Решение этой проблемы стало возможно в 1930-е годы с приходом в социальные науки бихевиоризма, который оказал серьезное влияние на все социальные науки, включая социологию и политологию. В последней он вызвал всплеск интереса к изучению поведения людей по отношению к институтам, а именно – электорального поведения, т. е. голосования на выборах, а также участия людей в политической и общественной активности. Введение в исследовательский оборот массовых опросов позволило понять, почему люди голосуют так, а не иначе, почему они участвуют в деятельности политических партий, общественных движений и объединений. Была разработана концепция политической культуры, которая стремится объяснить причины того или иного политического поведения людей в зависимости от степени развития политики в том или ином государстве. Однако и массовые бихевиористские исследования первоначально проводились внутри отдельного государства, прежде всего США. И только в процессе «движения за сравнительную политологию» этот подход и тип исследований стал применяться в сравнительной перспективе, т. е. по отношению ко многим государствам.
Использование бихевиористских методов в сравнительной политологии, как и ее дальнейшее развитие в целом, стало возможным благодаря появлению, вновь изначально в рамках социологии, системного, или структурно-функционального, подхода. Его применение в политологии позволило в некоторой степени решить проблему сравнимости столь разных случаев, как государства демократические и авторитарные, парламентские и президентские, федеральные и унитарные. В рамках структурно-функционального подхода была разработана модель политической системы, которая предоставила возможность свести к общему знаменателю все политические системы через положение о наличии в каждой из них определенного набора функций, который обязательно выполняется политическими институтами, хотя и по-разному.
Получив общее основание, политологи смогли сравнивать политические системы разных государств, что дало мощный толчок для развития сравнительной политологии, особенно в части сравнения политических институтов, закономерностей их функционирования и развития. Таким образом, политология в целом и особенно сравнительная политология к 1960-м годам снова обратилась к изучению институтов на базе структурно-функционального подхода и тем самым заняла важное место в рамках политической науки.
Однако к этому времени в социологии начал набирать силу еще один подход, ориентированный на изучение людей, а не институтов – теория рационального выбора. Массовые опросы в рамках бихевиористского подхода могли выявить и объяснить закономерности поведения людей по отношению к политическим институтам, но едва ли способствовали пониманию того, как ведут себя люди внутри них. С этим стала работать теория рационального выбора, в рамках которой были осмыслены различные комбинации поведения людей, действующих внутри политических институтов. В соответствии с теорией рационального выбора люди или институты, называемые акторами, действуют в целях максимизации своей выгоды, которая может быть материальной, идеологической, властной и т. п., при минимизации собственных затрат на ее достижение. Когда акторы вступают во взаимодействие, они проигрывают определенные сценарии, логику и исход которых можно просчитать на гипотетическом уровне, чем и занимается теория игр, производная от теории рационального выбора. Для политологии в целом эта теория стала частью основной парадигмы.
Ключевые положения теории рационального выбора и системной теории легли в основу неоинституционализма, который с середины 1990-х годов и до настоящего времени составляет главную парадигму политологии и, в особенности, сравнительной политологии. В нем совмещаются элементы институционализма (институты в качестве основных системообразующих факторов политического процесса) и элементы теории рационального выбора, в соответствии с которой акторы ведут себя для достижения максимальной выгоды при минимальных затратах. При этом неоинституционализм может объяснить как формирование или трансформацию институтов в зависимости от совокупности разнонаправленных интересов создающих их акторов, так и поведение последних в рамках существующих институтов.
Для сравнительной политологии появление и популярность неоинституционализма сыграли особую роль, поскольку он еще более способствовал формированию методологических оснований сравнения институтов как таковых. Иными словами, неоинституционализм сделал возможным исследование динамики, например, демократизации или консолидации демократии в разных странах и изучение других процессов, при которых важными являются и институты, и их трансформации, и поведение различных акторов. В традиции неоинституционализма новую силу обрели исследования эффектов избирательных систем, их взаимосвязи с партийными системами и электоральным поведением.
Это одновременное развитие политической науки в целом и сравнительной политологии в частности привело к тому, что именно благодаря сравнению политических систем и институтов, т. е. в рамках сравнительной политологии, были выработаны основные теоретические положения и заключения, которые сформировали серьезный корпус теорий среднего уровня. «Движение за сравнительную политологию» одержало победу – сравнение политических систем самых разных стран и типов стало предметом изучения политологов. Формирование и развитие новых теорий среднего уровня ускорило становление сравнительной политологии и в итоге привело к тому, что именно она стала основной эмпирически ориентированной субдисциплиной политологии.
Специфика объекта сравнительной политологии. История становления сравнительной политологии и, в частности, ее обособление от политологии, первоначально сфокусированной на одном государстве, чрезвычайно важно для возникновения субдисциплины. Однако не только этим объясняется ее центральная роль. Это также связано с самим объектом политологии – политической системой, под которой понимается совокупность политических институтов государства или региона, включающая в себя законодательные, исполнительные и судебные ветви власти. Политическая система существует лишь на уровне государств или других политико-административных единиц, и логика ее функционирования может быть понята лишь в сравнении.
Объект сравнительной политологии, или случаи для сравнения, идентичен объекту изучения политологии в целом. Речь идет о национальных государствах, обладающих суверенитетом и признанных международным сообществом в качестве таковых. Их функционирование в качестве государств становится возможным только благодаря существованию и работе собственной политической системы, которая обеспечивает формирование и реализацию политических решений. Именно политическая система, ее отдельные элементы, механизмы и последствия функционирования, связь и вариации взаимодействий с обществом являются основным объектом сравнительной политологии.
Одной из важных проблем сравнения выступают идентификация и обоснование случаев для сравнения. Для сравнительной политологии эта проблема решается более простым способом, чем для других социальных наук. Если в социологии потенциальным случаем для сравнения могут быть разные социальные группы, социальные институты и системы, механизмы их формирования, функционирования и развития, а также взаимодействия друг с другом в рамках одного государства или общества (см. п. 1.3), то в политологии это всегда политические системы, легко идентифицируемые в каждом государстве. Это означает, что в сравнительной социологии необходимо тщательное обоснование случаев, определение их границ и возможностей сравнения, в то время как в сравнительной политологии они заданы «автоматически». Государства с их политическими системами имеют четкие границы и не требуют дополнительного определения и обоснования.
Однако следует отметить, что политические системы – основной объект исследования сравнительной политологии – существуют не только на уровне национального государства. Они могут быть созданы также на региональном и местном уровнях. При этом их структура и значение различаются для унитарных государств и федераций. Политические системы регионального уровня недостаточно автономны, и их изучение не так релевантно, как в случае федеративных государств, где политические системы субъектов федерации также могут стать единицей исследования, если обладают достаточной автономией, чтобы их политические институты и процессы различались от региона к региону. Например, существование разных избирательных систем в российских регионах и соответствующие им различные результаты выборов являются важным исследовательским вопросом и могут вполне правомерно изучаться в рамках сравнительной политологии.
