Ночью, когда становилось тихо, казалось, что Поль шуршит…
На первую охоту Порох отправился дней через семь после заселения, взяв с собой Шило (Лимон тихо попросил его об этом; Шилу надо было как-то переключиться). Они проходили недолго, вернулись с двумя толстыми кроликами. Выстрелов Лимон не слышал. Зее кроликов ловко ободрала и выпотрошила, потом они с Илли поссорились из-за того, как их готовить, потом помирились. Приготовили просто в котле, с травами и зелёной смородиной. Оказалось очень вкусно.
Мука была, но никто не знал, как печь хлеб. Поэтому делали пресные лепёшки. Они очень быстро высыхали.
Гас и Зее, как выяснилось, были двоюродными братом и сестрой, однако до сих пор общались мало: что-то их семьи между собой не поделили. Интересно, что друг на друга они совсем не походили: светло-рыжая Зее с узкой треугольной мордочкой, глазами слегка навыкате и губками в трубочку, худощавая и очень вёрткая — и Гас, темноволосый, с тяжёлым подбородком, глазами, почти не видимыми из глазниц, густобровый, тяжёлый, широкоплечий, сильный — почти как Порох, — но, в отличие от размашистого Пороха, медленный и осторожный — как будто его растили в тесной комнате среди хрустальных ваз и ломких падающих статуй (почему такая картина пришла Лимону в голову, он и сам не мог понять; впрочем, его донимали вообще какие-то необъяснимо сумбурные сумасшедшие сны, полные странных предметов и обстоятельств).
Чтобы не впасть в окончательную хандру, Лимон, когда мог, занимался обустройством быта личного состава. Сделал девчонкам выгородку, натаскал мха, сколотил из брёвнышек и множества тонких жердей стол и скамейки около кострища, само кострище превратил в очаг… Заготовил кучу дров. Иногда за работой удавалось забыться.
Примерно на пятнадцатый день Поль встал.
Как раз говорили про него. Был вечер, канун ночи. Из осторожности, да и из экономии тоже, жгли только одну свечку, поставленную на пол в середине большой «комнаты». Вокруг свечки и сидели — кто обхватив колени руками, кто полулёжа, опершись на локоть. В лесу орали какие-то птицы, которых не мог опознать даже Порох. Один раз вдалеке слышен был будто бы шум газующей машины, но он быстро прекратился: то ли мотор заглох, то ли машина развернулась и уехала.
— Я там мостик разобрал, если что, — сказал Порох. — Несколько досок с настила. Не проедут.
— Какой мостик? — не понял Лимон. Он не помнил никакого мостика.
— Канава дренажная, через неё мостик, — пояснил Порох. — С километр отсюда. Маленький мостик, его и не видно почти.
— Я видел, — сказал Шило. — Я ещё подумал тогда, что надо бы разобрать. И забыл.
— Я про Поля ещё вот что вспомнил, — сказал Порох. — Дядя Чаки рассказывал. Что у него ружьё было совершенно необыкновенное…
— Кто-то идёт, — сказала Зее.
Шило тут же дунул на свечку. Стало темно.
— Да никого… — шёпотом начала было Илли, но в этот момент за стеной громко хрустнула сухая ветка, проворчала собака, и чей-то незнакомый сиплый голос произнёс:
— Ну, понагородили, джакч. Спокойно, Илир, спокойно. Эй, люди, где тут у вас вход?
— Сейчас выйду, встречу, — громко сказал Лимон, встал, громко передёрнул затвор «графа». Держа пистолет в опущенной вдоль тела руке, по памяти двинулся к выходу. Он слышал, как дослали патроны в свои автоматы Порох, Гас и Илли. Зее к огнестрельному оружию относилась с непонятным презрением, предпочитая пистолету нож, а автомату — лук и стрелы. — Осветите себя. И говорите что-нибудь, чтобы я шёл на голос…
— Звуки рогаЗаставили вздрогнутьТех, кто в лачугах не спал.Незнакомец прекрасныйНа коне прискакал,И вот он увиделНезнакомку прекрасную,На коня посадил ееИ умчался с ней прочь…
И в этот момент Лимон услышал, как от тихого ложа Поля раздался шелест, треск, частое свистящее дыхание. Но сейчас было не до Поля…
— Они бежали в мрачные далиТуда, за озеро, над которым дрожалиЗарева,Ночь,Плакучие ивы.Они бежалиЧерез долины, поля и лесные кущи.Но мог ли ты знать о своей легенде грядущей,Таинственный похититель принцессы?И плачет во мнеВся печаль и усталостьТеней минувшего, странных теней…
А потом в темноте вспыхнул голубоватый рассеянный свет универсального фонаря, и Лимон увидел, что совсем близко перед ним стоит невысокий человек в мешковатой охотничьей одежде и противомоскитной маске; правой рукой он придерживал за загривок громадного грязно-белого пса с чёрными «очками» вокруг глаз. Что-то в фигуре человека было странным и очень знакомым, но Лимон только через секунду понял, что именно странно (голову человек держал очень криво, так что одно плечо у него получалось намного шире другого) — и кто перед ним.
Это был Тим-Гар Рашку, отставной дозер, то есть, извините, штаб-бригадир Гвардии и в прошлом окружной особоуполномоченный Департамента Общественного Здоровья… Говорят, раньше им пугали детей, но Лимон помнил его просто как желчного старика, живущего где-то за городом. Иногда он встречал его в кино. Господин Рашку очень любил кино. И в магазине «У Пёстрого». Там бывший особоуполномоченный покупал чёрную настойку горного барбариса. В больших количествах. У него болела печень. Он загружал бутылками коляску старого армейского «барсука» и уезжал с оглушительным треском, оставляя за собой синий выхлоп скверного бензина. Говорили, что и бензин он гонит сам, добывая нефть из заброшенного хранилища, и разводит чудовищных лесных собак…
Всё это вспомнилось Лимону за какой-то миг, а потом он поставил пистолет на предохранитель и сунул его за пояс.
— Пойдёмте, господин Рашку, — сказал Лимон. — Ребята, свои! Только собаку тут оставьте…
— Это не собака, — сказал Рашку. — Не совсем собака. Мой друг Поль с вами?
— Да. Только… Посветите, пожалуйста, под ноги. Он живой, но без сознания…
— Он совсем не похож на меня.Никогда в его комнате спящейНеведомое над изголовьем его не склонялосьИ не касалось губамиЕго горячего лба,
— продолжал Рашку, когда они огибали дом и приближались ко входу.
— Что это за стихи? — спросил Лимон. — Верблибен? Я никогда их не слышал.
— Это Поль. Только он говорит, что не писал их, а лишь перевёл. Врёт, наверное… Сюда?
— Сюда. Ребята, мы входим, не пальните случайно…
Он правильно сделал, что предупредил. Потому что, когда полог откинулся и голубоватый свет фонаря проник внутрь, огромный пёс вырвался у господина Рашку — и с каким-то невозможным звуком, похожим скорее на орлиный клёкот, бросился на грудь Полю! А тот, треща и хрустя, как связка хвороста, стремительно сел, обхватил пса за шею и замер…
Глава тринадцатая
— …и я не то чтобы совсем к ним переехал с имуществом, но как бы на правах постоянного гостя был… в старину, если книжки читали, знаете, что в обычае было у господ — приезжать к соседу поохотиться, там, или порыбачить, да и оставаться на год, на три, а то и побольше. А что? — развлечений вокруг мало, всё земледельцы да монахи, а тут люди твоего круга — вот и не отпускали их… Честно скажу, была у меня корысть, и сильная корысть. Хоть Моорс и оставил мне своих пилюль полный мешок, но со временем действие их ослабевало — то ли привыкание вырабатывалось, то ли вещества выдыхались. И, джакч, бывали вечера, когда я думал: а какого демона, массаракш?.. — взять «графа», дослать патрон — и в лоб, и конец мучениям. Почему-то именно вечерами… да. У ваших-то родных ни у кого болей нет? Ну так вы и не знаете ничего…
Кое-что знаем, подумал Лимон. Книги «Затаившаяся смерть» и «Змея под подушкой», кино «Найди меня и убей»… Особенно хорошо было кино — про двух братьев-выродков, один из которых стал знаменитым учёным, а второй — хонтийским шпионом.
— А Поль — он как-то умел боль снимать. Просто руками. Я и… загостился. Тана его сначала на меня косилась, потом привыкла. Я полезным пытался быть, я ведь много чего умею — ну, работу всякую делать… дрова там, и… впрочем, я не об этом. В тот день мы на охоту собирались, на коз. Коз, если знаете, брать лучше ночью, в темноте, с ночным прицелом. Это ж не для развлечения, а для мяса… Хотели три-четыре тушки взять, потом закоптить. Ну и начали неторопливо: мешки, соль, перец, травы, упряжки — мясо мы на собаках собирались везти. Вот… И вдруг меня накрыло, да так, что я сознание почти сразу потерял — с отвычки, что ли. Или удар был сильнее обычного, не знаю…
— А что вас так испугало? — хмуро спросил Порох.
— Испугало? — кажется, не сразу понял господин Рашку. — Ах, вы об этом… Дело в том, мальчики и девочки, что боли у выродков на самом-то деле бывают не от испуга или там угрызений совести. Таков побочный эффект работы башен ПБЗ…
