мы зашли внутрь, Саша моментально преобразился, надел на лицо искреннюю теплую улыбку и учтиво поприветствовал знакомых. Потом слегка притянул меня к себе и коснулся губами виска. Временное перемирие. Хорошо, пусть так.
Я украдкой поглядывала в огромное зеркало, висевшее напротив нас. Мы классно смотрелись вместе: красивый уверенный мужчина в темно-синем костюме и дерзкая блондинка в черном. Зря Саша кривил губы по поводу моего наряда, я выглядела уместно и при этом удачно выделялась на фоне остальных жен, которые все, как одна, нарядились в длинные вычурные платья.
— Заскочу в туалет, — шепнула я Саше, и он кивнул:
— Подожду тебя здесь на диване.
Когда я сделала все то, за чем пришла, и вышла из кабинки помыть руки, меня у зеркала ждал неприятный сюрприз в виде жены министра культуры. Настроение сразу упало ниже нуля. Более мерзкой бабы я сроду не видела.
— Здравствуй, Лерочка, — бесцветные, будто рыбьи, глаза бесцеремонно обшарили меня с ног до головы.
— Здравствуйте.
Имя я её точно не помнила: то ли Евгения Александровна, то ли Александра Евгеньевна. В общем, рисковать не стала.
— Хорошо выглядишь.
— Спасибо, вы тоже.
Если бы я была деревянным мальчиком Пиноккио, у меня бы от этой фразы так вырос нос, что на него можно было бы полотенце вешать.
— Помада только слишком агрессивная, — пропела она сахарным тоном, — ты девочка молодая, тебе этот цвет ужасно не идет. Да и мужчинам не нравятся такие яркие помады, они считают их вульгарными.
— Если каким-то мужчинам не нравятся яркие помады, они всегда могут купить себе нюдовые, — любезно сообщила я. — Главное, чтобы они сами себе с этой помадой нравились!
Дама открыла рот. Потом захлопнула его. Презрительно фыркнула и вышла из туалета.
Я поморщилась. Зря сорвалась, сиди теперь с этой надувшейся мегерой все полтора часа на соседних креслах. С другой стороны, баба совсем обнаглела. Если не очертить границы, она в следующий раз цвет моих трусов будет комментировать. Я вздохнула и пошла к Саше. Вечер обещал быть мерзким.
Вся следующая неделя тоже, если честно, не задалась. А уж та неделя, что наступила следом, вообще тянула на звание худшей в году. Маруся ушла вместе с сыном на больничный, свалив все дела на меня, и на работе творился настоящий армагеддец. В четверг я ушла из офиса в восемь вечера, в честь чего мы снова поругались с Сашей. Поругались феерично: он даже перебрался на ночь в гостевую спальню, а я не стала ему готовить утром завтрак. И только перед тем, как я уже почти ускакала на работу, муж соизволил открыть рот:
— Миримся? — пробурчал он.
— Не знаю, — хмыкнула я, — ты вот вчера сказал, что тебе не нужна жена, которая пропадает вечерами на работе, так что, может, мне уже надо пойти вещи собрать.
— Лер, — Саша нахмурился, — ерунды не говори. Я вообще-то люблю тебя. Просто не понимаю, зачем нужно тратить на работу то время, которое мы могли бы провести вместе. Ушла бы оттуда, а? Хочешь, обратно сметчиком иди? Там можно из дома работать и нагрузку в два раза меньше брать.
— Не хочу.
— Почему? — глупо спросил муж, забыв, что мне нельзя задавать этот вопрос.
— Потому что это запрещено законом.
Саша длинно выдохнул, пытаясь сдержать раздражение.
— Не паясничай. Пошли я отвезу тебя.
— Я уже такси вызвала, не надо.
— Тогда с работы заберу. Чтобы в шесть стояла на крыльце, а то поднимусь, перекину тебя через плечо и отхожу по заднице, — угроза прозвучала шутливо, но по морщинке между бровей было ясно: доля шутки в Сашином обещании была небольшой.
Между нами стояло какое-то непроговоренное напряжение, и я не знала, как от него избавиться. Вроде и работу я в шесть закончила, и помирились, и поужинать съездили, и даже сексом занялись — а этот крепко затянутый в груди узел все не отпускал.
Поэтому, когда Саша сообщил, что в понедельник улетает на четыре дня в Москву, я внезапно сильно обрадовалась. Мне хватило ума этого не показывать, но я вдруг так ярко представила себе сладостное возвращение в пустую квартиру, где никто презрительно не молчит и не придирается к мелочам, что ощутила себя школьником в предвкушении летних каникул. Так сильно хочется, что дождаться не можешь.
Это приятное ожидание скрасило выходные, и я даже была довольно мила и любезна. До одного момента.
Уже ложась спать, Саша вдруг бросил как бы между делом:
— Кстати, я сказал Шарову, что ты посмотришь его смету на загородный дом. А то мало ли что ему в этой фирме насчитали. Тебе же не сложно, да?
Бляяяядь. Такие вещи возникали нечасто, но каждый раз триггерили меня буквально до зубовного скрежета. Периодически Саша от моего имени обещал услуги нужным ему людям. К сожалению, меня он ставил уже перед свершившимся фактом, не интересуясь ни моим временем, ни моим желанием (а точнее, его отсутствием).
— Мне сложно, — медленно проговорила я. Было очень тяжело выражать свое мнение цензурными словами. — Саша, ты же сам видел, что творится у меня на работе.
— Можешь на следующей неделе посмотреть, — милостиво разрешил муж, — время терпит.
Сука, даже время терпит! А вот я уже терпеть не могу, у меня крышу рвет.
— Не могу, — процедила я, борясь с желанием огреть Сашу настольной лампой, — на следующей неделе у меня тоже куча дел.
— Лер, ну уж найди полчасика в своем плотном графике, — почему-то слова про «плотный график» прозвучали издевательски, будто муж сам не верил в то, что я занимаюсь чем-то важным. — Это серьезные люди, нам надо с ними дружить. Сегодня мы им поможем, завтра они нам.
«Мы» поможем! Ну точно. Как в анекдоте про мужика, который кричал: «Люди, я вам дрова привез», а взмыленная лошадь проскрипела: «Ага, блин, ты привез!»
Именно такой лошадью я себя сейчас и чувствовала.
На проверку сметы у меня уйдет не меньше пары часов, а потом они мне еще постоянно звонить будут, как будто я теперь их личный консультант. Знаем, проходили.
— Лееер, — Саша обнял
