— Довольно, — оборвал Магистр строго. — Я уже понял, насколько кошмарно ужасен и страшно гнусен этот мерзкий злоумышленник. Не стоит вдаваться в дальнейшие подробности. Я изменю форму вопроса: для чего язычнику, живущему в сообществе христиан, древняя карта с неведомыми землями?
— Древняя карта викингов, майстер фон Юнгинген. Язычников.
— Карта Лейва Счастливого, — поправил тот. — Принявшего крещение и крестившего своих единоплеменников.
— Ай, бросьте, — покривился Рудольф, — что за ребячество. Орден уж сколько лет общается с литовскими князьями, и вы говорите такие речи? Когда есть выгода, все добрые католики. Напомню, отец его так и не отрекся от старой веры, да и не всякий из его семьи, и не всякий из его воинов; иными словами — как я и сказал: карта язычников.
— Положим, так, — поспешно согласился фон Юнгинген, — спорить сейчас о делах давно минувших дней не имеет смысла — нет достойных доверия свидетелей. Продолжайте, Ваше Величество. К чему этот упор на языческую подоплеку?
— Вначале — откровенность за откровенность, майстер фон Юнгинген. Я рассказал вам, как мы получили карту. Откуда она у вас?
— В свете последних событий, думаю, и впрямь нет необходимости делать из этого тайну, — кивнул Магистр, задумавшись, как и прежде, не более чем на мгновение. — Обитатели германских побережий у Восточного моря[23] сетовали на то, что некий варинг[24], пират наглее и отчаянней прочих, не дает им покоя. Его корабль вставал на якорь на Рюгене, и его описание было известно, но сунуться на этот остров мы не могли: простой рейд по задержанию преступника мог перетечь в настоящую войну, а для этого не было требуемых условий, и в первую очередь, как легко понять, — согласия местных властей. Порою он сходил на берег и по нашу сторону, всегда в определенное время — здесь он сбывал товары и запасался. Наши братья прибыли прежде срока и вознамерились ждать, однако он внезапно явился во внеурочное время. Наши братья взяли его корабль легко, его самого — и того легче, вызнали о его перекупщиках и сообщниках среди тех, кто передавал за мзду сведения о предполагаемых маршрутах того или иного корабля… Словом, множество всего, вам не интересного. Карта была обнаружена среди нескольких других, явно оставленных им в своем владении после грабежей судов. Вначале братья не придали значения тому, что карты эти он взял с собою на берег…
— Понимаю, отсутствие опыта, — с подчеркнутым состраданием вздохнул Рудольф, и собеседник сурово покосился на него.
— Мы взяли пирата, — строго пояснил Великий Магистр. — Грабителя. Язычника, губящего христиан, которые занимались своим честным делом. Никаких указаний на возможную связь его с какими-либо организациями не было и в помине. Карты он вполне мог держать при себе, дабы уберечь столь дорогостоящие и сложные в изготовлении вещи от своей команды — как от их злых намерений, так и от обычной дурости.
— Однако же?..
— Однако же, когда карта уже через неделю после обретения была похищена, мы смогли понять, невольной препоной чему стал Орден. Этот человек, прибывший на германский берег столь внезапно, должен был передать кому-то этот документ.
— Вы… побеседовали с ним об этом?
— К тому времени его давно уже вздернули, — хмуро отозвался фон Юнгинген, стерпев очередную снисходительную улыбку Императора со стоическим спокойствием.
— И судя по тому, с какой готовностью вы вступили со мною в переписку по этому поводу, — подвел итог Рудольф, — я могу сказать, что сделать копию вы не успели. Верно?
— Наши братья не могли определить вот так, тотчас, всю важность этой находки, — с видимым усилием признал Великий Магистр. — За неделю, что карта была в наших руках, мы смогли лишь перевести руны — подпись, сделанную составителем, и кое-какие именования, сопоставить некоторые узнаваемые местности, пометив спорные и неизвестные.
— Да, — наставительно поднял палец Рудольф. — Неизвестная земля. С неизвестным вам названием.
— А вам, стало быть, известным, — усомнился фон Юнгинген, и тот скромно пожал плечами:
— В общих чертах.
— Надо полагать, конгрегатские exquisitores[25] вас просветили.
— Да, — уже серьезно, без насмешки, вздохнул Рудольф. — Откровенно говоря, я древней историей дальних земель никогда не интересовался, а уж земель неведомых — тем паче. Посему, майстер фон Юнгинген, хоть сейчас я и стану просвещать вас, по большому счету, мы с вами на равном положении невежд в сравнении с инквизиторскими изыскателями. Одному Богу ведомо, откуда или от кого они получают всевозможные сведения.
— Что ж, просвещайте, Ваше Величество. Одно мне уже ясно: Лейв Счастливый, Лейв Эйрикссон, сын первооткрывателя Гренландии, составил карту неведомого берега. Неужто вам известно, с чьих слов?
— Лейв Счастливый побывал на тех землях, майстер фон Юнгинген, — отчего-то понизив голос, с невольной торжественностью сообщил Рудольф. — И доказательства тому — не только героические саги сомнительных авторов (о которых я, откровенно говоря, слышал мало). Есть еще один факт: в архивах Конгрегации отыскалось упоминание об одном старом деле — инквизиторы в Бремене выставили на костер какого-то торговца, и в числе предметов, упомянутых как предосудительные, было весьма древнее резное деревянное украшение, совершенно подлинно языческое. Торговец клялся, что не совершал никаких ритуалов, а просто его предок, тоже какой-то торгаш, еще два века назад купил эту вещицу в Норвегии, лично у одного из родичей Лейва Эйрикссона, который столь же благополучно проплыл его путем и вернулся. Должен заметить, что expertus’ы Конгрегации заверили меня в следующем: ни к одному культу, известному на территории Империи или в ближайших к ней пределах, это украшение относиться не может. В Исландской традиции, в норвежской — ничего подобного также нет.
— Языческих верований без счета, — убежденно возразил Великий Магистр, и Рудольф кивнул:
— Согласен. Но есть еще один факт, и о нем вам должно быть известно; быть может, в отрыве от прочего вам и не приходило в голову расценить его должным образом… Как и мне самому, впрочем. Гренландия, майстер фон Юнгинген, ведь не была всегда пустынной, помните? Открывший ее Эйрик Рыжий основал на ее берегах поселение, привлек туда своих соотечественников с Исландии… И, как вы сами упомянули, его сын принял крещение, привез на остров епископа, и долгое время гренландцы платили десятину в папскую казну…
— Это мне известно, — подтвердил Великий Магистр, вновь не слишком обходительно оборвав собеседника. — Потом пересылка десятины внезапно оборвалась, и отправленный в Гренландию эмиссар понтифика обнаружил пустой остров и одичавший домашний скот.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
