— Вы похожи на человека, у которого в голове проходной двор, — сказала я тогда. — Соседи, родственники, друзья, половина города и даже полицейский участок.
На что он посмеялся, снова похвалил моё потрясающее образное мышление, посокрушался над моим упрямством, мешающим мне двигаться по карьерной телепатической лестнице и отпустил восвояси.
Но я успела уловить тень в его мыслях.
Какое-то беспокойство, тщательно скрываемое. Может, не моё дело, но мне показалось, что беспокойство Санпора касалось Кев.
В самом деле, сколько можно лежать в коме… Пора бы ей уже и в себя придти!
* * *
В реанимационном блоке всё то же, без изменений. Кев под прозрачной крышкой медицинского саркофага, и тяжело поверить, что она, возможно, больше уже никогда не встанет. Но как? Как она, с таким ранением, держалась столько дней в корабле, спрятанном в пространственно-временную каверну? Ещё меня гоняла безжалостно. Нож учила метать…
Всё — за счёт внутреннего резерва, а как же ещё. И продумала наперёд, как оградить меня от неприятностей… Я судила по себе: я бы не смогла. Обучение на стажёра предполагало и физкультуру, так сказать. Каторга. Выползаешь из тренажёрки раздавленной мухой, а одногруппники над тобой зубы скалят. Пытаются зацепить. Интересно им и любопытно, впервые в жизни человека видят, да еще — девушку. Я от их бесконечных «почему» уже не знала, куда деваться. Как трёхлетки, ей-богу. Поэтому старалась держать дистанцию, насколько могла. Когда не могла — рявкала в ответ, потом сама же себя поедом ела: это — дети, а я рычу на них…
Но один из них вскоре напросился на нечто посерьезнее простого посыла на три русские буквы…
Он выделялся среди остальных цветом волос. У всех красные, разных оттенков, от почти светлых, можно сказать, белокурых, до почти чёрных, с багровым отблеском. А у этого волосы были оранжевыми, что твой апельсин. Другая раса или случайная мутация? Не знаю и знать не хочу. В целом, мальчик приятной наружности, симпатичный, девчонки на него, наверное, пачками вешались. И он, зная о себе, что красивый, решил пристать ко мне. Может, даже поспорил, что получит свидание, с него сталось бы.
Сначала его попытки флирта меня смешили. Потом начали подбешивать. Рот у ребёнка не закрывался, язык начал набирать повышенные обороты. Я терпела, тихо зверея. Сейчас закончатся тренировочные вылеты, подойду к наставнику и попрошу не ставить меня больше в пару с этим нахалёнком никогда. Достал!
Но вышло иначе.
Мы завели машины в ангар, поставили их на обслуживание — позже придут техники, начнут стандартный чек-ап. Ждали господина Катрама — он всегда проводил короткие разборы полётов: два-три слова — и тебе сразу понятно, где косяк. Нет, потом-то на терминал в личку придёт развёрнутая простыня, по пунктам, от и до, рекомендации к устранению, дополнительные занятия, а то и вовсе отстранение на неопределённый срок. Пока в виртуальном тренажёре не отработаешь! Но самые первые впечатления от наставника дорогого стоили, никто не уходил, не выслушав.
Рыжий ухитрился притереться ко мне почти вплотную. Я не сразу его заметила, за что и поплатилась.
— Ну, что, прокатимся по периметру, красивая?
Периметр — одна из релакс-зон, содержит экстремальные аттракционы — относительно экстремальные, конечно же… например, можно взять скутер и устроить гонки над рукотворной рекой. Зона находится во внешней обшивки стационара, полная иллюзия, будто вообще на поверхности. Ага, под звёздами, прямо в открытом космосе, течёт полноводная река, с порогами, водопадами и прочими радостями жизни. Всё это затем, чтобы сбрасывать психологическое напряжение после боевых дежурств.
Роскошь, согласна.
Но маресао могли позволить себе на космических станциях такую роскошь.
И вообще, это виделось роскошью исключительно с точки зрения землянина двадцать первого века докосмической эпохи Старой Терры. Гражданские космические станции — я смотрела информ! — выглядели не в пример грандиознее. А уж круизные лайнеры для туристов!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет, — угрюмо ответила я на суперпредложение Рыжого.
Все вокруг начали с интересом прислушиваться. Невозможно скрыть такой конфликт в маленьком, на шестнадцать голов, сообществе. И почему бы не посмотреть на то, как двое ссорятся? Так что против всех остальных я претензий не имела… пока. Меня на настоящий момент бесил только Рыжий.
— Почему? — ожидаемо спросил он.
— Не хочу.
— Почему не хочешь?
— Потому что не хочу. Ты мне не нравишься.
— Почему я тебе не нравлюсь?
— Наглый.
— А ещё красивый.
— Отвали от меня, красивый. Сто раз тебе уже говорила: я замужем!
— Ты замужем за почти трупом! — выдал он, и победно оглянулся. — Скоро станешь вдовой, и вот то…
Меня бросило в жар. Потом в холод. Это он, недоносок, о той, которая тянула меня с самой Земли — ценой собственной жизни, как оказалось. Замужем за почти трупом, вот значит, как. Шаг, разворот, кулак в подвздошье, как учила Кев, — Рыжий настолько не ждал подобного, привык, что я молчу на все его злые подначки, что сложился пополам, как картонный. Я добавила ему ладонями по ушам, потом ребром — по шее. Он свалился, и я занесла ногу пнуть от души. Удержалась в самый последний момент. Не дело ведь бить лежачего.
— В чём дело? — спросил Катрам, мгновенно оказавшись среди нас.
Рыжий лежал, не подавая признаков жизни. Меня прошило сквозь бешенство острым разрядом испуга: убила! Но нет, парень всё-таки зашевелился, мотая головой. Ему помогли подняться…
— Он сказал, — ледяным голосом выговорила я, глядя в глаза наставнику, — что я замужем за трупом. — С ним в паре я летать больше не буду. Никогда.
— Логично, — кивнул Катрам. — Продолжите бой?
— Я? — изумилась я.
Ожидала чего угодно, только не этого! Меня же выгнать могли, на штраф посадить… не знаю… в тюрьму, блин! А мне предлагают вломить Рыжему еще раз? Он серьёзно?!
— Вас оскорбили, — пожал плечами наставник. — Вы в своём праве.
Вот у вас какой подход! Весело. Я посмотрела на Рыжего, и мне его взгляд не понравился совсем: сквозь злобу и досаду на то, что проиграл девушке, светилось уважение пополам с восхищением. Твою мать! Влюбился! Твою чёртову мать, мне теперь от него и в чёрной дыре не укрыться!
— Нет, — ответила я угрюмо. — Не хочу. Всех касается, — повысила я голос. — Никого из вас я не хочу! Не лезьте ко мне! Отвалите от меня!
Рыжий мгновенно сориентировался в ситуации: -
— Приношу извинения за свой несдержанный язык.
— Засунь свои извинения себе же в жопу! — окрысилась я немедленно.
— Все свободны, — коротко приказал Катрам.
Спорить с ним не посмели. Испарились послушно и, самое главное, быстро. Мы остались в ангаре одни… если не считать техников. Но техникам до нашей боли не было никакого дела, хватало своей.
— Я понял, — кивнул Катрам, — вы — человек с проблемами, Маршав.
Я дёрнула ворот: воздуха не хватало. Вспышка яростного бешенства уходила, оставляя в пальцах противную дрожь. Чёрт возьми, я же действительно едва сейчас не убила! Не врага, а мальчишку, младше и глупее меня…
Сжала кулак, посмотрела на него. Вот так легко и так просто… заученным жестокими тренировками с Кев движением.
— Никаких проблем, — ответила я, поднимая глаза на Катрама. — Никаких… если меня не трогать.
— Насколько хорошо вы владеете фиолетовым уровнем кумроя?
— Чего? — не поняла я.
— Кумрой — вид боевого искусства, и ваш удар, — Катрам повторил, показывая мне, что я сделала, — как раз оттуда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Меня Кев учила, — объяснила я. — Когда мы в хронокаверне сидели. Она сказала, что валяться кверху пузом нельзя. Надо быть готовым… ко всему… и гонять взялась, и вот… учила…
— Похоже на неё, — кивнул Катрам.
Если он дружил с Санпором, то, конечно же, знал Кев хорошо…
— А этот ублюдок назвал её трупом! — прежнее бешенство, едва улёгшееся, снова взметнулось под горло.
