Станций, правда, было мало. Население планеты не превышало миллиарда…
Наверное, мне можно было слетать туда. Если бы я захотела, меня бы отпустили. Но лететь пришлось бы за счёт Кев, что меня совсем не радовало. На такие полёты следовало зарабатывать самой. А как — вопрос…
Коридор внезапно закончился огромной обзорной площадкой. Я так и не поняла, экраны вокруг или действительно прозрачная обшивка, сквозь которую можно видеть звёзды своими собственными глазами. Впоследствии узнала — не экраны. Роскошь для космической станции, но конструкторы стационара посчитали, что роскошь в данном случае необходима.
Я сделала шаг и повисла в необъятном космосе. Проход за мной закрылся. Отовсюду миллиардами звёзд смотрела на меня Вселенная.
Здешнее небо ничем не напоминало тёмное небо моей родной планеты. Звёзд было так много, они прижимались друг к другу так близко, что для мрака уже не оставалась никакого места. Море сияющего света лилось со всех сторон. Я словно застыла в центре огромного, заполненного холодным огнём шара.
Космос!
Безбрежные звёздные реки!
Я вдруг осознала, зачем я здесь, для чего — я хочу мчаться среди звёзд, вести корабль от точки входа к точке выхода, нырять в цветочные жерла энергетических порталов между хронопластами, сражаться и побеждать! Я хочу стать навигатором. Только этого и хочу.
И, может быть, хочу ещё узнать, жива ли моя мама…
Семь веков спустя — конечно же, нет, но в том хронопласте, откуда меня выдернуло, она должна прожить полную жизнь и тихо уйти от старости. Но если Мелкий посчитал, что можно навредить моим близким, раз уж со мной поквитаться не вышло… Кулаки сжимались сами от яростного бессилия. Мама, отец, мои сводные… Если бы узнать о них хотя бы что-то…
Но я понимала, что это невозможно.
Олег.
Ещё одна боль, с которой предстояло теперь жить дальше.
Вызов через терминал. Я не глядя приняла: вдруг новости о Кев. Но нет, мечтать не вредно, вредно не мечтать: Санпор. Добрый доктор каждый день приглашал к себе в кабинет на задушевные беседы, и попробуй откажись. Между прочим, выучил русский.
За двенадцать дней.
Я подозревала его в жульничестве, в том, что русский он всё-таки знал, но по какой-то причине не признался сразу. Он лишь загадочно улыбался в ответ.
— Всему своё время, Маршав. Всему своё время. Я расскажу тебе, как выучил твой язык, но пока не сейчас. Сейчас мы с тобой займёмся упражнением на самоконтроль: ты должна научиться хорошо держать при себе свои эмоции прежде, чем я рискну выпустить тебя в общество.
И я училась.
А упражнения-то все какие были дурацкие. Рифмованные. Санпор любезно перевёл все эти считалочки на русский, и они крутились в голове, как испорченный патефон. Прилипучие до изумления! Тот, кто их придумал, либо гений, либо сумасшедший, либо и то и другое вместе.
Но каким-то волшебным образом я стала спокойнее спать по ночам. Память о страшной гибели Олега перестала выдёргивать меня из тягучих кошмарных видений, сами сны тоже сошли на нет. Я не сразу это заметила, а заметив, не сразу соотнесла следствие и причину…
— Я же говорил, — сказал Санпор в ответ на мою неловкую попытку извиниться, — что тебе когда-нибудь станет стыдно за своё поведение, Маршав. Ты мне не верила. Что «больше не буду»? Нет уж, будь, пожалуйста. Ты из тех, кому нужны свои собственные грабли, на чужих учиться не достаёт ни терпения, ни мудрости…
Грабли! Можно подумать, он их когда-нибудь в своей жизни видел. Я сразу вспомнила усыпанный жёлтыми листьями сад возле нашего дома, и как я в детстве бегала по ним, поднимая носками кроссовок, а потом прыгала прямо в собранную мамой кучу… Слёзы сами собой вспухли на глазах: сейчас бы взять в руки грабли и собирать листья в саду и вокруг дома, укрывать на зиму виноград и розы, вдыхать тёплый, с летающими паутинками, воздух короткого северного бабьего лета…
Сейчас, по личному времени, как раз наступила бы осень. Синяя, золотая, с хрустким ледком на лужах после вчерашнего дождя…
— Благодарю за чудесную визуализацию, Маршав, — голос доктора Санпора вторгается в мою грусть и разрушает созданное видение полностью. — Но лучше не позволять ностальгии брать над собой верх.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вы подсмотрели мои мысли! — возмутилась я.
— Ничего удивительного, ты до сих пор под телепатическим надзором, Маршав.
— Так выкиньте свой надзор в мусорник! Что вам мешает?
— Так не могу, — вернул он мне любезность. — Пока у меня нет уверенности в том, что ты не сорвёшься в самый неблагоприятный момент.
— А когда у вас появится такая уверенность?
— А это уже не от меня зависит.
Вот такого примерно содержания беседы повторялись у нас регулярно, и успели меня уже изрядно подзадолбать.
— Док, — сказала я на вызов, не дав ему и рта раскрыть, — перебор! Я у вас уже была сегодня!
— Не кипятись, — посоветовали мне. — Лучше возьми ноги в руки, воткни гипердрайв себе в…
— … жопу, — подсказала я, не удержавшись.
— Куда хочешь! Чтобы сейчас же была у меня.
И отключился. Что с ним будешь делать! Не приходить — не вариант. Вообще удивительно, как должностное лицо такого уровня меня терпит и со мной возится. Санпор был на стационаре кем-то вроде наместника бога: следил за психическим состоянием всех сотрудников, вёл приём — если у тебя возникает проблема, ты всегда можешь придти в милый кабинет с водопадом в фальш-окне, проводил ментальные допросы преступников, а так же занимался чем-то вроде контрразведки. Чтобы на стационаре не завелась крыса, сливающая инфу преступникам, грубо говоря. Как его хватало на всех, я не представляла себе даже. Стационар со всеми своими службами вмещал в себя почти пятьдесят тысяч разумных. У Санпора, скорее всего, были помощники, просто меня с ними не знакомили…
Я пришла и с порога возмутилась самоуправством. Доктор внимательно меня выслушал, потом сказал кому-то, кого я, увлечённая своим гневом праведным, сразу не заметила:
— Как я и говорил, повышенная эмоциональность. Но ты работал с людьми, Барунео, ты должен знать, как с этим справляться.
Ой-й. Жар бросился мне в лицо. Как нехорошо получилось!
— Маршав, это мой давний друг, Барунео Катрам, — сказал доктор. — Барунео, это Маршав Сапураншраав, о ней я тебе рассказывал.
— Рада знакомству, — выдавила я, честно пытаясь провалиться сквозь пол от стыда.
Надо же было выставить себя полной дурой перед гостем Санпора! А гость наверняка очень важный, раз ему решили меня показать.
Барунео кивнул мне. У него был типичные для маресао тёмно-лиловые глаза с чёрной звёздочкой зрачка, ярко-алые волосы, убранные, естественно, в толстую косу до пояса. Лишь у висков пряди отсвечивали ядовитой анилиновой зеленью. Дань моде? Седина?
— Маршав, в группе Барунео внезапно образовалось место для навигатора-стажёра. Пойдёшь?
— Я-а? — я даже заикаться начала от такой новости. — Конечно!
Меня возьмут учиться! Я буду учиться! Я всё-таки стану, стану навигатором!
— Даже не сомневался, — удовлетворённо заключил Санпор. — Что скажешь, друг?
— Необходимы тесты, — невозмутимо сообщил Барунео, поднимаясь.
— Что, прямо сейчас? — изумилась я.
— Почему нет? Или у вас назначено свидание?
— Нет, — ответила я. — Никакого свидания у меня нет…
В самом деле, почему не прямо сейчас. Не готова? Глупости какие… с такой постановкой вопроса я буду не готова всегда.
— А что будет, если я… провалю тесты? — спросила я, замирая от страха.
Могу провалить. Легко. Да, я водила машину, оставленную мне отцом, да, я на наглости и везении увела патрульный скаут из-под носа у бандитов, но… но… но… но… Но вдруг я не справлюсь с тестами?! У меня нет даже минимальной базы, какая имеется у любого подростка просвещённой Галактики!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Сначала вы их провалите, Маршав, — скупо улыбнулся Барунео. — Тогда поговорим.
Утешил. Я взялась грызть костяшки пальцев, поймала себя на этом, опустила руку. Никаких нервов не хватит теперь!
