Гульд заметил, что солдаты, получающие хорошую пищу, были выше ростом, чем те, которые получали плохую (1,707 м против 1,690).
По словам Latham’a,[110] жители Огненной земли, благодаря холоду и голоду превратившиеся в пигмеев, происходили от того же племени, как и гиганты-патагонцы, живущие в теплом климате и питающиеся лошадиным мясом.
Плохое качество и грубость пищи диких народов проявляются в преувеличенном развитии у них жевательного аппарата, точно так же, как частые переходы от полной голодовки к обжорству – в преувеличенном развитии кишечника (Спенсер).
2) Революции. – Выше мы видели, что плодородие почвы мало влияет на гениальность, а на революционные волны и совсем влияния не оказывает, но не потому, однако же, чтобы оно было антиреволюционно само по себе, а потому, что проявляться-то оно может только в странах земледельческих, где население не скучено.
3) Голод. – Замечено, что народ может восстать лишь тогда, когда ему относительно хорошо живется, так как при крайнем истощении у него, как у отдельного человека, не хватило бы энергии для действия. Таким образом, по отношению к восстаниям, высшие бедствия – голод, например, – играют роль более усмиряющую, чем высшее благосостояние. Поэтому-то народонаселение большей части Африки не ищет возможности сбросить с себя рабство. Поэтому же и в средние века бунты чаще возникали в среде городских коммун, чем в деревнях, где царила феодальная система, и народ страшно бедствовал.
Тунисский Казнадар говорит, что когда араб сыт, то он спешит купить ружье и поднять восстание.
Истощая силы народа, голод лишает его энергии, нужной для вооруженной борьбы, которая, кроме того, только ухудшила бы его положение, лишив работы, а, стало быть, и средств к существованию.
Пример этого мы видим в Италии, где крайняя бедность сельского населения не вызывает восстаний даже в Ломбардии, где тысячи обывателей питаются ядовитой гнилью.
Из донесений французских интендантов за 1698 г. мы видим, что в некоторых округах умирало от голода и бедности до 5 % обывателей, а у оставшихся помирали дети, уже родившиеся слишком слабыми и больными[111]. А между тем народ любил тогда своего непредусмотрительного короля, целовал лошадь курьера, привозившего хорошие известия о его здоровье и проч.
Кроме того, во время голодовок народ бывает тем менее расположен к бунту, что правительство во имя личных интересов спешит помогать ему всеми средствами, вспоминая древнеримское panem et circenses.
В 1846 г., например, Англия поспешила облегчить тяжелое положение ирландского народа, снабдив его работой и хлебом. Потому-то в то время и не было серьезных бунтов.
Голод, царствовавший в Италии в 1588 г., правительства Тосканы и Венеции прекратили ввозом хлеба из Гамбурга и Данцига, а затем их примеру последовали частные торговцы.
Во время голода во Франции в 1816–1817 гг. правительство покупало хлеб за границей и продавало его с убытком, потеряв при этой операции 21 миллион. Кроме того, оно еще раздало деньгами более 70 миллионов[112] и установило в Париже раздачу марок на покупку хлеба (bons de pain). В течение 10 лет такая раздача проводилась пять раз. Не обсуждая экономического достоинства этих мер, надо сознаться, что они усмиряли злобу народа.
Но если к голоду присоединяется политический гнет, увеличивающий народное недовольство, то тогда (и то не всегда) возникают страшные реакции, особенно усиливаемые неудачными мерами правительств. Александр Север и Коммод – в Риме, а Юлиан в Антиохии – усилили, например, народное бедствие введением такой таксы на хлеб, при которой продавцы отказались продавать его. Та же история произошла в Германии в 1771 г. и во Франции – в 1793 г. С другой стороны, крайняя слабость правительства вызывает во время голода тоже анархию, как это было в Китае и Испании.
В Китае, когда народ начинает умирать с голоду, то он разбредается в поисках пищи. Шайки в три, четыре, пять человек начинают грабить. Правительство истребляет их обыкновенно, но при обширности территории иные шайки могут уцелеть и разрастись в целую армию, которая идет тогда прямо на столицу и возводит своего вождя на трон.
Плохое правительство тогда быстро наказывается (Монтескье).
В Испании в 1664 г., когда никакие угрозы не заставили привозить хлеб из провинции в столицу, решено было отправить губернатора Кастилии с палачом и солдатами собирать этот хлеб в провинциальных городах.
Италия в это время была совершенно разорена налогами; жители оставались без пристанища и умирали с голоду. В некоторых городах две трети домов были разрушены. Под влиянием голода рабочие и торговцы Мадрида (1680 г.) шайками грабили дома столицы. Общество совершенно распалось: не было ни полиции, ни правительства и никакой власти. В 1693 г. прекратилась выдача пенсий, голод постоянно усиливался, и из-за хлеба возникали беспрестанные бунты. В 1700 г. в Испании воцарилась французская династия (Бокль).
Есть и другие примеры голодных бунтов. Восстанию Мазаньелло, например, в 1647 г. предшествовал голод в 1646 г. Надо принять во внимание, однако же, что если в 1647 г. хлеба и было мало, но зато фрукты, говядина, масло и сыр продавались в большом количестве. Так что к голоду в данном случае присоединились и другие причины; между прочим – сумасшествие Мазаньелло, жаркое время (революция вспыхнула 7 июля), наконец, жестокость герцога Аркоса, который отвечал жалующимся на тягость податей и сборов: «Продавайте честь ваших жен и дочерей, но платите».
Великой Французской революции 1789 г. также предшествовал неурожай, увеличивший бедность народа, и без того уже страшную. Было высчитано, что количество нищих в Париже возросло тогда втрое; в одном Сент-Антуанском предместье их было 30 000. Надо заметить, однако же, что в первые годы Французской революции почти все бунты в Париже были вызваны нарочно распускаемыми слухами о голоде или искусственным поднятием цен на хлеб. Настоящий голод, даже гораздо более ужасный, никогда не вызывал таких бунтов, а по временам протекал совсем тихо.
Так, в 1794 г. во Франции умерло от голода более миллиона человек, а революции это не вызвало. В Аллье, по словам Тэна, бойни и рестораны долго оставались закрытыми, а в Лозере даже у богатых людей хлеба не было в течение 6–8 суток, но бунтов это не вызывало. Париж, однако, не был так спокоен, и все усилия абсолютной власти снабдить его провиантом не устранили вспышек народного недовольства. Но, во всяком случае, вспышки эти были кратковременны и погашались успешно, так же как голодные бунты в Девре – 28 февраля; в Дьепе – 14 февраля; в Лилле – 4 Мессидора; в Дервиле – 9 Прериаля. В Дьепе и Дервиле, между прочим, бунты возникли потому, что мэрии, покупавшие хлеб по 7–8 франков, выпускали его в продажу по 25 и даже по 50 франков.
Двенадцатого Жерминаля, когда провизия, запасенная для Парижа в огромном количестве, почти истощилась, хлебная порция дошла до ¼ ливра. Народ напал на Конвент, но был отражен, и порция сведена к 4 унциям или, самое большее, к 5–6 (Тэн). Другой бунт вспыхнул 1–го Прериаля, но тоже был усмирен.
Из драгоценной книги Фаралья, дающей подробные сведения о голоде в Неаполе за целые девять столетий из года в год, можно видеть, что наиболее голодными годами были: 1182, 1192, 1254, 1269, 1342, 1496–1497, 1505, 1508, 1534, 1551, 1558, 1562–1563, 1565, 1570, 1580, 1586–1587, 1591–1592, 1595, 1597, 1603, 1621–1622, 1625, 1642, 1672, 1694–1697, 1759–1760, 1763, 1790–1791, 1802, 1810, 1815–1816, 1820–1821.
Между тем из этих 46-ти годов совпадают с бунтами только шесть: 1503, 1580, 1587, 1595, 1621–1622, 1820–1821. Да еще надо заметить, что из них первые два бунта ограничились простым народным ропотом без всяких серьезных проявлений, а последний был вызван политическими причинами, совершенно достаточными для того, чтобы вызвать бунт.
Не было бунта при страшном голоде 1182 г., продолжавшемся пять лет сряду, когда люди принуждены были питаться травой. Не было его ни в 1496–1497 гг., когда голод сопровождался чумою, и обыватели городов разбегались по полям; ни в 1570 г., когда деревенские жители, оборванные, голодные и больные, толпами шли в Неаполь и усеивали дорогу своими трупами; ни в 1586 и 1802 гг., когда жителям Неаполя выдавалась строго определенная и очень небольшая порция хлеба (Фаралья).
В Индии голод многократно происходил на наших глазах. В 1865–1866 гг. в Ориссе погибло 25 %, а в Пури – 35 % населения, между тем в эти годы бунтов не было.
В течение последних ста лет самые знаменитые голодовки, по крайней мере в Нелоре (Nellore), где они благодаря бездождию и плотности населения очень часты, имели место в следующие годы: 1769–1770, 1780, 1784, 1790–1792, 1802, 1806–1807, 1812, 1824, 1829, 1830, 1833, 1836–1838, 1866, 1876–1878. Во время первой из них погибла целая треть населения; в 1877–1878 гг. в Индии из-за голода умерло на пять миллионов человек больше нормальной средней цифры.
И все-таки ни в одну из этих голодовок не было ни бунтов, ни возмущений.
Великое восстание 1857–1858 г.г. в Индии вызвано было[113], главным образом, отвращением туземцев к новшествам европейской цивилизации (телеграф, пар и проч.), жалобами лишенных престола местных царьков и, между прочим, слухом, возникшим среди сипаев о том, что ружейные патроны впредь будут смазываться свиным салом[114].
