— Почему два? — спросила я, когда мы вышли и остановились на крыльце заднего выхода. Я не курила и не любила дышать сигаретным дымом, но любопытство взяло верх над принципами.
— Некоторым родственникам так удобнее. Торжественная часть, а банкет будет в Lofthall. Я уже распорядился забронировать на двадцать пятое июля один из залов, — он говорил это так быстро, будто надиктовывал секретарю или давал отчёт финансовому директору.
А я в очередной раз поймала себя на мысли, что не испытываю никакогок предсвадебного мандража. Конечно, брак ненатуральный, но ведь торжество будет настоящим! И кроме семьи, никто не знает причину такого скоропалительного решения.
— Они не проболтаются, не волнуйся, — продолжил Ярослав, когда мы сели в машину.
Вначале так и хотелось юркнуть на заднее сиденье, но я себя одёрнула: глупо чуждаться того, кого вскоре назову мужем. Пусть и только перед лицом закона!
— Им невыгодно. Доказательств фиктивности брака нет, в постель к нам никто со свечкой не явится. А раз нет доказательств, то болтать не станут. Разве что шепотом.
Ярослав говорил жёстко, с удовольствием осознавая собственную силу, пусть для меня и весьма иллюзорную, но она невольно вызывала уважение в собеседнике. Наверное, в семье знали, что он из тех, кого злить не рекомендуется.
Машину мой жених вёл спокойно, плавно, уверенно, с ним было не страшно ехать. Я это отметила ещё тогда, в первый раз, когда мы торопились к Насте Дмитриевой после оглашения завещания. В общем, для кого-то такая партия, как Ярослав, вполне была пределом мечтаний. Молод, уверен в себе, неплох внешне, да и финансово обеспечен.
А на язвительность, заносчивость и желание всё решать за другого многие закрыли бы глаза. Но не я.
— Сколько же будет гостей? — спросила то, что волновало больше прочего. Терпеть не могу шумные сборища!
— Около ста человек, не больше. Может, восемьдесят. Мама возьмёт на себя организацию, тебе даже вникать не придётся. На платье и прочее я выделю средства. Надеюсь, ты понимаешь, что не должно быть никаких полупрозрачных и коротких туалетов?
— Конечно, — усмехнулась я. — За тебя всегда всё решает мама?
Наверное, мне стоило прикусить язык и больше помалкивать, соглашаясь со всем предложенным. Но натура — второе имя, и строить из себя идеал чьей-то жизни я не собиралась.
Вика, она бы, конечно, промолчала и принялась благодарить за всё подряд. Я так думала, потому что девица — фальшивка, строящая из себя безропотную овечку, чтобы только выскочить замуж. Неужели мужчины совсем слепы и не видят таких издалека? Или верят в сказку, что умница-красавица должна поглупеть, стоит только появиться на горизонте принцу?
— Не смей ничего говорить о моей матери, а она не посмеет ничего сказать о тебе. Дурного в смысле, — Ярослав отреагировал довольно спокойно, хоть и тон голоса сделался колючим и холодным, как снег, брошенный в лицо.
— Это не настоящая свадьба, она делается для отвода глаз, — продолжал «суженый». — Так какая тебе разница, кто будет в числе приглашённых? Пожелаешь включить своих родственников, возражать не буду. Составь список, если он конечно не включает половину Саратова, и передай мне или матери. Мы всё организуем.
— Как всё быстро и просто, — улыбнулась я и посмотрела в окно. Мы как раз свернули в Гагаринский туннель, и я была рада, что Ярослав не видит моего лица.
Когда речь заходила о родне, я всегда вспоминала маму. И лишь потом, что её давно нет в живых.
Тетя Надя, конечно, отчасти заменила её, в подростковом возрасте мне здорово помогла тем, что не лезла в душу с нравоучениями и разговорами о морали. Возможно, потому что ей было на меня немного…как это лучше выразиться, не начхать, но тётка придерживалась мнения, что каждый выпутывается из психологических проблем самостоятельно.
Или не выпутывается, такова жизнь. Вот помочь в реальных трудностях, это пожалуйста.
—Я думал у психологов всегда хорошее настроение. Или, в крайнем случае, нейтральное, — произнёс Ярослав, и в его тоне я, должно быть, впервые за время недолгого знакомства не уловила насмешки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Это заблуждение, — продолжила я, по-прежнему смотря в окно, хотя разглядывать было нечего. Стена из бетона или чего-то там ещё такая же непроницаемая, как и человеческая душа. — Врач не может быть больным, священник —сомневающимся, а психолог или психиатр не имеют права на грусть или депрессию. Только знать не значит уберечься, если ты вообще понимаешь, о чём я.
Чёрт, что это меня понесло! Да и было бы перед кем!
— Может, и понимаю, — спокойно ответил Дмитриев. Сейчас мы будто поменялись ролями, и он успокаивал меня. Но я-то свободна, а он теряет невесту. — Всё это нелегко, но ведь страшного ничего нет. Миллионы пар живут в браке и не замечают друг друга. Так что мы хотя бы честны перед самими собой.
— А перед Викой ты тоже был честен? — я повернулась к нему и увидела, как побелели костяшки пальцев на руле.
— Не твоё дело, но я отвечу, — после небольшой паузы продолжил он. Мы как раз покинули туннель и влились в поток машин. — И не смотри на меня так.
Я вздрогнула и перевела взгляд на лобовое стекло. Конечно, я не имела права спрашивать и наблюдать за реакцией, будто какая-то садистка. Но мне хотелось знать: соврал ли он или сказал ей правду.
Для влюблённой женщины достаточно полуправды, но отчего-то я была уверена, что Викой движет не чувство, а расчет.
— Я сказал, как есть. И предоставил выбор, согласна ли она ждать ещё четыре года. Она согласилась.
Я усмехнулась. Права я, как обычно, права. Любящая женщина устроила бы истерику, хлопнула дверью, написала сто обидных сообщений. Вспылила бы, словом. И лишь после, простила.
А Снежная королева, как робот. Потому что она знает, что может выиграть, а что потерять.
«И это тебя не удивило?» — так и подмывало спросить, но я сдержалась. На сегодня сеансов психотерапии достаточно. И для него, и для меня.
Глава 12. Приготовления и выбор
Все дни, оставшиеся до свадьбы , я чувствовала себя, как приговорённая к заключению. Вот, думаю, сейчас догуляю на свободе, а потом можно и в клетке посидеть.
— Утрируешь, — говорили на работе коллеги, слыша мои шутки о предстоящем замужестве. — Счастливая ты, Герда! Нашла своего столичного Кая.
«Вырвала из плена Снежной королевы», — мысленно добавляла я, удивляясь схожести образов.
Даже перечитала сказку Андерсона, хотя знала её наизусть. Мама часто рассказывала её в детстве, восхищаясь стойкостью маленькой девочки, решившей идти добывать своё счастье.
Снежная королева заколдовала Кая, превратив его сердце в ледышку, но, возможно, этот номер прошёл с ним только потому, что льдинка уже таилась в сердце жертвы и любителя властных женщин, твёрдой рукой управляющих санями?
Так и Ярослав. Раз любит свою Вику, значит, именно такие притворщицы ему и нужны. Я посмотрела в зеркало и поняла, что хмурюсь. Да какая мне разница, почему он любит Вику?!
Неужели я просто ревную, но не потому, что восхищаюсь женихом, а потому что испытываю острую потребность в любви. Притом хочу именно брать, а не давать?
Ну да, всё правильно. Синдром недолюбленной в детстве мадамы.
Окончательно отложив в сторону оплаченные пару лет назад счета, которые я просматривала, чтобы избавиться от лишнего хлама, снова посмотрела в зеркало и задумалась.
Что я, в самом деле?! Распереживалась из-за того, что Настя Дмитриева, безутешная вдова, вызвалась съездить со мной за свадебным нарядом!
Я чуть соком не поперхнулась, когда она позвонила и издалека начала разговор о судьбоносных встречах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Алексей был бы рад, что его кончина послужила кому-то во благо, — произнесла она двусмысленную фразу совершенно искренним тоном. Значит, всё-таки подкалывает и не верит. Да я бы тоже не поверила во внезапно вспыхнувшую любовь!
— Признайся, ты беременна? — продолжила телефонная атака, и я от неожиданности пролила оранжевую жидкость, явно потомок «Юпи», на халат.
