– Словно тебе самим фактом твоего появления на свет дана привилегия повелевать. Он из этого города, здесь у него связи, здесь у него возможности. Вероятно, он раньше служил в какой-нибудь силовой структуре, например, в КГБ. Сейчас – не знаю. Если он жив, а я почему-то в этом не сомневаюсь, то ему около пятидесяти-шестидесяти лет. Опасный противник, опытный, умный, еще сильный и физически, и морально. Никогда не проигрывал. Учтите, молодой человек, это – его самое слабое место. – Егор Вениаминович перевел дыхание. – Вы ведь найдете мою Юленьку? Несмотря на то, что я вам рассказал? Мне действительно жаль Николая, он был хорошим человеком. Вытащите мою девочку, ради него…
– Обязательно.
– Хорошо. А мне, после того как я рассказал вам обо всем, полегчало. И сердце уже не так колотится. Вы уже уходите?
– Мне бы комнату девушки осмотреть.
– Тогда прямо по коридору и налево. Можно, я вставать не буду? Вы, когда уходить будете, дверь защелкните, хорошо? Что-то меня в сон потянуло. – Егор Вениаминович виновато улыбнулся. – Кстати, а кем вам приходился Николай?
Вопрос застал Локи врасплох. Слишком много он услышал, слишком много пережил заново, наверное, именно поэтому и сказал правду:
– Братом. Старшим.
– Вы похожи. Только он был слабее. Намного слабее.
Значит, прямо по коридору, а потом налево. Дверь витражная, желтые нарциссы на сине-зеленом фоне, зеленое – это листья, а синее – небо. Дорогая дверь, как и все в этом доме.
Локи стоял перед ней, не решаясь нажать на золоченую ручку. Почему? Такого с ним еще не случалось, он всегда шел вперед смело. Наверное, он устал. Такое чувство, будто прожил целую вечность, и вечность эта никуда не ушла, легла на плечи многотонным грузом, давит, мешает жить дальше. Решено: это его последнее дело, а потом – домой. Он построит себе собственный дом, большой, просторный, до краев наполненный солнечным светом и звонким свежим воздухом. В доме будет много места и много радости, и совсем не будет запаха лекарств. Но сначала нужно сделать дело. Например, войти внутрь.
Комната была светлой и загроможденной. Ну что ж, de gustibus non est disputandum[6] Кому-то, вероятно, понравилось бы и обилие громоздкой мебели с претензией «под старину», и ядовито-розовые обои с купидончиками, и круглая кровать с россыпью разнокалиберных разномастных подушек поверх покрывала, и рюшечки, складочки, оборочки, бантики буквально на всем, даже на мебели, хотя легкомыслие это совершенно не сочеталось со строгими прямыми линиями дизайна! Здесь вообще ничто ни с чем не сочеталось. Зато в комнате был ДУХ, то особое состояние, присущее исключительно жилым помещениям. Такое впечатление, что хозяйка просто отлучилась на минутку, но вот-вот вернется и удивится, застав у себя незваного гостя.
Не вернется, успокоил Локи проснувшуюся совесть, и та послушно утихла и опять уснула. Какое ей дело до того, что хозяин сейчас начнет шарить по чужим вещам? Никакого.
Шкаф недовольно заскрипел. Внутри – стандартный набор молодой обеспеченной девушки: юбки, брюки, костюмы, кофточки, свитерочки и так далее. Внизу, в специальном отделении, расставлены туфли. Вряд ли он здесь найдет что-нибудь стоящее. Одежда дорогая, наверное, стильная и модная, но Локи не слишком хорошо разбирался в современной моде, – и в несовременной, в принципе, тоже. В отдельном ящике лежало белье.
И все. Никаких записных книжек, дневников, инструкций, ничего такого, что бы навело на след.
На кровати подушки – Локи насчитал двадцать три штуки, пришлось каждую не только прощупать, но и осмотреть на предмет целостности фабричных швов. Швы целостность свою сохраняли, значит, еще одним тайником меньше. Еще на кровати валялись журналы: «Космополитен», «Elle», «Гламур», «Домашний очаг», «Крестьянка». Журналов оказалось куда больше, чем подушек. Вначале Локи аккуратно перелистывал яркие издания, чуть ли не просвечивал каждую страничку на свет, а потом просто переворачивал их вверх ногами и тряс. Ничего. Заглянул и под кровать, там было темно и очень пыльно, единственная добыча – тюбик с розовой помадой.
Осталось трюмо, кресла не в счет. Конечно, можно предположить, что девочка Юля в свои семнадцать с хвостиком лет обладала хорошим воображением и организовала тайник где-нибудь под розовой обивкой дивана или в спинке кресла, но это уже чересчур.
Самое обидное, что нужная ему бумажка валялась на самом виду, среди флакончиков с духами, коробочек с кремами, разбросанной в живописном беспорядке декоративной косметики, которую хозяйка поленилась аккуратно сложить в лохматую косметичку в виде чемоданчика. Чемоданчик закрывался на крохотный ключ, интересно, зачем: кто может покуситься на помаду, тушь, тени и нечто бледное и сыпучее в круглой банке? Локи предположил, что это пудра, но до конца не был уверен.
Ему показалось, что в пудре что-то спрятано, и Локи наклонился, чтобы посмотреть получше. Кто знал, что у этой сыпучей пакости такой резкий слащавый запах? От неожиданности Локи чихнул, и бежевая пыль немедленно вылетела из банки, чтобы тонким слоем осесть на его одежде. Зато теперь он хорошо видел: кроме пудры, в банке ничего не было – записка лежала под посудинкой.
Даже не записка, просто листик бумаги с каким-то планом. Линии – это, вероятно, дороги, квадратики – дома, стрелочками должно быть указано направление, куда двигаться. Жаль, что подписан лишь один ориентир. «Деревянная церковь». И что бы это могло значить? Несомненно, место сбора. Если так, остается сущий пустяк – найти это место, дождаться ближайшего шабаша и изъять девушку. Кстати, о птичках: какое у нас сегодня число? Календарь на стене услужливо подсказал. Двадцать четвертое апреля. Локи перевернул страничку: так и есть, дата – первое мая – была обведена черным фломастером.
Дело может оказаться даже проще, чем он думал. Из квартиры Локи выходил в приподнятом настроении. В одном его кармане лежала фотография Юли, во втором – план-схема. Если деревянная церковь ориентир, то Лия должна о нем знать.
Лия
К вечеру я окончательно успокоилась: день как день, в меру беспокойный, в меру нудный. Никто больше не обращал внимания на особенности моей внешности, не спрашивал, что случилось и не заболела ли я. В общем, домой я возвращалась в приподнятом настроении: жива, цела, ни во что не вляпалась – что еще человеку для счастья нужно? Наверное, чтобы Локи волшебным образом куда-нибудь испарился вместе со своими бредовыми идеями. Ага, как бы не так!
Дома мое настроение резко ухудшилось. Локи испаряться и не думал, во всяком случае, грязный черный рюкзак был на месте, о него я и споткнулась – это раз. Шкаф по-прежнему представлял из себя полуразобранную конструкцию, доски валялись на полу, а ящики сиротливой горочкой ютились в уголке – это два. Ну, а животрепещущая надпись, само собой – это уже и три, и четыре, и пять.
– Ну и что мне теперь делать?
Рафинад лениво зевнул в ответ.
Он великолепно устроился на моем полушубке из белой норки. Подарок дяди Захара, между прочим, мне, а не коту! Хотя, не спорю, белый кот на белой шубе смотрится великолепно, но это же наглость! Ладно, полушубок я могу пока в коридоре повесить. А с остальными вещами что прикажете делать? Пусть так и лежат? И как долго на полу они валяться будут? Когда мне этот звездный странник шкаф на место вернет? И вообще, где его черти носят?
Окончательно меня вывел из равновесия рюкзак, о который я споткнулась во второй раз и, поскольку уже успела снять сапоги, больно ушибла палец. Я схватила рюкзак с твердым намерением выкинуть его вон. Сначала его, а потом и Локи. Но, стоило мне прикоснуться к плотной не слишком чистой ткани, как в голову пришла неожиданная мысль. Этот тип копался в моей жизни, следил за мной, напугал меня до полусмерти, втянул в свою авантюру, следовательно, я имею полное моральное право узнать о нем немножко больше, чем он сам о себе рассказывает. Посему рюкзак я потащила не к мусорному ведру, а в кухню, – там и рассмотрю добычу. Если судить по весу мешка, в нем находилось много всякой всячины.
Много: рисунок Гали, черные джинсы фирмы «Krown», так, во всяком случае, на них было написано. Джинсы старые, затертые, но чистые. Рубашка теплая фланелевая, в клеточку – одна штука. Свитер вязаный, тоже один. Две майки. Нижнее белье и носки в отдельном пакете, который я, повертев в руках, отложила в сторону – неудобно как-то. Тем более что я наткнулась, наконец, на кое-что действительно интересное: нож со слегка изогнутым лезвием в кожаных ножнах. Ножны были старые, с крошечными трещинками на коричневой коже, а широкое толстое лезвие весело блестело. Нож я отложила в сторону. Следующий предмет оказался еще более странным: пистолет, заряженный, «ТТ». Я знаю: точно такой когда-то был у дяди Захара, он учил меня стрелять. Я осторожно понюхала ствол – ничего, если из пистолета и стреляли, то очень давно, ствол пах железом, смазкой и рюкзаком. Кобуры не было. Я вновь аккуратно завернула оружие в тряпку и придвинула к ножу. С каждой минутой жить становилось все веселее. Начатую пачку печенья, обертку от «Сникерса» и совершенно целый пакетик «Быстросупа» я положила к одежде. Похоже, все. Или нет? Моя рука нащупала что-то тонкое и плоское. Кажется, папка? Нет, файл, с какими-то бумагами, ага, и фотографии здесь же. Я вытряхнула все на стол.
