Но русские творцы Тильзита понимали, что, идя на союз с Наполеоном, они восстанавливают против себя, по крайней мере на первое время, значительную часть столичного дворянства. Предвидя это, Куракин еще в Тильзите отклонил предложение Александра I и Наполеона сразу же отправиться в Париж послом России. Мотивируя свой отказ, он писал Марии Федоровне: «Я сознавался государю откровенно, что не могу решиться принять этот пост, потому что, ставя милости Вашего высочества выше всего, я не могу забыть, что Вы, даже шутя, всегда выражали нежелание, чтобы я поехал в Париж, что я слишком стар, чтобы подвергать себя ложным толкованиям, которые люди противоположной системы в Петербурге не преминули бы дать всем моим действиям».
Куракин поехал послом в Австрию, а вместо него в Париж был послан далеко не самый опытный среди русских дипломатов граф П. А. Толстой. Если вспомнить, что Толстой выступал за тесный союз с Пруссией против Франции, то станет понятным, что очень скоро его антифранцузские симпатии всплыли наружу. И действительно, с ноября 1807 г. по сентябрь 1808 г. Толстой, не переставая, бомбардировал царя и Румянцева донесениями о бесперспективности Тильзитского союза. Образчиком содержания и стиля донесений Толстого может послужить следующий отрывок из его депеши Румянцеву от 17 ноября 1807 г.: «Цели Бонапарта в отношении нас очевидны… Он хочет превратить нас в азиатскую державу, отбросить нас к старым границам и установить таким образом свое господство в центре наших провинций».
Мало того, Толстой не скрывал своих антифранцузских взглядов и перед самим Наполеоном. Так, в августе 1808 г. во время обострения франко-австрийских отношений, Толстой демонстративно отказался поддержать ссылку французского императора на прочность франко-русского союза. Все это не могло не вызвать резкого недовольства Наполеона, и во время второй встречи с царем в Эрфурте в октябре 1808 г. он настойчиво попросил заменить Толстого другим лицом.
* * *
Наполеон стремился извлечь максимальную выгоду из Тильзитского союза. Уже сам факт союза с Россией был широко использован французской дипломатией для антианглийской пропагандистской кампании. Пользуясь тем, что союзный договор был секретным и не подлежал оглашению, наполеоновская дипломатия постаралась распространить в Европе и даже на Британских островах фальшивый «текст» Тильзитского трактата.
Эта фальшивка, составленная по всей форме подлинного договора, содержала поистине страшные для Англии статьи: Россия забирает себе все европейские провинции Турции и получает от Франции санкцию на расширение своей территории в Азии настолько, насколько она «найдет нужным»; Испания и Португалия отдаются Франции; Россия и Франция совместно атакуют Гибралтар, Франция оккупирует Северную Африку с Египтом; Средиземное море объявляется закрытом для английских судов.
Расчет Наполеона был простой: убедить англичан, что Россия полностью капитулировала и стала верным союзником Франции. Поскольку Наполеон и Александр I договорились сохранять статьи настоящего союзного договора в тайне, а французские агенты повсюду трубили о победе, в Англии, по-видимому, первое время склонны были принять эту фальшивку за действительный договор.
Впрочем, англичане не остались в долгу. Когда 6 ноября 1807 г. царское правительство после провала попыток добиться примирения Франции и Англии объявило о разрыве англо-русских дипломатических отношений, а Наполеон 12 ноября послал в Петербург своего официального посла А. Коленкура, англичане решили припугнуть Александра I.
21 декабря, не успев еще покинуть Лондон, русский дипломатический представитель Алопеус был неожиданно приглашен к министру иностранных дел Каннингу, который «под большим секретом» сообщил, что, по имеющимся у английской разведки сведениям, против Александра готовятся заговоры, что выступление произойдет «в самое ближайшее время», но министр не знает точно, «направлены ли эти заговоры непосредственно против персоны моего августейшего государя или под угрозой находится форма правления в государстве». На вопрос Алопеуса, откуда у Каннинга такие сведения, английский министр сослался на какое-то письмо из Петербурга одному английскому «частному лицу», якобы случайно попавшее в руки английских дипломатов. Каннинг добавил, что это письмо к тому же без адреса и без подписи. На просьбу Алопеуса дать ему копию этого письма Каннинг ответил отказом. Каннинг особенно настаивал, чтобы депеша русского дипломата об этой беседе попала в руки Александра I. По его настоянию Алопеус перед отправкой зачитал ее текст и оставил Каннингу копию.
Ознакомившись с донесением, царь написал Н. П. Румянцеву: «Вот депеша, которую мне написал Алопеус. Речь идет не более не менее как об отправке меня в другой мир. Ваш Александр».
* * *
Борьба продолжалась не только между английской и французской дипломатиями. За фасадом здания тильзитских союзников также не утихал дипломатический торг. Первым пробным камнем разрешения спорных вопросов в рамках франко-русского союза был турецкий вопрос.
Сторонники союза с Францией в России – Куракин, Сперанский, сам Александр I – выражали большое сомнение по поводу раздела европейских провинций Турции путем полюбовного франко-русского соглашения. Тем не менее царь приказал своим дипломатам обсудить этот вопрос с их французскими коллегами, полагая, что в случае удачи некоторое территориальное приращение за счет Турции поможет ему успокоить недовольное провалом амбициозных планов III и IV коалиций англофильское и пруссофильское дворянство. Об этом со всей откровенностью Румянцев заявил в ноябре 1807 г. специальному французскому уполномоченному генералу Савари: «Император Александр положительно просит императора Наполеона, чтобы то, что он обещал, было исполнено теперь же. Он вынужден желать этого, так как ему необходимо показать своему народу результат Тильзитского договора как бы в оправдание мира, которого явно не одобряли».
Собственно, Александр I хотел заручиться формальным согласием Наполеона на присоединение к России трех уже оккупированных русскими войсками провинций Турецкой империи: Бессарабии, Молдавии и Валахии. Первоначально французская дипломатия пыталась обойти это требование России, направив его в русло русско-турецких переговоров о мире при своем посредничестве. Переговоры, начавшиеся в местечке Слободзее 1 августа 1807 года, закончились для царской дипломатии крупным неуспехом: турецкий представитель и французский «посредник», фактически блокировавшись, выступили единым фронтом против русского представителя С. Л. Лашкарова и навязали ему прямо противоположный замыслам Александра I русско-турецкий мирный договор (так называемое Слободзейское перемирие от 24 августа 1807 года; пункт 3-й этого перемирия обязывал Россию в месячный срок вывести войска из Молдавии и Валахии.
Такой оборот дела, разумеется, совершенно не устраивал царя. Обвинив своих представителей в «превышении полномочий», Александр I отказался утвердить мирный договор. Пользуясь тем, что в Тильзитских соглашениях имелась лазейка в виде статьи 8-й союзного договора, позволявшая решать вопрос без участия турецкого правительства, и ссылаясь на широковещательные декларации Наполеона в Тильзите относительно раздела Оттоманской империи, царь решил обратиться непосредственно в Париж.
Намек на возможность прямых франко-русских переговоров о судьбе этих трех провинций был сделан уже в сентябре 1807 г. в инструкции П. А. Толстому. Не давая окончательного ответа, французская дипломатия прибегла к тактике оттяжек и оговорок, требуя, в частности, в качестве «компенсации» увеличения территории герцогства Варшавского – плацдарма Наполеона у западных границ России.
Бесплодные переговоры Толстого в Париже по восточному вопросу продолжались с ноября 1807 г. по февраль 1808 г. Поскольку Россия не уступала. Наполеон, будучи сторонником тактики «лучшая оборона – это наступление», решил поставить свое согласие на присоединение трех турецких провинций к России в связь со своей главной задачей, ради которой ему нужен был франко-русский союз.
2 февраля 1808 г французский император пишет свое знаменитое письмо Александру I о походе в «жемчужину британской короны» – Индию. В письме содержится также намек на возможность полного раздела Османской империи. Для обсуждения конкретных деталей этого плана Наполеон предлагал Александру встретиться вторично.
Сама по себе идея такого похода была не нова. Однажды (в 1800 г.) Наполеон предлагал ее Павлу. Да и Александру I, по свидетельству крупного французского историка А. Вандаля, Наполеон еще в Тильзите предлагал принять участие в таком походе. Судя по черновым документам тильзитской встречи, царь весьма скептически отнесся к этим предложениям. Тот же скепсис чувствовался и в его беседах с Коленкуром полгода спустя, когда последний по приказанию Наполеона снова коснулся этой темы. Александр, доносил Коленкур в Париж в январе 1808 г., смотрит на проект похода в Индию «как на вещь почти невозможную».
