— Да. Что стряслось?
— Парень, сматывайся оттуда. Когда я рассказал Фрэнку, что ты удрал, он чуть с ума не сошел. Он направил по твоему следу всех стрелков в нашем городе, пообещал заплатить десять тысяч баксов тому, кто пришьет тебя. Но это не все...
— Что? Десять тысяч?
— ...он напустил на тебя копов, чтобы те тоже ловили тебя.
— Полицейских? Не может быть! Я...
— Не спорь. Сматывайся оттуда, слышишь? Если эти снимки попадут ребятам Фрэнка или легавым... Скотт, ты не станешь брать их с собой?
— Нет, они в безопасном месте.
— Так не забирай их оттуда. Уходи...
— Успокойся. Как Фрэнку удалось...
— Уходи, пожалуйста, уходи, слышишь? Понимаешь, я звоню из автомата, пробрался сюда тайком. Быстрей сматывайся из своей берлоги — с минуты на минуту там появятся парни, начнется стрельба, тебя убьют, если не поторопишься... И позвони мне, если хочешь спросить о чем-то. — Он дал мне номер телефона.
Я даже не записал его, просто запомнил. Повесил трубку и тут же выбежал из квартиры. Страх, звучавший в голосе Джея, передался и мне.
Двое мужчин весьма сурового вида вошли в парадную дверь в ту минуту, когда я покидал свой дом — через черный ход. Они меня не заметили, но я не сомневался, что мне выпала редкая удача — избежать встречи с ними, хотя и не знал этих парней. У одного из них, высокого, голова медленно и непрерывно поворачивалась из стороны в сторону, как башенка танка на боевом марше; на нем был черный костюм, пузырившийся у левого плеча. Второй был ниже ростом, худой и напоминал бесцветную личинку, на нем была серая фетровая шляпа с полями и слишком длинное для окопов пальто военного покроя. Их было двое — значит, по пять штук на каждого?
Я вышел через черный ход и быстрым шагом прошел четыре квартала, до того места, где оставил машину Джея. Направляясь на бульвар Беверли, я вернулся к Норт-Россмор и проехал мимо «Спартан-Апартментс-отеля». У входа стояла черно-белая полицейская машина.
Добравшись до телефона-автомата, я набрал номер, который дал мне Джей. Он ответил после первого звонка.
— Что происходит, черт возьми? — спросил я.
На меня обрушился поток слов, и через несколько секунд я взмолился:
— Помедленнее, Джей. Начни с начала, с того момента, как ты вернулся в усадьбу, и расскажи все по порядку.
— Ладно, — согласился он, и я услышал его глубокий вздох. — Так вот, когда я вернулся и сказал Фрэнку, что ты удрал, его чуть удар не хватил. Когда он немного успокоился, я рассказал ему все, как ты велел: что тебе известно практически все, кроме числа родинок на его ягодице. Об их встречах, и кто эти люди, и что завтра ты собираешься взорвать эту мину, понимаешь?
— Да. Так что случилось?
— Много чего! Он так побелел, будто креветки, которых он съел за обедом, ожили и запросились обратно. Он был ошарашен и даже прекратил пилить меня за то, что я оказался растяпой и сам чуть не сдох. — Он помолчал. — Этот последний удар, Скотт. Я не держу на тебя зла, но ведь ты мог пробить дырку...
— Так он проглотил наживку?
— Еще как. Когда лихорадка прошла, он отослал меня, но я подслушал у дверей. Фрэнк повис на телефоне и принялся обзванивать тех парней, с которыми у него назначена встреча.
— Откуда ты знаешь, что именно их?
— Как это — «откуда знаю», — ведь он менял время встречи. Говорит: ждать до следующего понедельника нельзя, надо встретиться побыстрее — завтра.
Я улыбнулся. Мне было не ясно, извлеку ли я выгоду из такого развития событий, но я прекрасно понимал, что их встреча в следующий понедельник интереса для меня не представляет. Сейчас была поздняя ночь, уже наступил вторник, и до раннего утра в среду оставались считаные часы, времени в обрез; но если эта встреча состоится сегодня, Миллер еще будет жив.
— На какой час назначена встреча? — спросил я.
— В полдень, потому что в обеденный перерыв все они будут свободны. Место встречи — то же, кабинет Салли, в служебных помещениях «Гардения-Рум».
— Ты слышал чьи-нибудь имена?
— Только одно, боялся торчать у его дверей слишком долго. Он говорил со Смитом. Но на этот раз я услышал его имя — Торнуолл. Фрэнк просил его обзвонить остальных.
— Торнуолл Смит? Но это же судья Смит.
— Да. Отпад, правда?
Судья Торнуолл Смит, воплощение добродетели. Судья Смит, который председательствовал на судебном процессе Росса Миллера.
— Вот когда Фрэнк трепался с судьей Смитом, — продолжал Джей, — я и услышал, что они договорились отправить в твою лачугу полицейских. Он велел Смиту заготовить все необходимые распоряжения и договориться со знакомым копом, чтобы тот устроил тебе светлую жизнь. В основном ему нужен был повод, чтобы полицейские арестовали тебя и немного подержали в участке. Слушаешь?
— Конечно, чтобы меня подержали до среды, часов этак до двенадцати. Но как им удалось так быстро подготовить для меня ловушку?
— Никакой ловушки, Скотт. Арест на законном основании.
— На законном? — не понял я.
— Именно: за угон машины. Понимаешь, ведь я рассказал Фрэнку, что ты забрал мою тачку, — все, как мы с тобой договаривались, ты же в курсе. Вот он и велел мне подать жалобу, и я, конечно, так и сделал. Фрэнк придумал бы и еще что-нибудь, но это первое, что пришло ему в голову. Сейчас, наверное, уже передали по радио всем патрульным машинам.
— Так оно и есть, — ответил я, ужасно расстроившись; так вот почему полицейская машина появилась у моего дома. И тут же вспомнил, ощутив при этом пустоту в желудке, что машина, объявленная в розыск, новенький синий «тандерберд», стоит сейчас всего в десяти ярдах от меня.
— И это еще не все, — сообщил Джей.
— Ты имеешь в виду такую малость, как десять тысяч баксов в награду за мою голову?
— Да, это самое. Он отправил на поиски тебя не только профессионалов, он поднял на ноги всех, кто умеет стрелять, и приказал им уничтожить тебя, если удастся, перед входом в полицейское управление. Но я не о том хотел сказать.
— Так это еще не все?
— Скотт, Фрэнк с удовольствием утопил бы в Атлантическом океане всю Калифорнию, если бы при этом погиб и ты. Он рассчитал, что с тобой покончат сегодня ночью, и едва ли успокоится, когда узнает, что ты еще жив. Понимаешь, ты загнал его в угол, он и пошевелиться не может, поэтому он пойдет на все, чтобы только утихомирить тебя.
— Джей, на что еще ты намекал?
— Так вот, он говорит, что на завтрашней встрече заставит их выполнить еще одно его требование: лишить тебя лицензии на розыск и на право ношения оружия. Применить статью или отобрать, придумать что-нибудь подходящее.
— Аннулировать. — Это слово вырвалось помимо моей воли. Четко выговаривая слова, я спросил: — Как такой подонок, как Квин, может лишить меня лицензии?
— Не спрашивай меня, Скотт. Может, за то, что ты украл мою машину. Они собираются обсудить этот вопрос на встрече. — Он помолчал. — Не знаю, как ему удается, но он всегда добивается своего. Держу пари, что и на этот раз не оплошает. У него по всему штату расставлены свои люди, на всех постах.
Постепенно передо мной вырисовывалось реальное положение дел: дружки Квина занимают более высокие посты и обладают большей властью, чем мне казалось вначале. По крайней мере, среди них такие важные шишки, как судья Смит и Аира Семмелвейн, — оба они, как мне стало известно, должны присутствовать на этой полуденной встрече. Вместе с другими, о которых я ничего не знал, но очень хотел бы узнать как можно больше, особенно сейчас. Я получил бы немало информации о всех его дружках, не говоря уж о самом Фрэнке Квине, если бы мне удалось пробраться на эту встречу. Это был бы богатый улов. Но мне нельзя даже приближаться к отелю «Баркер».
Нельзя и торчать слишком долго в этой телефонной будке. Я посмотрел на машину Джея и спросил его:
— Есть еще новости, Джей?
— Нет, наверное, это все.
— Я задал тебе один вопрос, на который пока не получил ответа, помнишь?
— Ты имеешь в виду ту девушку?
— Угадал.
— Я тебе уже называл его.
— Папаша Райен?
— Да. Это сделал Папаша.
— Что еще?
— Это все. Они все еще у тебя... гм... эти снимки?
— Да. Но наш уговор остается в силе, Джей. Я сдержу свое обещание. — В ответ послышался тяжелый вздох. — Надеюсь, — продолжал я, — до среды ничего не изменится, если только ты не наврал мне.
— Не волнуйся, я на твоей стороне. Не волнуйся. Только... не забудь о том, что ты обещал мне в среду.
— Не забуду, Джей. — Я замолчал. — Если, конечно, не помру.
Наступила продолжительная пауза. Когда он заговорил, в голосе его звучало отчаяние:
— Скотт, ты не имеешь права... не имеешь права так поступать со мной!
На этой безрадостной ноте мы расстались. На секунду я представил 4300 сотрудников полицейского управления Лос-Анджелеса, брошенных на то, чтобы разыскать меня и засадить за решетку. И о приказе Квина, переданном по подпольному беспроволочному телеграфу и полученном в шикарных ночных клубах и в шумных винных погребках, в подпольных игорных притонах, в конторах букмекеров, в многоквартирных домах на Сансет-Стрип и в центре Лос-Анджелеса.
