Ты не помнишь, когда мы в последний раз ели, вдруг спросил Ролинс.
Я как-то даже забыл о еде.
Я и сам только сейчас вспомнил. Когда в тебя стреляют, аппетит пропадает начисто.
Погоди.
Что такое?
Погоди, говорят тебе! Они застыли, вслушиваясь в тишину.
Я ничего не слышу.
Кто-то едет верхом.
По дороге?
Точно не могу сказать.
Ты что-нибудь видишь?
Нет.
Тогда давай пошевеливаться.
Джон Грейди сплюнул, прислушался еще раз. Потом они поехали дальше.
К полудню они добрались до песчаной балки, где оставили коней, а сами поднялись на холм и, усевшись среди камней, стали смотреть на северо-восток. На противоположном холме они увидели оленя, но больше никого не было.
Видишь отсюда дорогу, спросил Ролинс Джона Грейди.
Нет.
Они еще немного посидели в молчании, потом Ролинс прислонил свой карабин к колену и достал табак. Я, пожалуй, покурю, сказал он. На востоке обозначилась широкая светлая полоса, и вскоре из-за горизонта стал вылезать багровый край солнца.
Погляди вон туда, сказал Джон Грейди.
Что-что?
Погляди вон туда.
Примерно в двух милях от них, на вершине холма, показались всадники. Один, второй, третий… Затем они снова исчезли.
И куда же, по-твоему, они направляются?
Не уверен на все сто, но у меня есть одно неприятное предчувствие, приятель, сказал Джон Грейди.
Похоже, нам суждено сложить головы в этой чертовой стране, в тон ему отозвался Ролинс, вертя в пальцах сигарету.
Ни за что!!!
Думаешь, они смогут выследить нас в этих глухих местах?
Не знаю. Может, да, а может, нет.
Вот что я скажу тебе, приятель. Если даже они нас и выследят, им все равно придется переступить через ствол этой вот винтовки.
Джон Грейди посмотрел на Ролинса, потом на вершину холма, где совсем недавно мелькнули люди на лошадях.
Очень не хотелось бы с боем прорываться назад, в Техас, сказал он.
Где твоя пушка?
В седельной сумке.
Если я когда-нибудь еще увижу этого крысенка, то собственноручно сверну ему шею, сказал Ролинс, закуривая сигарету. Чтоб мне провалиться, если я этого не сделаю.
Ладно, пора в путь-дорогу, сказал Джон Грейди. Им еще до нас ехать и ехать. И вообще, лучше удирать, чем топтаться на месте.
Они поехали на запад. Солнце светило им в спины, и перед ними маячили тени ― лошадей и их собственные ― высокие, словно деревья. Когда-то тут действовали вулканы, и теперь Ролинс и Джон Грейди ехали по холмистой долине, усыпанной мельчайшими обломками черной лавы, и то и дело оглядывались. Они еще раз увидели всадников ― гораздо южнее той точки, где ожидали их увидеть. Потом они увидели их в третий раз.
Если их лошади не выбились из сил, они должны прибавить ходу, заметил Ролинс.
Верно.
К полудню они оказались на вершине горы вулканического происхождения. Там они развернули лошадей и застыли в ожидании.
Что скажешь, приятель, нарушил молчание Ролинс.
Ну, во-первых, они знают, что гнедой не у нас. Это сто процентов. Поэтому им незачем особенно стараться.
Наверное, ты прав.
Они долго всматривались в даль. Но никаких признаков движения так и не заметили.
Похоже, они плюнули на нас, сказал Ролинс.
Мне тоже так кажется.
Тогда вперед!
Ближе к вечеру кони выбились из сил и начали спотыкаться. Джон Грейди и Ролинс напоили их из шляпы, опорожнив в нее одну фляжку, а другую осушили до дна сами. Потом продолжили путь. Больше те трое на конях не появлялись. Под вечер они увидели лагерь пастухов-вакеро на другой стороне глубокого арройо, дно которого было устлано большими белыми валунами. Пастухи, похоже, выбрали такое место для стоянки из соображений безопасности, позволявших в случае чего держать оборону. Так, собственно, поступали и их предки в далекие и воинственные времена. Пастухи внимательно следили за двумя всадниками, двигавшимися по другой стороне арройо.
Что скажешь, подал голос Джон Грейди.
Давай поедем дальше. Что-то мне не нравятся обитатели этих краев. Уберемся-ка от греха подальше.
Согласен.
Проехав еще с милю, они спустились в арройо в поисках воды. Но воды там не оказалось. Они спешились и, спотыкаясь, уже вчетвером потащились дальше в сгущавшихся сумерках. Ролинс, по-прежнему держа в руке карабин, вглядывался в многочисленные следы птиц и диких свиней на песке.
Когда совсем стемнело, они привязали коней, а сами расположились на одеялах и сидели молча, в темноте, не разжигая костра.
Надо бы разжиться водой у этих пастухов, сказал Ролинс.
Утром найдем воду сами.
Поскорее бы утро…
Джон Грейди промолчал.
Черт. Малыш будет метаться и ржать всю ночь. Я-то его знаю…
Они небось решат, что мы спятили.
Разве это не так?
Думаешь, Блевинса сцапали?
Не знаю.
Я буду спать.
Они лежали, завернувшись в одеяла. Невдалеке беспокойно топтались Малыш и Редбо.
Одного все-таки у него не отнять, сказал вдруг Ролинс.
Ты о ком?
О Блевинсе.
Ну так что ты хотел сказать?
Этот сопляк не смирился с тем, что у него увели коня.
Утром они оставили лошадей в арройо, а сами забрались на холм, чтобы в лучах восходящего солнца понять, что представляют собой окрестности. Ночью в низине было холодно, и теперь, когда взошло солнце, они повернулись к нему спинами, чтобы скорее согреться. На севере в застывшем воздухе повисла тонкая струйка дыма.
Думаешь, это пастухи, спросил Ролинс. Дай-то бог.
Ты не хочешь съездить к ним и попросить воды и жратвы?
Нет.
Мне тоже неохота….
Они продолжили наблюдение, потом Ролинс поднялся и, захватив винтовку, куда-то ушел. Вскоре он вернулся и высыпал из шляпы на плоский камень плоды нопала, а потом сел и начал очищать их своим ножом.
Угощайся, сказал он.
Джон Грейди подошел, присел на корточки, вынул свой нож и тоже стал счищать кожуру с плодов, которые были холодными с ночи и окрашивали пальцы в кровавый цвет. Они сидели, ели нопалы, выплевывали маленькие твердые семечки и то и дело извлекали колючки из пальцев. Ролинс обвел рукой окрестности.
Нельзя назвать здешнюю жизнь бурной, верно?
Джон Грейди кивнул.
Самое неприятное, что мы можем натолкнуться на этих ребят и не поймем, кто они такие. Мы даже толком не заметили, какие у них лошади.
У них такая же проблема. Они не знают нас в лицо, отозвался Ролинс и сплюнул.
Не бойся, узнают.
Это верно.
Но, конечно, наши трудности ― пустяк по сравнению с тем, что получилось у Блевинса. Ему впору выкрасить лошадь в красный цвет и разъезжать на ней, дуя в трубу.
