— А где ты собираешься жить? — забеспокоилась мать. — Разве на учительскую зарплату можно снять приличную квартиру? Тем более в Нью‑Йорке, где все так дорого.
— Найду с кем‑нибудь на пару. Поеду в августе, чтобы успеть устроиться к учебному году.
— А домой тебя когда ждать?
— Сразу после диплома. Хочу лето с вами провести. — В этом году Виктория не планировала летнего трудоустройства. Хотелось ненадолго куда‑нибудь съездить с Грейси, провести побольше времени с близкими, пока она не перебралась в Нью‑Йорк окончательно. Может статься, ей больше вообще не суждено жить в Лос‑Анджелесе. Или потом времени на визиты к родным не будет. Хотя если она будет работать в школе, летние каникулы ей гарантированы. С другой стороны, не исключено, что летом придется брать подработку, чтобы поправить финансовые дела. Тогда выходит, в этом году у нее последнее свободное лето, и родители все же явно обрадовались, что увидят дочь.
На весенние каникулы Виктория никуда не поехала — нанялась официанткой в кафе по соседству со студенческим кампусом, чтобы подкопить денег. В Нью‑Йорке ей деньги ох как понадобятся! Но бесплатные обеды на работе снова нарушили ее диету. Целых две недели ее обед изо дня в день состоял из куска мяса с картофельным пюре, а на десерт — лимонные меренги и яблочный пирог. Устоять было невозможно, а труднее всего было отказаться от блинчиков с голубикой на завтрак в шесть утра, когда она заступала на работу. Мечта о стройной фигуре к моменту выпуска таяла на глазах. Но постоянные диеты, новомодные гимнастики и искупление грехов на тренажерах повергали ее в депрессию.
И все же в апреле она опять принялась изнурять себя в спортзале, следить за рационом и в конце концов сбросила десять фунтов. Виктория была горда собой. А первого мая отправилась брать напрокат академическую мантию с шапочкой. Выстояв длиннющую очередь, она наконец подошла к прилавку, и выдающий заказы дядечка попытался на глазок определить ее размер.
— Так… большая девочка, да? — Он расплылся в улыбке, а Виктория с трудом сдержала слезы. Она ничего не сказала в ответ и промолчала, когда он принес ей XL, который ей явно не требовался. Но она не стала возражать. Мантия была ей велика. Под нее Виктория собиралась надеть красную мини‑юбку с босоножками на высоком каблуке и белой блузкой. Юбка была совсем коротенькая, но этого никто не увидит, пока она не снимет мантию. Ей очень нравился цвет и то, как смотрятся ее длинные ноги.
За два дня до выпускного торжества Виктория упаковала свои вещи и отправила домой, а на следующий день прилетели родители. Грейси, конечно, была с ними. В белой маечке и коротких шортиках она казалась еще прелестнее. Несмотря на миниатюрную фигурку, пятнадцатилетняя Грейси выглядела вполне взрослой, на все восемнадцать лет. Но ее по‑прежнему часто приглашали рекламировать детскую одежду. Рядом с сестрой и матерью Виктория чувствовала себя слонихой, но от этого ее любовь к Грейси не делалась меньше. При встрече сестры, как всегда, чуть не задушили друг друга в объятиях.
Вечером семья отправилась в симпатичный ресторан, где в это время ужинали с родителями несколько других выпускников. Виктория спросила разрешения пригласить кого‑нибудь из подруг за свой стол, но отец ответил, что предпочитает ужинать в кругу семьи. Такое настроение сохранялось у него и на следующий день за обедом. Он говорил, что не хочет ни с кем делить общество близких, но было ясно, что на самом деле ему просто безразличны друзья старшей дочери. Ничего нового в этом для Виктории не было. И все равно она была рада встрече с родными. А Грейси от нее не отходила, видно было, что она очень соскучилась по старшей сестре. Грейс уже задумывалась о колледже. Она решила поступать в Южнокалифорнийский университет. Родители были счастливы, что младшая дочь останется с ними. Отец говорил, что Грейси настоящая калифорнийка, отчего Виктория, учившаяся в Чикаго, чувствовала себя предательницей. Никто и не подумал похвалить ее за бесстрашие и успешное окончание не самого простого университета.
Выпускные торжества, которые проводились на следующий день в колледже гуманитарных и естественных наук Северо‑Западного университета, были помпезными и сопровождались бурными эмоциями как самих выпускников, так и их близких. Едва началось вручение дипломов, как Кристина расплакалась, и даже Джим, вопреки обыкновению, смахивал слезу, с гордостью поглядывая на облаченную в академическую мантию дочь. Грейси стала фотографировать сестру, и та, хоть и старалась делать серьезное лицо, не удержалась от улыбки.
В тот день в колледже гуманитарных и естественных наук более тысячи выпускников должны были получить дипломы. Вручение проходило в алфавитном порядке. Когда подошла ее очередь, Виктория, как и другие, получила свой диплом из рук декана, который поздравил ее и крепко пожал руку. А двумя часами позднее, когда церемония завершилась, тысяча молодых специалистов с радостными возгласами подкинули вверх свои шапочки и кинулись обниматься. Хоть Виктория и прожила большую часть времени без соседей, но друзья среди сокурсников у нее были, они знали номера мобильных телефонов и электронные адреса друг друга и обещали всегда оставаться на связи, хоть это и казалось маловероятным. Вчерашние студенты в одночасье превратились в дипломированных специалистов, готовых занять свое место в избранной сфере деятельности.
Вечером Виктория вновь ужинала с родителями и сестрой в кафе «Джиллиз», и это уже было похоже на настоящее торжество, тем более что соседние столики были оккупированы семьями ее сокурсников. А наутро Доусоны вылетели в Лос‑Анджелес. Последнюю ночь в Чикаго Виктория с родными провела в отеле «Оррингтон», поскольку комнату в общежитии надо было освободить сразу после вручения дипломов. Сестры разместились в одном номере, проболтали до глубокой ночи, но в конце концов заснули. Обе уже предвкушали тесное общение на протяжении почти трех месяцев. Виктория еще никому не сказала, но на лето у нее была запланирована серьезная программа похудения, чтобы в сентябре приступить к работе в приличной форме. Когда после церемонии вручения дипломов она сняла мантию, отец не преминул заметить, что она опять растолстела. И, как чаще всего бывало, он произнес это с улыбкой во весь рот. Потом, правда, Джим привычно восхитился ее длинными ногами, но запоздалыми восторгами уже нельзя было загладить его бестактность. Когда тебе сначала говорят неприятные вещи, последующие комплименты уже не воспринимаются.
В самолете Виктория сидела между отцом и Грейси, а маме досталось место через проход. Кристина всю дорогу читала журнал. Девочки сами решили, что сядут рядом. Невозможно было догадаться, что они сестры, настолько они были разными. Грейси с годами все больше становилась похожей на мать. Виктория же, как в детстве, все так же сильно отличалась от обоих.
