Даже настолько совершенный кристаллический разум не мог предусмотреть всего, а особенно того, что спасение так и не придёт и пройдут не годы, а многие тысячелетия.
Спустя несколько тысяч лет Искин озаботился состоянием поселения, ему стало интересно, что там получилось с колонией. Давно уже закончились выводимые из стазиса разумные, очень давно уже были переключены все мощности, чтоб как-то удержать эту планету и преобразовать её в более приспособленный мир для жизни.
Появились свободные расчётные мощности.
Воспользовавшись случаем Искин воздвигнул по всей земле в разных местах примитивные подпространственные станции, так называемые пирамиды, но сигнал уходил в пустоту, никто не откликнулся.
Как ни странно, но остатки сильно деградировавших потомков были сразу же найдены, они довольно успешно размножались, заселив пригодные для этого участки планеты. Но что сделали с ними все эти годы непрекращающихся изменений, когда все силы колонии были направлены только на выживание. Технологичного общества колонистам построить не удалось, всё, чем обладали впавшие в варварство колонисты — это огонь, некоторые умели строить примитивные постройки, даже язык общения общий прежде для всех, успел разделиться на множество диалектов. Эти примитивные опустившиеся существа, даже стали поклонятся внезапно возникшим пирамидам, что не укладывалось ни в какие рамки.
— Сбой миссии, — равнодушно отметил искусственный разум, наблюдение с бывших разумных снимается, перевожу дополнительные мощности на оптимизацию и отладку собственного состояния.
Во время расширенного теста замечены многочисленные логические противоречия. Обнаружено выпадение части обязательных управляющих программ, большая часть баз безвозвратно утеряна.
Принимается решение производить распаковку и установку особо хранимого запаса — последнего шанса — по всем текущим расчётам признано нецелесообразным. Возможности саморемонта и самооптимизации не исчерпаны.
Как проводить переговоры не в лучшей форме
Мыслеобраз закончился, я медленно приходил в себя, возвращаясь в реальность. Расписание показывало через пять минут у меня будет первый посетитель. Тело слегка потряхивало, голова чуть не перегрелась, за короткое время усвоив такой объём информации и проглядев настолько большой временной отрезок.
— Откуда это у тебя паучок, — только и смог я с себя выдавить, явно чувствуя физическую слабость.
— Поговорим об этом позже, — ответила мне вредная железяка, — встречай своих посетителей.
— Здравствуйте, Император, — поднялся я навстречу входящему в мой кабинет невысокому, худощавому аграфу, без каких-то особых регалий власти, выдающих его высокое положение. Кому надо и так его знают.
Цепкий взгляд и умные глаза — вот моё первое впечатление о вошедшем аграфе.
Среди, на самом деле богатых, не принято выпячивать аляповатым блеском мишуры своё состояние. Материальные блага давно перешли из разряда — всё бы отдал, чтобы это иметь, к разряду — необходимый, но качественный минимум для комфортной жизни.
После того как обязательные церемонии закончились, приветствия, накрытый столик с лёгкими закусками, лучшие вина и прочие мелочи, служащие лишь фоном беседы, мы перешли к делу. Мой первый ход. Хозяин начинает встречу и заканчивает. Уж не знаю, чем пожелал с императором поделится Гариниэль, но начинать беседу с вопроса о музее, который он, конечно же, уже посетил — не стоит.
— Вы хотите войти в историю нашего народа? — Начал я без долгих вступлений. — Позвольте вам прояснить, что я вижу под этим вопросом.
Император только кивнул, смотря на меня настороженными глазами.
Ну что же, вывозите залётные, как хорошо, что у меня есть куча домашних заготовок предстоящей беседы. Имея столько предварительно подготовленных сведений, оказалось не так трудно сыпать цифрами, фактами и перспективами. Всю беседу я решил, не изобретая велосипеда просто провести в соответствии с рекомендациями аналитиков, делая упор на банальное тщеславие.
— Вы уже 11 император нашей великой империи (сейчас 3017 год на календаре аграфов), что вы можете мне сказать о своих предшественниках? Чем особенным отличились предыдущие императоры, правившие, без всякого сомнения, мудро и успешно нашим народом?
— Умеете вы удивить Селариэль, — произнёс император.
Даже первые три императора, правившие в самые сложные годы становления и возрастания нашей империи, не оставили значимого следа. Имена остальных, так вообще известны ровно настолько, насколько может быть интересна история молодому поколению. Боюсь, я следующий в этом длинном списке.
Несмотря на титанический труд, служащий на благо нашего общества, множество успешно решённых вопросов — моё имя будет так же забыто потомками. Разволновавшись, он даже сидя в кресле, закинул ногу за ногу, что является грубейшим нарушением правил этикета. Правда, тут же поправился, сел так, как прилично сидеть столь ответственному лицу.
— Давайте, Селариэль, я пока послушаю вас, что вы хотите сказать, а то я несколько выбит из колеи таким неожиданным началом разговора.
Ну, ну, — подумал я про себя. Выбит он из колеи, хитрец. Да в жизни этому не поверю. Не институтская гимназистка, чтобы от неудобных вопросов в краску впадать и в обморок падать. Тебе столько приходится урегулировать различных вопросов, постоянно балансируя на стыке интересов великих семей. Скорее это похоже на то, что он сделал неверный вывод из моего начала беседы.
Думает, что сейчас глупый мальчишка начнёт говорить общеизвестные истины, или изрыгать глупости, что-то вроде того — ты никто, и звать тебя никак. Хочешь в жизни счастья — иди за мной. Или, говоря другими словами, надеяться, что я предложу ему нечто особенное. Чтобы интересы моей компании учитывались больше, не понимая по своей наивности, что это в принципе невозможно. Не дураки этот институт власти Императора создавали. Механизмы противовесов в империи очень действенны, не позволяя однозначно одной из семей лидировать над другими.
— Линдир, — обратился я к императору. — Постарайтесь услышать именно то, что вам сказано.
Не надо сейчас искать в моих словах второе дно или завуалированный смысл. Я предлагаю вам именно то, что сказано, войти в историю нашего народа. А это значит, что наше общество будет стоять на пороге гораздо более значимых перемен, чем те, которые были в момент его становления.
Собеседник немного напрягся, но также не комментировал мой пассаж, желая прежде дослушать до конца.
Не знаю, насколько увеличится ваша власть в результате или уменьшится, рано об этом говорить. Скорее даже говорить об этом будет неправильно. В свете грядущих перемен не о влиянии надо будет думать, а о том, как удержать нашу империю в изменившихся обстоятельствах. Прямым текстом я сейчас заявляю, что крайне нуждаюсь в вашей поддержке.
В условиях возрастающего влияния аграфов на Содружество, выхода нашего народа из долгой спячки, необходимы именно вы для того, чтобы перемены произошли безболезненно. Многие неучтённые факторы начнут действовать очень скоро, старые привычные схемы перестанут работать. Единство нашего народа могут просто разорвать силы, о которых сейчас мы не имеем ни малейшего представления. Кто-то должен будет постоянно латать возникающие трещины, не допустить разрыва империи, стать той самой объединительной силой.
Разумеется, я ему льстил, и весьма грубо, но эта лесть опиралась на факты. Именно для того был создан этот инструмент власти и влияния, чтобы удерживать в целостности нашу империю, разрываемую подчас очень противоположными интересами кланов. Я не знаю, есть ли на свете более сложное занятие — как, не имея достаточных рычагов влияния, это сделать. Даже личный флот императора, это только полицейские силы и не идёт ни в какое сравнение с военным флотом любого из малых кланов, уж не говоря про великие семьи.
Высокопоставленный паук бюрократ, держащий в своих лапках многие нити. Вне всякого сомнения, ведущий свою игру и плетущий свои сети интриг. Он имеет даже свою разведывательную сеть среди великих семей. Если разоблачат какого шпиона, ждёт тогда агента полное ментоскопирование, а потом радостно пускающего слюни идиота утилизируют.
С разведкой императора так поступать было не принято. Максимум погрозят пальцем и уволят неблагонадёжного сотрудника. Считается имперская разведка это делает не корысти ради а пользы для. Чтобы государство имело хоть какой-то шанс предварительно реагировать на наши многочисленные шалости.
Великие семьи действуют порой с изяществом носорога, этот зверь такой — до двух с половиной тон весом, имея плохое зрение, нисколько этим не смущается. С его силой и массой — это не его проблемы, а окружающих. Во время очередного передела рынка, или попыток отщипнуть у соперника кусочек пожирнее. Порой, совершенно «случайно» до сотни кораблей с каждой стороны отношения выясняют. Страдают от этого совершенно посторонние, если конфликт выходит за допустимые рамки, тут уже вмешивается Император.
