В Африке силурийская почва обусловливает народонаселение тупое и безобразное (бечуаны)[102], тогда как на почвах новейшего образования Ливингстон нашел племена более цивилизованные.
Венгрия, страна в высшей степени революционная, расположена на почве новой, тогда как остальные земли Австрии и России стоят на более древних геологических наслоениях.
Сравнив растительность, покрывающую гранитные горы, писал Соссюр[103], с той, которая покрывает горы известковые, мы будем поражены громадною между ними разницей. На известковых горах как флора, так и фауна блещут разнообразием и цветущим состоянием видов растений и животных, а на граните последние меньше ростом, худее, и самки дают даже меньше молока, хотя и питаются так же обильно.
Чурилов подтверждает это наблюдение[104] и говорит, что на каменистой и песчаной почве 30–ти департаментов Франции народонаселение является низкорослым, тогда как там, где преобладает юрская формация, например, в департаментах Doubs и Jura (считаемых так же наиболее холодными и здоровыми), равно как и в департаментах Сены и Луары, оно отличается высоким ростом. Так же говорят и Э. Реклю и Дюран[105]. Теперь появились даже факты, доказывающие, что там, где почва улучшена путем культуры, искусственным удобрением и проч., там рост населения прибавляется на два, а иногда и на четыре сантиметра (Катрфаж. «L’esp. Humaine»). Между тем, изучая на больших цифрах распределение гениальности по департаментам Франции в ее зависимости от почвы, мы находим, что минимум гениальности соответствует максимуму известковых земель.
На этих землях слегка преобладают монархические и антиреволюционные волны, а стало быть, встречаются меньше революций и политических преступлений. Что же касается всяких других родов почв, то на них обитает население по преимуществу республиканское.
Вообще надо признаться, что точное определение влияния геологического строения не везде возможно, а (кроме того) влияние это маскируется другими факторами и между прочим культурой земли.
11) Плодородие почвы. – И действительно, влияние этой культуры выражено весьма резко.
По мнению Дрепера, цивилизация Египта зависела от больших урожаев, нигде в мире не достигавших такого размера.
Вообще человек не может думать, если не поест и притом до сытости. Поэтому-то, может быть, наиболее плодородные департаменты Франции (Вар, Воклюз, Лангедок) дают и большее количество гениальных людей. Но когда плодородие почвы и богатство населения становится чрезмерным, то они обусловливают задержку умственного развития, как мы это видим на департаментах Франции, дающих наименьшее количество республиканцев и гениальных людей.
Чрезмерное богатство, особенно основанное на земледелии, обусловливает наклонность к консерватизму, тогда как среди промышленного населения, живущего в неудобных для обработки земли горах, встречается большее количество гениев и республиканцев.
Когда почва плодородна, говорит Монтескье, то жители-земледельцы заботятся главным образом об ее обработке, ведут себя смирно и легко мирятся с монархическим режимом. Бесплодие почвы древней Аттики вызвало там народоправство. В Генуе при бесплодности почвы правление было аристократическим, в Женеве – республиканским, тогда как Швеция при тех де условиях долго оставалась при деспотическом образе правления (Вольтер).
12) Здоровое местоположение и высокий рост. – Здоровое местоположение сильно влияет на прогресс цивилизации. Уже в нашем «Homme de genie» было доказано цифрами, что в Италии наибольшее количество гениальных людей встречается среди населения великорослого (Флоренция, Неаполь, Лукка, Сиена и проч.), но рост зависит не только от расы, а главным образом, от здоровых условий жизни, как я это доказал в другом сочинении («Sulla statura degli italiani»). Зависимость эта так велика, что даже высокорослые расы становятся низкорослыми, живя в странах, где господствует малярия или зоб (Сондрио, Сассари).
Из Гроссето не вышло ни одного гениального человека, точно так же как нет там и людей высокого роста, напротив того, рост тамошних уроженцев вдвое меньше, чем рост уроженцев Флоренции. По такой же причине Сардиния дала меньше гениальных и высокорослых людей, чем Ливорно (36 против 51), а Матера и Ланчиано меньше, чем Потенца и Аквила.
Во Франции этот параллелизм проявляется еще реже, так как в 75 департаментах (из 86) одновременно преобладает высокий рост и обилие гениальных людей.
В «Атласе» Ломбара мы видим, насколько распределение малярии во Франции совпадает с распределением монархизма в Ландах, Нижней Шаронте и Вандее, хотя, однако же, не в департаменте Устье Роны, где малярия сильна, а монархистов мало, вероятно, благодаря плотности населения и промышленному характеру.
13) Смертность. – Изучая отношения между гениальностью, склонностью к революции и смертностью, мы найдем обратное.
В самом деле, статистика показывает, что департаменты со средней и наименьшей смертностью суть именно те, в которых слаба гениальность, и наоборот – наибольшая смертность соответствует и наибольшей гениальности.
То же можно сказать и о революционном настроении, как это видно из следующих цифр:
Департаменты
Наибольшая смертность преобладает, стало быть, в департаментах республиканских. Это явление легко объясняется тем, что монархисты менее скучиваются в больших городах и промышленных центрах, дающих наибольшую смертность, что нисколько не колеблет установленного нами принципа касательно преобладания гениальности и революционных стремлений в местах наиболее здоровых, так как высокий рост есть более точный показатель благоприятных для здоровья условий жизни, чем смертность[106].
Таким образом, зоб, например, нарушающий гигиеническую обстановку местности, отражается только на росте населения, а отнюдь не на смертности. То же можно сказать и о миазмах[107].
Закон соответствия между ростом и гигиенической обстановкой местности подтверждается даже на животных. Лошадь, перевезенная из Испании или Аравии в Сардинию, через несколько поколений становится маленькою, тогда как в Голландии маленький ютландский бык в несколько лет становится гигантом. А на Целебесе этот же бык еще более мельчает.
В Сардинии, также как в Калабрии и Абруцци, быки и собаки очень маленькие. Самая крупная порода тосканских быков встречается в Пизе. Пьемонтская порода быков, довольно высокая (1,7 м выс.), в Бра и Савильяно становится карликовой в Аосто. Лошади, маленькие (1,45 м) в Вольтеллине и Бергамо, становятся большими (1,51 – 1,63 м) в Милане, Удино и Неаполе[108] – точно так же, как и люди. В миазматических местностях Вандеи и Медоке, так же, как и внутри Бретани, нормандская лошадь мельчает.
Значит, высокий рост населения служит лучшим показателем здоровых условий жизни, чем смертность, которая часто вовсе не зависит от топографии. Достаточно вспомнить насколько последняя увеличивается в крупных центрах благодаря больницам и скученности, независимо от условий местности. Тем и объясняется тот странный с первого взгляда факт, что гениальность и наклонность к революциям прямо пропорциональны как росту населения, так и его смертности.
Глава V
Питание. – Голод. – Алкоголизм. – Их влияние на бунты и революции
1) Питание. – Питание, несомненно, влияет на эволюцию, а, стало быть, и на революции.
«Принято думать, – пишет Ретцель в «Anthropo Géographie», – что обильное питание, достающееся без большого труда, неблагоприятно влияет на эволюцию. В этот есть частица правды, но далеко не такая большая, как обыкновенно думают. Полуцивилизованные народы Великого океана: гавайцы, жители Таити, Конго, Самоа, Фиджи и проч. доказывают, что и среди плодородия, делающего борьбу за жизнь очень легкой, прогресс может совершиться. На Суматре и Мадагаскаре, где почва очень плодородна, развитие общественности идет большими шагами. Кафры, живущие среди богатых пастбищ, выгодно отличаются от соседних племен. В Центральной Африке наиболее склонные к прогрессу племена (ашанти, дагомейцы) живут среди богатой растительности. Не следует забывать так же и про долину Нила, служившую колыбелью древней цивилизации».
Классический онагр, близкий родственник лошади, перейдя из свободных степей Азии в стойло скупого европейского мужика, кормившего его больше ударами кнута, чем овсом, превратился в тощего осла.
Лошади одной и той же породы, например, фландрской или бретонской, смотря по качеству и количеству пищи, становятся годными или для кареты, или для водовозки и при этом начинают так мало походить друг на друга, что могут быть причислены к разным породам. По той же причине вожди полинезийских племен отличаются от своих подчиненных и ростом, и дородством, а у африканских бечуанов даже более светлой окраской кожи[109].
