друзей, которые смогли бы защитить и наставить на верный путь. Мальчишки отправили Варвару в магазин, а сами остались дежурить у выхода. Девушка медленно шла по торговым рядам, перебирая в руках различные товары, которые попадались на глаза. Она останавливалась, брала с полки совершенно ненужную вещь, проходила с ней вперед несколько метров, а после выкладывала ее на свободное место. Так же она поступила и с чипсами. Только в этот раз, взяв в руки две упаковки, обратно она выложила лишь одну. Другую спрятала под кофту, заранее выпустив весь воздух из шуршащего пакета.
Выйдя незамеченной, как ей казалось, из магазина, Варя подбежала к мальчишкам и достала пакет с чипсами.
«Всего один?» — стали возмущаться ребята.
«Дура, надо было больше брать! Одного пакета на всех не хватит. Не будем с тобой дружить!» — кричал самый старший мальчишка.
Вдруг все рванули врассыпную, словно увидев чудовище за спиной Варвары. Она повернулась и увидела злющего охранника, вышедшего из того самого магазина. Ох и досталось же ей тогда! И от охранника, и от воспитателей, которые заперли наивную девчонку в кладовой на несколько часов, чтобы та поняла, что натворила. Но на этом наказание не закончилось — почти полгода ей приходилось мыть полы, стены, туалеты, убирать со столов, возиться с пелёнками, обкаканными малышами и подметать крылечко истасканным веником. Мальчишки смеялись над ней и унижали, называя воровкой. Она не обижалась на них, скорее злилась на себя, на то, что так легко поддалась на уловку! Но желание подружиться хоть с кем-то было сильнее, и она простила каждого из подстрекателей, лишь бы получить новый шанс на дружеское общение…
— Дамы и господа, мы начинаем аукцион! — громкий голос аукциониста отвлек Варю от воспоминаний. — Наш первый лот — аппарат для приготовления мороженого конца восемнадцатого века. Отличное состояние данной модели позволит вам не только любоваться потрясающей находкой, но и готовить в ней самые вкусные лакомства! Начальная цена данного лота сто десять тысяч. Шаг — одна тысяча. Начинаем принимать ваши ставки!
— Сто одиннадцать тысяч, — послышалось из зала.
— Сто одиннадцать тысяч раз, — повторил озвученную участником сумму аукционист.
— Сто тринадцать тысяч, — перебил ставку кто-то из соседнего ряда.
— Сто тринадцать тысяч раз, сто тринадцать тысяч два, — в быстром темпе произносил аукционист. — Сто пятнадцать тысяч по телефону. Сто пятнадцать тысяч раз…
— Сто двадцать тысяч! — вновь подал голос первый покупатель.
— Сто двадцать тысяч раз, сто двадцать тысяч два. Сто двадцать тысяч три. Продано! — воскликнул аукционист. — Старинный аппарат для приготовления мороженного уходит мужчине из последнего ряда. Продолжаем…
Следующим лотом был альбом с коллекционными марками. Начальная цена данного экземпляра превышала окончательную стоимость предыдущего лота в два раза. Коллекция ушла какому-то неизвестному господину, участвующему в аукционе по телефону.
Иннокентий Федорович аплодировал каждому выигравшему покупателю. Он представлял, как какой-нибудь неравнодушный коллекционер поднимает ставку за его картину.
«Триста тысяч раз, триста тысяч два, пятьсот тысяч, шестьсот, семьсот. Продано самому щедрому человеку на свете за два миллиона. Ура! Иннокентий Федорович, дорогой, принимайте поздравления».
Эти фантазии тешили его самолюбие, и он предвкушал, как совсем скоро станет самым богатым пенсионером на районе. Как поедет с женой отдыхать. Как обеспечит им безбедную старость. Сладкие, сладкие мечты…
— Пятьсот тысяч за коробочку для завтраков от дамы с третьего ряда, — вещал аукционист. — Пятьсот тысяч, раз. Шестьсот тысяч по телефону, раз. Дамочка перебивает ставку. Семьсот тысяч, раз. Семьсот тысяч, два. Семьсот тысяч, три. Продано очаровательной даме с третьего ряда.
С каждым проданным лотом напряжение в зале нарастало. Гости вскакивали со своих мест, выкрикивая новые суммы, в надежде заполучить желанное. Казалось, будто назревает шумный скандал, который закончится не меньше, чем дракой, но этого не происходило. Те, кто не мог позволить перебить цену конкурентов, громко чертыхались, теряя все приличие. Кто-то со злостью в глазах бросал номерные таблички на пол и выходил из зала, а кто-то расплывался на стуле в полном отчаянии, надеясь на удачу в следующий раз.
Варвара нервничала не меньше других, хоть и не собиралась делать ни одной ставки. Диадема, которую ей нужно выкрасть, была следующим лотом. Девушка елозила на стуле и теребила волосы. На лице и шее проступила испарина не столько от жары, а жарко ей было не меньше других, сколько от смешавшихся воедино людских запахов, сбивавших с толку. Голова кружилась. Руки тряслись. Живот сводило. Мысли путались. Один только Иннокентий веселился. Ему-то уж точно терять нечего!
К стойке аукциониста подошли еще двое парней в белом. Теперь уже четверо сильных мужчин стояли вокруг стола для аукционных лотов. Юноша в бежевых перчатках подошел к тому самому столу, выставив на него красную бархатную коробочку с золотой диадемой. В этот момент весь зал встал, чтобы разглядеть эксклюзивное украшение. Иннокентий заохал, Станислав, все это время бесшумно сидевшей, прикрыл рот рукой и чуть не расплакался при виде желанного аксессуара. Варвара зажмурила глаза и задержала дыхание, в надежде испариться или стать невидимой и просто убежать.
— Представляем вашему вниманию поистине эксклюзивную вещь! — тараторил аукционист. — Эта золотая диадема конца четвертого века нашей эры принадлежала дочери верховного правителя. Украшение в отличном состоянии. Начальная цена лота семьдесят пять миллионов. Шаг — два миллиона.
— Восемьдесят пять миллионов! — подняла руку старушка в шляпке.
— Восемьдесят пять миллионов раз… — в этот раз не спеша произнес аукционист.
— Давай же! — Станислав больно пихнул Варю локтем в бок. — Чего же ты ждешь?
— Восемьдесят семь миллионов по телефону раз, — затараторил аукционист.
— Слышь, дед! — повернулась к Иннокентию Варя. — Ты… ты придурок, понял! Алкоголик и неудачник! Даже на аукционе умудрился накидаться! Не думай даже смотреть на диадему. Ты оскверняешь ее одним лишь только взглядом!
Не сразу поняв слова Вари, Иннокентий принялся пялиться по сторонам, но сообразив, что Варя обращалась к нему, он нахмурился и уставился на нее.
— Чего-о-о? — изумился оскорбленный художник, стараясь сохранять при этом внешнее спокойствие.
— Восемьдесят девять миллионов от дамочки в шляпке… — показывал на старушку аукционист.
— Да-да! Ты трус и… И вообще, тебя не должно быть здесь. Убирайся! — с наигранной злостью на лице говорила Варя Иннокентию, надеясь разозлить его. Тот не поддавался на провокацию, соблюдая благопристойность.
