Прабхупада улыбнулся и неожиданно сказал: «Отдай мне своего сына. Я сделаю из него ачарью». Брахман ответил: «Он Ваш, Свамиджи, можете забирать его в любое время».
Прабхупада сказал: «Нет, так не пойдет. Любое время – значит никакое время. Отдай мне его прямо сейчас. Я сделаю из него ачарью».
Брахман был явно не готов к такому резкому повороту событий: «Свамиджи, сейчас он учит грамматику санкрита. Чтобы изучать комментарии, он должен хотя бы до некоторой степени овладеть грамматикой. Как только он окончит курс вьякараны[37], я отдам его Вам. Можете считать, что он Ваш».
Прабхупада в третий раз попросил: «Нет, нет, какая еще грамматика? Нам не нужна грамматика. Отдавай его мне. Я сделаю из него ачарью».
Брахман сказал: «Свамиджи, я же не говорю „нет“. Все, что есть у меня, принадлежит Вам. Однако он еще слишком юн. Вы просто намучаетесь с ним. Пройдет несколько лет, и я отдам его в Ваши руки». Прабхупада согласился: «Окей, хорошо, хорошо», – и потрепал мальчугана по макушке. После под тент стали входить другие посетители, и отец с сыном удалились.
Прошло несколько лет. Краем уха я слышал, что Рамананди-сампрадая распалась на несколько враждующих между собой групп. Прошло еще какое-то время. В 1991 году я повез десять учеников нашей гурукулы на Кумбха-мелу в Аллахабад. Там я, к своему удивлению, узнал, что рамананди помирились и выбрали нового ачарью – молодого санньяси, который возглавил всю сампрадаю.
На Кумбха-меле у рамананди был огромный шатёр. Я сказал своим воспитанникам: «Мы обязательно должны увидеть этого санньяси. Этот садху сумел объединить всю сампрадаю – дело неслыханное! Вам, ребята, надо во что бы то ни стало познакомиться с человеком, обладающим такой силой. Кто знает, может быть, вскоре кто-то из вас тоже станет гуру».
Мы отправились к нему. Нас пропустили без очереди, потому что увидели мальчиков из Южной Америки, Австралии и т. д. Несколько десятков почтенных, убеленных сединами старейшин окружали юного санньяси. Все они годились ему в деды. Юный санньяси сидел на большой вьясасане, и люди омахивали его чамарами. Мы поклонились, и один гурукулёнок из Южной Америки громко продекламировал санньяса-сукту, гимн, которым по традиции приветствуют санньяси. Пока он декламировал сукту, все в молчании слушали. Но, когда он закончил, неожиданно для всех юный Махарадж стал декламировать экспромтом сочиненные стихи на санскрите, прославлявшие Прабхупаду. Мне врезался в память один стих: «Если я скажу, что не было и не будет ачарьи, равного ачарье Движения Харе Кришна, я нисколько не принижу основателя моей школы, Гуру Рамананду, ибо он сам в своих комментариях предсказывал, что поклонение Господу Вишну распространится по всей Земле. Слава тому, кто осуществил его предсказание!»
В этот момент я понял, что передо мной тот самый мальчик, которого трепал по макушке Шрила Прабхупада. Санньяси произнес четыре стиха, прославляющие Прабхупаду, и в заключение прославил Господа Джаганнатху – Повелителя Вселенной. Он поговорил лично с каждым из мальчиков, после чего повернулся ко мне и сказал: «Атмататтва Прабху, Вы не помните меня? Когда-то Вы катали меня на спине». Тут я вспомнил, что в свое время, путешествуя с падаятрой, мы останавливались в доме его отца. В то время я еще был брахмачари, и этот мальчик любил покататься у меня на спине. Помню, как он называл Локанатху Махараджа «старичком», потому что у того были седые волосы.
Санньяси сказал: «Прабхупада хотел, чтобы я стал ачарьей. Похоже, что Рам услышал его желание. Да и как Он мог не услышать? Мой отец так и не отдал меня в Движение Харе Кришна, но, незадолго до своего ухода, он попросил меня изучить комментарии Шанкары на „Веданта-сутру“. Он хотел, чтобы я мог побеждать майявади в споре. Это была его последняя воля. Я выполнил ее. Четыре года я провел с майявади в Бенаресе, изучая комментарии Шанкары. Это был самый трудный период в моей жизни. Потом наша сампрадая из-за каких-то недоразумений разделилась на несколько групп, и я подумал, что, поскольку у меня есть благословения Прабхупады, я, может быть, смогу объединить нас. В этом году, спустя несколько лет, мои попытки увенчались успехом. По благословению вашего Гуру Махараджа мы объединились. Как говорил Рамананда, пока мы разобщены, мы не сможем исполнить его предсказание. Но Рамананда также говорил: „Нам нет нужды исполнять это предсказание, его исполнят другие“. Даже это его предсказание исполнилось теперь! Нам остается просто присоединиться к вам и проповедовать вместе. Ваше Движение распространяется по всему миру, а мы можем вам помогать, чтобы люди во всех странах мира стали бхактами Господа Вишну».
Я внимательно наблюдал за ним и понимал, что юный санньяси разговаривает не со мной – его речь, главным образом, была обращена к своим последователям, это им он пытается объяснить величие Шрилы Прабхупады, сделавшего его ачарьей.
* * *
Милостью, безусловно, можно злоупотребить, поэтому Кришна не торопится давать самое ценное, что у Него есть, – бхакти[38]. Но вайшнав раздает свою милость бесконечно щедро, даже с риском того, что люди не оценят ее и попытаются использовать этот драгоценный дар в своих интересах – ради денег, власти, почета и последова-телей. Вайшнав рискует, но он знает, ради чего идет на риск. Без оглядки раздавая сокровища своего сердца, вайшнав хочет одного – чтобы его милость воспламеняла сердца других людей и помогала им продолжать проливать на других милость Кришны. Только ради этого он живет.
Шрила Прабхупада, по твоей милости мальчик стал ачарьей, бизнесмен – знаменитым проповедником, по твоей милости тысячи людей обрели способность проповедовать бхакти.
Не это ли самое большое чудо из всех, которые ты совершил?
Я хочу, чтобы ты ехал в Китай!
Иногда Шриле Прабхупаде приходилось отнимать у своих учеников полномочия и даже наказывать их.
Но и это он умудрялся делать так, чтобы не лишать их вдохновения и не унижать их. Даже наказание он мог превратить в награду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
