– Полиция. Проверяют все машины.
Маша сжалась. Сейчас у неё была мысль спрятаться под сидение. Где-то на подсознании она догадывалась, что искали её. И вдруг…
По автобусу полетели пуговицы, рубашки, пряжки. Раздался лай вперемежку с человеческой бранью. По проходу сзади проскочил боксёр. Впереди заливалась чихуахуа. Псы рвались вперёд. Их хвосты были вытянуты. С морд свисала рваная пена. Глаза налились кровью. Их голоса срывались и хрипели.
Вместо того, чтобы забиться под сидение, девушка с ногами забралась на. Она вертела головой. Руками схватилась за рамку полки для вещей. Она не знала, что страшнее: турнир драконов, который она не видела, или эта свора бешеных собак. Но собаки не обращали на неё никакого внимания. Они не давали пройти коренастому полицейскому: красивому и невысокому, как карлицы. Он что-то кричал, но его крик утонул в собачьем лае. Они срывали глотки, обнажая острые клыки.
Через окно Маша увидела, как к автобусу подходил Макс. Он шёл вальяжной походкой, как кот на прогулке. Лай постепенно переходил в тихое поскуливание. Одни псы приседали на попы, другие пятились назад, запрятав хвост между задних лап.
Макс шёл по проходу, не обращая внимания на скулёж. Остановился напротив Маши.
– Тебя отдать этой своре? Знаешь, что с тобой будет через пятнадцать минут?
В это время откуда-то сбоку послышалась возня. Чихуахуа отважно попыталась тяпнуть Макса за ногу. Но он лишь пинком отшвырнул шавку. Та отлетела, жалобно взвизгнув.
– Пошли, — и он, как это уже было, повернулся и пошёл не оглядываясь, переступая через припавших псов.
Маша, отцепив окаменевшие пальцы от решётки, послушно побрела за ним.
– Эй, кошка, это наша сучка, – вдруг услышала она голос Бориса. Девушка и Макс обернулись.
Борис уже принял образ человека. Он стоял, в чём мать родила. У него была ладная мускулистая фигура.
– Ты что-то сказал? – промурлыкал Макс. – Повтори, бастард. Тебя лишить вида на жительство и отправить на живодёрню?
– Не, так нечестно, – Шанель тоже стала человеком. Девушку ничуть не смущала её нагота.
Постепенно сидящие на полу псы стали преображаться. Маша прыснула со смеху, когда Шанель вдруг развернулась и влепила затрещину молодому человеку, который оказался позади неё: — Ошалел, что ли? Мы не нюхаем попы, когда люди, – и снова к Максу. – Мы её приняли в свою стаю.
– Ну ш-што вы, – замурлыкал Макс. – На девочке моя одежда. Стало быть, человечка моя.
– Человечка? А сказала, что полуоборотень. Так вот откуда звериный запах. Прости, братан. Держи крепче свою человечку. Пахнет слишком вкусно, – Борис миролюбиво поднял руки.
Маша сидела в белом лимузине. Она смотрела на прибегающую мимо окна мальву.
– Как нашёл меня? – спросила она, не поворачивая головы.
– Ты сидела на дереве? Видела, как я разделся? Твоё платье – твой артефакт. Как только ты его снимаешь, твоя защита исчезает. Я пошёл по запаху. Стража на воротах видела автобус, в который ты садилась. А дальше я подключил полицейских. Маша, ты сама виновата. Но, скорее всего, драконы уже знают, где ты. И я думаю, что Алекс прибудет сюда раньше, чем собирался.
12. Башня трофея
Белый кабриолет остановился около мраморного крыльца.
Известие, что Алекс может прибыть с минуты на минуту, ввергло Машу в шок. Она до конца ещё не отошла от своры собак в автобусе, а здесь новая напасть – явление Алекса. Макс больше за дорогу не проронил ни слова. Впрочем, от Сони она была наслышана о немногословности мужчины. Когда ему что-то очень сильно нравилось, он просто начинал мурлыкать, как самый обыкновенный кот.
Мысли о будущем её пугали. Она – трофей. С ней поиграются и выбросят. Ещё со времён школы она помнила истории, что оборотни живут по законам природы: ты убегаешь, они догоняют. Им неинтересна спокойная жертва. Надо просто смириться. Подождать, пока надоест… играть. С ней играть. Вот так просто сидеть и ждать, пока тобой играют.
– Маша, выходи давай, – слова доносились откуда-то издалека, словно у неё в ушах беруши.
Она не пошевелилась, а лишь перевела взгляд на Макса. Тот уже вышел из машины и собирался отворить её дверь, как к нему подошла одна из карлиц:
– Молодой господин, вас срочно требуют к хозяйке. Претендент звонил, – сказав это, карлица отскочила на безопасное расстояние.
Маша затаила дыхание. Если и до этого Макс был не в духе, то после услышанного он резко переменился в лице. Известие о звонке его встревожило.
– Маша, ты меня слышишь? Давай выходи, в конце концов,— проговорил в нетерпении и открыл переднюю дверцу. Взял девушку за руку. – Тебя нашли.
– Макс, ты чего так разволновался? Может, Алекс звонил, чтобы спросить, как к турниру идёт строительство? – спросила и поняла, что ей очень сильно самой захотелось в это поверить. Что не она явилась причиной звонка, а предстоящий турнир. Вдруг Макс ошибся, и не она будет трофеем. Что в ней такого? Но чем больше она пыталась себя в этом убедить, тем меньше сама в это верила.
– Маша, ты сейчас издеваешься? Выходи из машины. Приехали!
– Куда мне сейчас? – Маше хотелось показать свою независимость. Она одёрнула рубашку, поправила неудобно сидящие шорты.
– Куда угодно, только на глаза мне не попадайся, – он щёлкнул пальцами. Стоящая поодаль карлица сейчас же подошла к нему. – Переодень её, и пусть… — он махнул рукой. – Куда хочет.
Маша посмотрела, как затворилась массивная дверь с уже известной ей эмблемой с мордой ирбиса.
Девушка послушно побрела за карлицей.
В её комнате царил привычный идеальный порядок. Чистое новое платье висело на вешалке в ванной комнате. Маша скинула с себя одежду Макса. Встала под горячий душ. В своей холодной Хивернии она привыкла к кипятку. Налила на руку немного геля. Нанесла на кожу. В последнее время она научилась получать удовольствие от поглаживания себя рукой. Аромат неведомых цветов расслаблял. Мягкая пена была приятна коже.
Иногда девушка прикрывала глаза и представляла, как другие руки, мужские, гладят её. Вот она, её грудь: белая, упругая. Соски мгновенно отреагировали на прикосновение. Сжала их пальцами. Лёгким покалыванием отозвалось внизу. Сжалось. Напряглось. От чего стало приятно. Захотелось более сильных ощущений. Непроизвольно опустила руку. Робко задела пальцем кнопочку.
В голове прозвучал голос Алекса: «Какая же ты сочная. Моя желанная. Я скоро буду. Я украду тебя этой ночью». Вздрогнула. Распахнула глаза. Огляделась. Никого. Но голос, она явственно его слышала.
Поспешила выйти из душа. Наскоро вытерлась большим пушистым полотенцем. Надела красивое платье – розовое, словно сакура весной.
Если бы сейчас кто-нибудь спросил девушку, плохо ли ей живётся, то, скорее всего, она бы ответила отрицательно. Она страдала от недостатка общения. Но никто в комнате её насильно не держал. Работать не заставлял. Каждый день новые наряды. Маша, сама того не замечая, вдруг поняла, что ей нравится наряжаться. Она никогда не была барахольщицей. Вещи у неё были красивые, добротные, но универсальные. Ей нравилось, когда приходили карлицы и занимались её руками, ногами, лицом, спиной: наносили кремы и ароматные масла, втирали их в кожу, массировали. Она пыталась протестовать, когда они приводили в порядок её причёску на лобке, но карлицы долго не церемонились. Они просто укладывали девушку на спину, раздвигали ноги и слегка подправляли стрижку. Потом смотрели на своё творение. Цокали языками от удовольствия и отпускали.
Вот и сейчас карлицы уже её ждали. Они усадили девушку перед зеркалом. С особой тщательностью расчесали волосы. Вплели в них жемчужную нить.
На лицо нанесли лёгкий неброский макияж, который подчёркивал достоинства и скрывал недостатки. Маша смотрела на себя в зеркало и не могла узнать: подчёркнутый изгиб бровей, тёмная подводка верхнего века и серая нижнего, оранжевые, голубые и белые тени делали глаза глубже. Всё затушёвывалось. Бледные румяна скрашивали выступающие скулы. А тёмная тушь завершала созданный образ невинной девы.
