– Один хрен, – отмахнулся коротышка. – Все равно обоих нету уже, подохли потому что, какая им разница... Короче, шли четверо, Ливень и говорит: «Ай, ногу подвернул! Дай сяду починюсь». Отходит шагов на пять и садится вон на ту бетонную хрень. Только сел – мужики и видят: голова набок, язык свесился, а кожа с мясом быстро так облезать с него начинают, словно кислотой облили. Даже не закричал. Опа – и вот уже шкилетина сидит вместо Ливня.
– А этот... Грызун его спасти, что ли, пытался? – осторожно спросил Володя.
– Да прям там – спасти! Обшмонать хотел, чего добру зря пропадать-то. Вот как ты: оружие, мол, часы золотые... Теперь вон, видишь, лежит. Протянул грабки... Тоже на глазах облез. А часы, кстати, до сих пор идут, суки, – с нескрываемым раздражением произнес сталкер. – Хотя они с ручным подзаводом, давно сдохнуть должны были.
Лейтенант внимательно присмотрелся к стрелкам, скакавшим за толстым сапфировым стеклом. Без десяти одиннадцать.
– Может, их проволочкой зацепить?
Сталкеры невесело засмеялись, потом Бандикут снова закашлялся, заперхал, отплевался и пояснил:
– Ты думаешь, тут совсем дебилы ходят, доктор-врач? Пробовали уже. Не отпускает ловушка. Торчат эти ребята как статуи – их потом вшестером пробовали веревкой тянуть, петлю накидывали... Вон, видишь, у Ливня на шее все еще хвост болтается?
Да, теперь Володя заметил, что с шеи сидящего скелета свисает петля из серого шнура, обрезанный конец которого змеей свернулся на коленях бронекостюма.
– Во. Даже на сантиметр не сдвинули, понял? Плюнули и бросили. Может, они вообще заразные, те часы. Да и на хрена они нужны? Так, игрушка...
Судя по громкому вздоху, Бандикут сам не верил тому, что сказал про игрушку. Зелен, дескать, виноград.
Рождественский бросил последний взгляд на неразлучных покойников, угодивших в аномалию, и спрятался обратно за афишную тумбу у ларька, где и укрывалась вся троица. Сидели они здесь довольно давно, минут пятнадцать. Отдыхали, плюс еще Бордер углядел в отдаленных руинах какое-то неприятное шевеление и велел малость переждать.
А начался день с грубого толчка в плечо, который разбудил военврача. Над ним склонился Бандикут, громко кашляя и восклицая:
– Утро наступило! Прямо на живот! Вставай, доктор-врач, жрать пора. Спирт будешь?
Лейтенант зажмурился и потряс головой. Открыл глаза – мерзкий коротышка никуда не исчез. Значит, все это был не дурацкий сон.
– Ранняя птичка спиртик попивает, а поздняя – глазки продирает, – наставительно сказал сталкер и принялся вскрывать консервы.
– Спирт не буду, – предупредил Рождественский, принимая сидячее положение. Мышцы после вчерашнего форс-мажора ужасно ныли, но он ожидал, что будет гораздо хуже.
– И правильно, – заметил Бордер. Лысый сталкер старательно проделывал в сторонке, у стены, комплекс каких-то сложных физических упражнений, размахивая руками и ногами. Плаща он так и не снял, поэтому по убежищу метались порывы ветра, словно от лопастей вентилятора. – Нам больше достанется. Кстати, я тут порылся в твоих вещах, уж не обессудь. Много полезного нашел. Я сам хоть и не врач, но от Карапета кое-чего нахватался по верхам.
– Карапет – он кандидат медицинских наук был, – доверительно сообщил Бандикут, заметив, как яростно сверкает глазами оскорбленный до глубины души военврач.
– Да ты не злись, военный, – мирным тоном сказал Бордер, пыхтя и отдуваясь. По лысине стекали крупные капли пота. – Я ничего не взял, ты ж у нас теперь вместо Карапета, стало быть, и хозяйство твое. Кстати, ты, каракатица мелкая, дай ему пушку какую-нибудь. Сам знаешь, наверху без пушки никак.
– Вот он сделает из твоей задницы люля-кебаб при помощи этой пушки, будешь знать, – буркнул Бандикут, который все еще возился с завтраком.
Бордер промолчал, а маленький сталкер вместо оружия бросил военврачу откупоренную жестяную банку. Внутри оказалась рисовая каша с мясом, вполне вкусная и съедобная. Володя молча съел ее, игнорируя ехидные предложения сталкеров налить стаканчик – то ли им нравилось дразнить лейтенанта, то ли в самом деле скучно было пить вдвоем. В результате вместо спирта коротышка выдал Володе банку южнокорейского кокосового нектара и добавил сурово:
– По пути с жижкой будет плохо. У тебя в скафандре запас есть, вот им и пользуйся. Из луж, прудов и ручьев в Академзоне пить нельзя. В смысле, тебе нельзя – нам-то уже плевать, все равно тут подохнем.
Хоть это и прозвучало грубо, в полном соответствии с традициями противного Бандикута, но вселило в сердце Володи Рождественского надежду. О нем заботятся. Стало быть, в самом деле не завалят в последний момент. Или же заговаривают зубы, они ведь не дураки...
– Ты уверен, что знаешь, куда нам идти? – спросил тем временем Бордер, проглатывая очередную порцию жуткого бандикутовского спирта. Бандикут с усилием прожевал комок пищи и сказал, вытирая тыльной стороной ладони жирные губы:
– Я-то знаю, а ты меня кончай колоть, лысая башка. Или думаешь, я просто так, со скуки взялся вас по Зоне таскать? У меня других дел полным-полно.
– Сбрешешь ведь, недорого возьмешь, – усомнился Бордер.
– Сбрешу – шлепнете, – пожал плечами Бандикут. – Ты же и шлепнешь, когда сообразишь. Или вон доктор-врач. Хотя он вряд ли, сопливый совсем.
– Этот сопливый тебе колокольню едва не снес, – ехидно напомнил лысый.
– Вот-вот, – не растерялся Бандикут, – а нормальный мужик снес бы, не рефлексируя и не задумываясь. Кто я ему? Так, фуфло. Не сват, не брат... Чего не добил-то, а, доктор-врач?
– Да вроде не за что, – честно признался Володя, дохлебывая из банки вкусный нектар. – Ты меня тем более спас. Ну, когда сталтеха завалил. И потом в тоннеле подобрал...
– У вас тут прямо Ромео и Джульетта, – громко расхохотавшись, сказал Бордер. – Друг спас жизнь друга... Может, я вам мешаю, мужики?
– Лысый, иди пописай! – сердито пробурчал Бандикут и швырнул пустую банку в стену пещеры. Жестянка с грохотом отскочила и едва не угодила Бордеру по лысине. Сталкер укоризненно покачал головой, но ничего не сказал, а выдал лейтенанту армган, выбрав наиболее обшарпанный, и пару батарей.
Потом они долго шли по коридорам.
Нет, «шли» – не то слово. Правильнее сказать – пробирались. Бандикут, ворча и бормоча, открыл распределительный электрощит на стене коридора. Обнаружилось пробитое в кирпичной кладке большое неаккуратное отверстие, на которое сталкер указал пальцем и велел:
– Вон туда лезьте, лишенцы.
Первым полез Бордер, за ним последовал Володя. Замыкал шествие Бандикут, тщательно закрывший за собой щит. Тоннельчик был узкий, видимо, какой-то сугубо технический рукав для прокладки труб и кабелей, и ползти по нему пришлось на четвереньках. Рождественский то и дело стукался шлемом о низенький потолок. Периодически под ногами что-то попискивало и протискивалось вдоль стен, топоча маленькими лапками. Перед носом маячили стершиеся подошвы огромных башмаков Бордера.
– Крысы, иху мать, – сообщил сзади пыхтящий Бандикут, отбросив взвизгнувший комок шерсти. – Их тут полно. Наверху-то железяки помаленьку отлавливают, не знаю, на хрена они им... А здесь – живут вон. Есть мутанты, а есть и обычные. К северу белых полно, из институтов, видать, разбежались... Те позлее, а эти смирные, чё.
– Мне всегда было интересно, чего они здесь жрут, – заметил Бордер.
– Может, склад какой распотрошили... Тут с прошлого века еще бункеры есть, я однажды в такой случайно вылез. Так там на стеллажах – пшенный концентрат, целые тонны. В картонных пачках, самое то крысам похавать.
– Сам бы похавал. Или продал.
– Успею. Там и мне, и крысикам хватит...
Потом им стало не до разговоров – тоннель за очередным люком был еще уже и ниже, причем с потолка то капала, а то и лилась струйками ледяная вода. На полу воды было сантиметров двадцать, потому продвигались вперед медленно и молча, только Бандикут иногда гнусаво матерился.
Володя время от времени вспоминал занятия в академии. Преодоление полосы препятствий не шло ни в какое сравнение с этим подземным марафоном – так, послеобеденная прогулка.
По затопленному тоннелю они шли больше часа. Выбрались внутрь бетонного цилиндра – то ли канализационного коллектора, то ли некого секретного сооружения, не исключено, что и недостроенной ракетной шахты... Рождественский заикнулся было насчет привала, но сталкеры так на него посмотрели, что он тут же умолк и решил с подобными инициативами больше не выступать.
Из коллектора они по ржавой металлической лесенке поднялись в небольшой зал. Судя по раздолбанным фундаментам, торчащим из пола обрывкам кабелей и остаткам креплений, здесь когда-то размещались некие механизмы или приборы. Куда и зачем их уволокли, можно было только догадываться. Учитывая, что все происходило в Академзоне, механизмы вообще могли уйти отсюда сами. Подумав об этом, лейтенант поправил на запястье армган и нервно огляделся – а ну как сейчас из-за угла вылезет какая-нибудь жуткая конструкция? Но никто не вылез, лишь Бандикут сказал, болезненно кашляя:
