— Тот случай, когда простота хуже воровства, — Ярослав снова улыбнулся, на этот раз искренне. И адресована его улыбка была мне. Можно сказать, впервые.
Мужчина чуть дотронулся краем своего бокала с игристым до моего и тихо произнёс:
— С первым совместным выходом!
Я улыбнулась в ответ. Он никак меня не назвал, да я и не ждала, но всё же это был прогресс. Вполне возможно, мы поладим. Конечно, не как муж и жена, но как деловые партнёры, а большего и не требуется.
В этот вечер я познакомилась с кучей людей, имён которых назавтра и не вспомню, да и они вряд ли рассчитывали стать моими приятелями. Нас поздравляли с помолвкой, с пустыми глазами желали счастья, хотя, вероятно, всем было плевать.
— В чём причина такой спешки? — спросила Ярослава дама за сорок с ярко-красными губами-уточками. Она так ехидно улыбалась, что мне захотелось ответить ей правдой. Или чем-то в духе: «Вы думаете, я сейчас начну исповедоваться?»
Но Ярослав меня опередил, предварительно легонько пожав мою руку:
— В любви, Светлана. Вам ли не знать про внезапно нахлынувшее чувство?
Дама заметно скисла и отстала. Много позже мажор пояснил, что она ушла от мужа к любовнику, а потом ещё к одному и так было несколько раз, пока ей не перекрыли денежный кислород.
Дмитриев говорил о ней с таким презрением, что я была уверена, будь его воля, сослал бы Светлану на исправительные работы. Лесозаготовки или строительство железной дороги, к примеру.
В общем, вечер прошёл гораздо приятнее. Чем я ожидала. Мы ещё один раз мило поболтали с именинницей, проводили вместе с хозяйкой гостей, уезжающих по домам, и допили красное вино, вкуснее которого я ничего давно не пила.
В голове слегка шумело, Ярослав весь вечер крутился возле меня и заботливо подливал в бокал напитки. Чем-то эта ситуация напомнила мне поминальный обед, когда Костя старался таким же образом обольстить вдову.
Только это был немного другой случай. Дождавшись, пока мы с Дмитриевым останемся наедине в тиши просторной спальни, я спросила его прямо:
— Что за игру ты ведешь? Зачем весь вечер спаивал меня?
И, присев в кресло, скрестила руки на груди в ожидании ответа.
Глава 14. Шаги навстречу
Ярослав отвечать не спешил. Отвернувшись к письменному столу у окна, выходившему на задний двор, снял часы и расслабил ворот рубашки.
— Хотел посмотреть, как ты себя вести будешь, не опозоришь ли меня, — ответил он так, будто решал, принимать ли меня на должность личного помощника.
А я сидела и смотрела на его широкую спину. Наверное, Вика любила прижиматься к ней и шептать разные глупости, которые многие мужчины принимают за чистую монету.
— Зачем? И что будет, если опозорю? Свадьбу отменишь? — улыбнулась я, положив ногу на ногу и поигрывая спадающей туфелькой. Та балансировала в воздухе, но с носка не слетала.
— Нет, слишком многое на кону, — сухо ответил мажор, а у самого, должно быть, в уме щёлкали цифры.
Полмиллиарда — огромная сумма, он, конечно, знает, куда её можно потратить. Всё давно рассчитал и записал в запароленный файлик на компьютере.
А меня весь этот предстоящий цирк с конями веселил. Создавалось впечатление какого-то сюрреализма: невозможно представить двух более несхожих людей, чем я и Дмитриев Ярослав, холёный, привыкший к обожанию, папенькин мажор.
Не знаю, какой из него бизнесмен, но ухажёр точно так себе.
— А мне плевать на эти деньги, — произнесла я, то что думала. Молчание мужчины достало.
Когда я выпью, сразу становлюсь желчной и язвительной. Стася говорит, что этого добра во мне и так хватает, но вот сейчас стало особенно горько, до изжоги.
Деньги. Я плохо представляла себе эту сумму, о чём мне не преминул напомнить Ярослав. Мажор произнёс это с таким видом, будто я глупая девчонка, не понимающая смысла взрослых игр. Что меня только раззадорило, и я встала, в надежде высказать всё, что думаю.
Недаром говорят: стоя, многие вещи из уст оратора звучат драматичнее.
То ли шампанское, перемешанное с вином какого-то там махрового года, придало мне смелости, граничащей с дерзостью, то ли я поддалась безотчётному желанию вывести мажора из состояния холодной расчетливости, но я сказала всё, что накипело.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
например, что я думаю о плане, о деньгах, о том месте, что он занимал рядом с моим отцом, чем безмерно гордился.
— Как бы ты ни старался стать его сыном, не получится, — засмеялась я в лицо противнику, и на секунду увидела, что тот готов разорвать меня голыми руками. Лицо Ярослава пошло пятнами, на висках и шее вздулись синие жилки.
Но уже через мгновение, скрестив руки на груди, он сделал саркастический выпад:
— Ты просто ревнуешь, снежная. Как же я раньше не догадался?! Считаешь, что я занял твоё место, только вот загвоздка, отец сам не желал тебя знать. а меня любил.
У меня перехватило дыхание, а перед глазами поплыли красные круги. Я цеплялась за гнев, как утопающий цепляется за надежду спастись, потому что если обречённый посмотрит правде в глаза, опустит руки.
А я собиралась, напротив, их распустить. В кой-то веке ощутила желание ударить того, кто сильнее, и сейчас на моей стороне была не только обида с примесью горечи, но и страх. Страх, что мажор прав.
Нет, возможно, так и было, даже наверняка прав, но я в этом не признаюсь.
— Да, родители любят безусловно, а вот с женщинами всё иначе. Иногда любовь приходится покупать, — улыбнулась я, намекая, что Вика крутиться возле него не просто так.
— Порой кто-то купить не прочь, да не на что, — парировал Ярослав.
И я замахнулась на пощёчину, которой не суждено было случится. А случилось вполне иное, закономерное: мою руку перехватили, я пошатнулась. Ярослав с холодной улыбкой сделал шаг навстречу, намереваясь бросить меня обратно в кресло, но передумал.
Или это я упала к нему в объятия. Всё произошло так быстро: ещё несколько минут назад мы стояли напротив друг друга и обменивались колкостями, а теперь оказались в такой близости, что я ощутила сиюминутную потребность отстраниться.
Тем более выражение лица мужчины говорило о том, что сейчас он скажет очередную гадость. От которой будет больно так, словно ударили кулаком в живот.
Однако произошло другое. Ярослав метнул взгляд в сторону двери и, бесцеремонно схватив меня в объятия, напоминающие удушающий захват, поцеловал.
Я оторопела и в первое мгновение и не помышляла о сопротивлении чужим губам, впившимся в мои.
Поцелуй меньше всего напоминал нежное прикосновение или страстное выражение любви, он был продолжением той словесной битвы, которую мы только что вели.
Одни на один. Лицом к лицу. А теперь я была вынуждена терпеть и бесцеремонное вторжение в личные границы.
Попытавшись оттолкнуть нахала, я быстро осознала, что это не так просто. Казалось, мажору нравилось меня мучить. Его язык проник в мой рот и с методичностью открывателя новых земель начал исследовать эту «терра инкогнита».
От выпитого и духоты у меня кружилась голова. Возможно, всему виной ещё и дыхание мужчины, которым он щедро делился со мной. В попытке найти ту грань, переступив которую можно заставить меня быть покорнее. Этакую кнопку активации «женского режима».
Наконец, он отстранился, а я ощутила внутреннее удовлетворение от того, что осталась непобеждённой. Может, деньги и придают мужчине обаяния, только в случае с Ярославом Дмитриевым, последнему ничего не поможет.
— Что ты… — начала было я, но мужчина приложил палец к моим губам, как бы случайно очертив их по контору. Последний мазок несбывшейся страсти.
Впрочем, нет: страсти между нами не было, только противостояние, в котором никто не хотел уступить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Жанна, — коротко бросил Ярослав и показал взглядом в сторону двери. — Наверное, хотела узнать, хорошо ли мы устроились. Или выяснить, почему ты орёшь, как полоумная. Теперь я смогу сказать ей, что так ты всегда ведёшь себя так, когда возбуждена.
Я окончательно протрезвела, но желание врезать мажору только усилилось.
