеса, чем революция, пока не придумано. Рентабельного и политически, и экономически. Гражданская война, конечно, тоже неплохой бизнес, но риски выше. К тому же сильно страдает недвижимость, из-за которой все, собственно, и затевается. А вот хорошо и быстро сделанная революция уникальна по своей экономической эффективности и, как бизнес, имеет немыслимую рентабельность. Плюс доставляет огромное удовольствие ее совершающим и надолго решает адреналиновую проблему для целых наций.
Противоядий от нее нет. Если какому-нибудь мерзавцу удается всерьез пробудить ее, она снова засыпает только сожрав миллионов двадцать жизней… Такой уж, извините, рацион у этой гадины. И особенно у ее русской разновидности.
Ныне, в годовщину октябрьских событий в России, рекомендую почаще вспоминать заклинание, которое Василий Витальевич Шульгин, автор «Дней», монархист и умница, бормотал, глядя на бузящий возле Таврического дворца «народ»:
«Пулеметов… пулеметов побольше». Пулеметы — противоядие, конечно, очень слабенькое. Больше — самоутешение, нежели противоядие. Но хоть что-то. Особенно в те времена, когда все прочие сферы бизнеса уже поделены и сверхприбылей искать больше негде, кроме как в старой коммуналке на Васильевском.
Публикуется по: Профиль. № 41 (549) от 05.11.2007
Раздел II
СУНДУК МЕРТВЕЦА
Обзор новинок книжного рынка
За последнее время понавыходило немалое количество различных лошадиных книжек. Наряду с откровенной макулатурой — есть и очень качественные труды, важные и серьезные.
Книжный магазин — это, безусловно, очаровательное место, но не всегда там есть возможность и время разобраться в достоинстве книги и в необходимости ее приобретения. Посему мы публикуем этот общий рекомендательный обзор недавно полиграфированной в России литературы, в который входят как книги действительно замечательные и необходимые, так и те, что прекрасно характеризуются старинным точным термином «галиматья».
Что бараны думают о лошадях
Появилась книжка столь же бессмысленная, сколь и дорогая.
Если вам для чего-нибудь нужен набор наиболее типичных глупостей о лошади, то они в ней собраны.
Это книга автора с многозначительной фамилией Баран — «100 легендарных лошадей».
Глупость книги, впрочем, очень типовая, очень привычная. Ничего нового или запредельно сенсационно глупого в ней нет. Есть бесцветный перепев традиционных глупостей, над которыми уже даже насмехаться скучно.
