Я представил себе, как со стороны выглядит наш предводитель на белом коне, и подумал, что только сумасшедший рискнет связываться с таким грозным воином.
Те, кто следил за нами, видимо, придерживались такого же мнения, поэтому до постоялого двора мы добрались без приключений и членовредительства. При взгляде на двухэтажное приземистое здание у меня сразу возник вопрос: чем руководствовался Сент, давая нам этот «заветный адресок»? С какого такого перепугу почтенного Хранителя могло занести в сей приют юдоли и печали? И сколько лет назад он здесь бывал?
Все пять дымоходов были основательно закопчены сверху, штукатурка на стенах потрескалась, а возле водосточной трубы прямо из цоколя здания рос неведомо откуда взявшийся упорный кустик. Отряд остановился и пропустил вперед Зигфрида.
Он спрыгнул с коня и забарабанил в входную дверь. Буянил он долго и громко, нок моему удивлению, ни одно окно в стоявших окрест домах не зажглось. Либо местные жители были поголовно все глухие, либо что скорей всего, они просто боялись. Лишний раз проявлять любопытство себе дороже.
Наконец окно гостиницы прямо над нашими головами распахнулось, и в него высунулся сначала могучий бюст, а за ним и его хозяйка — дородная краснощекая женщина. Над спящей улицей загремел ее гневный бас:
— Твою мать! Кто спать мешает? Сукины дети! Валите отсюда, пока я стражу не вызвала! Я…
Но Зигфрид извлек из притороченного к поясу кошеля серебряную монету и отойдя чуть в сторону, швырнул ее прямо в окно. Раздался громкое — Ой!
Затем дверь захлопнулась.
— Серебряной монетой в лоб — это жестоко, командир. — прокомментировала Любава. — И очень болезненно. Ты, кстати, не пробовал в бою врагов кошельком глушить? У тебя бы получилось.
— У тебя, наверно, лишние деньги есть, — глубокомысленно заметил Мойша, — эта женщина, она, тово, не откроет. Она деньги взяла и все! Так что лучше поделись со мной. Целее будет. Кидай сюда кошель. У мене лоб крепкий.
После этой тирады Мойша несколько раз хрюкнул.
— Он пошутил, — прокомментировала Любава, вновь оказавшись рядом со мной. Что-то частенько она появляется рядом.
— Если это шутка. Я такие шутки… — начал заводиться Зигфрид, тоже услышавший слова Любавы, но в этот момент дверь гостиницы распахнулась. На пороге стояла и широко улыбалась та же самая женщина, что былав окне. Очевидно, вид богатыря, мечущего серебряные монеты на улицах Бремена направо и налево, возымел свое действие. Она переоделась в новое платье и, по-моему, даже успела надеть чистый чепец.
— Заходите, гости дорогие! Таким постояльцам мы рады всегда!
Почти сразу около наших лошадей появилось трое мальчишек Двое взяли наших лошадей под уздцы. А третий, попытался залезть в телегу, но был остановлен Мойшей.
— Ты куды прешь! — рявкнул тот, — мелкота несуразная! Я за эту телегу отвечаю!
— Успокойся, — повернулся к нему Зигфрид, — отдай поводья мальчишке.
— Под твою ответственность, Зигги. Исключительно под твою ответственность. — сердито бросил поводья леший.
— Неволнуйтесь! — хозяйка обратилась к Зигфриду, сразу определив старшего, — ничто с телеги не пропадет. У Агнессы Трактирщицы еще никогда ничего не пропадало. Репутация понимаете ли…но что мы стоит в дверях, пойдемте в дом.
После этих слов мы последовали за хозяйкой в гостиницу.
Глава 9
Славный город Бремен
Прошло три дня. Времени мы даром не теряли. В первое же утро по прибытии в Бремен было решено собрать побеседовать с местными жителями. Предстояло найти следы таинственных незнакомцев, которые, как уже стало ясно, обучали войско Ганса пользоваться новым оружием. Через них мы могли выйти на тех, кто посягнул на Тонкую Стену и весь наш мир.
Мы разбежались по разным уголкам города, смешавшись с пестрым городским людом, и слушали, слушали, слушали. Вечером третьего дня Зигфрид собрал всех в гостиничной харчевне.
Мы устроились за широким прямоугольным столом. После того как Мойша повздорил с одним из немногочисленных постояльцев, они быстро покинули гостиницу. Хозяйка сначала ворчала, но Зигфрид как-то вечером отнес ей в комнату небольшой мешочек и довольно надолго у нее засел. Примечательно, что после этого Агнесса нам даже белье поменяла на льняное. Есть, есть у шефа скрытые таланты! Возможно даже, хозяюшка начала думать, что он влюбился в нее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Насколько я знаю, женщины любят придумывать себе какие-то несуществующие события, в общем, выдавать желаемое за действительность. Впрочем, может, я и не прав. Зигфрид в тот вечер пришел в гостиную, где я в одиночку наслаждался созерцанием огня в камине и с наслаждением отогревал застывшие и усталые ноги и до первых петухов развивал какую-то самобытную теорийку о роли таких, как он, в улучшении жизни в Фатерлянде.
— Я знаю, что избран, — вещал он слегка заплетающимся языком, — я избран, чтобы улучшить или верней, создать новый народ. Благодаря моим стараниям появятсядети — такие же, как я. Отличные воины, способные выстоять в любую трудную минуту. Я….
Как я понял, основная соль его рассуждений была в увеличении количества маленьких белокурых Зигфридиков на душу населения. Ну, мне не рожать, так что чем бы наш командир не тешился, лишь бы не руками…
Мойша на второй день выцепил где-то такого же волосатого, как он сам, тролля. Они носились по всему городу, забегали в какие-то неприметные домишки. На утро третьего дня они вдвоем даже вломились в комнату Хельги, что-то долго и нервно ей объясняли, а потом вся троица покинула гостиницу. Замечу, что вид у Хельги был слегка растерянный, но в то же время — какой-то очень ироничный.
Я решил побродить по студенческим кабакам. Как назло, никого из знакомых встретить не удалось, но в одном месте я сначала едва не нарвался на дуэль на «холодных стрелах» из-за косо брошенного взгляда, а потом помирился со своим противником и даже узнал кое-что интересное.
Любава прикинулась русинской ведьмой-хирургом, приехавшей в Бременский магический госпиталь для обмена опытом. Как она объяснила, ей надо было собрать сведения о больных со странными ранениями, которые могли поступать туда в последний год. Все согласились, что логика в действиях русинки была — в ходе обучения пользованием столь новым и страшным оружием вполне могли появиться какие-то жертвы, раненые или даже убитые. Страдающий человек обычно очень словоохотлив, и персонал мог ненароком подслушать важные для нас разговоры.
Сейчас мы все собрались вместе. Предстояло подготовить доклад Сенту. Агнесса накрыла в гостиной стол, поставила на стол для затравки кувшин с горячим травяным «узваром», потом позвала одного из двух мальчуганов, встретивших нас в первый день и попросила его зажечь для господ камин.
Полка огонь, потрескивая, разгорался, мы сидели молча. Наконец служка выбежал из комнаты, и белокурая статуя Зигфрида вновь обрела человеческие черты.
— Так, орелики! Набегались?
Ответом ему стало наше дружное «угу».
— Ну, давайте думать, что доложить Хранителю. С кого начнем? Раз мы следователи, давайте для начала уточним — что показало вскрытие? Кто у нас там изучал местныхврачевателей? Ага, Любава…Давай, излагай.
Любава машинально поправила волосы, подумала и начала:
— Так…Мне удалось близко познакомиться со старшей ведьмой-хозяйкой Второй Бременской Больницы. У нее золовка из наших краев, поэтому она и говорит по-нашему хорошо и в принципе русинов жалует.
— И что нам с какой-то второразрядной метлы из больницы? — проворчал Мойша.
— Мойша! Позор! И это говоришь мне ты, «кладезь знаний»? Ты, волосатик, случаем не помнишь, кто в лечебницах за пополнение запасов отвечает и знает, кого из больных чем кормить? А кто гробы для мертвых заказывает — тоже запамятовал? Ну, Мойша, я даже ругаться не буду…Такая ошибка!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вид у Мойши после этой тирады Любавы был такой, как будто его прилюдно отхлестали плеткой. Действительно, так гордиться своей памятью и догадливостью и так бездарно промахнуться на пустом месте…
