Если выполнить просьбу ольды, можно будет взять сокровища и осесть в Зириусе, где до меня уж точно никому не будет дела. Можно будет купить себе титул и поместье, тогда власти королевства уж точно не выдадут меня ни империи, ни эльфам, если кто-нибудь из них заявит, что я опасный преступник. Ну и нельзя опускать тот факт, что я буду как бы героем, хотя о подвиге моем никто не узнает. С какой стороны не посмотри, предложение ольды выглядело довольно заманчиво. Об опасностях, подстерегающих на малоизученном Диком архипелаге, я предпочел не вспоминать.
Так и уснул с мыслью о том, что соглашусь выполнить работу для Лак'хи.
Проснулся я, как обычно, с рассветом. Мара еще спала, и не разбуди я ее, вряд ли проснулась бы в ближайшее время.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил я, когда она открыла глаза.
— Разбитой. Будто вместо сна сутки усердно тренировалась, — проворчала орка.
— Возможно, это последствия лихорадки, которая началась у тебя из-за воспаленной раны. Но ольда исцелила тебя.
— Как такое возможно? — удивленно спросила орка, ощупывая свою руку. — Царапина была довольно глубокой.
— Я все объясню потом, когда выберемся из этого леса. Ятуны не будут проблемой, наша спасительница обещала отвести их.
Орка не стала задавать вопросов, хоть и было видно, что она весьма удивлена. Мы спустились в зеркальную комнату, где нас уже ждала ольда и стол, снова ломящийся от угощения.
Услышав мое согласие, Лак'ха лишь кивнула, давая понять, что другого и не ожидала. Сказала только, что на выходе из особняка мы найдем мешки с провиантом и сменной одеждой. Сразу после завтрака мы покинули ее жилище.
Ольда сдержала обещание: мы не встретили ни одного ятуна, и через четыре дня абсолютно спокойного пути увидели первые живые деревья.
Глава 4
Мара
Все четверо суток перехода через Ятунхейм Лэй вел себя как-то странно: был молчалив, мрачен и задумчив. На привалах тихо сидел у костра, не слышал, когда я его окликала, а иной раз даже забывал о еде. Очнувшись, с изумлением смотрел на зажатый в руке кусок хлеба, как будто не понимал, откуда он взялся. Не отпускал дурацких шуточек, и ни разу не обозвал меня ни зеленой, ни орясиной. В конце концов, я даже начала опасаться, что мой друг болен. На все расспросы эльф бурчал что-то вроде: "Погоди, сам разберусь, тогда и тебе расскажу…" — и снова впадал в задумчивость. Я не настаивала: меня больше тревожили ятуны, темные силуэты которых часто угадывались за деревьями. Не доверяя обещанию ольды, я все время была начеку.
Однако все обошлось. Мы благополучно выбрались из Ятунхейма на Безымянные земли. На первом же привале Лэй объявил, что нам нужно поговорить.
— Давно пора, — ответила я, укладывая сухие ветки в кострище. — Ну-ка, подпали…
Мы уселись возле весело трещащего костерка, честно поделили остатки хлеба и ягод: провизия подошла к концу. Воды тоже осталось на донышке фляги. Это меня не пугало: в Безымянных землях хотя бы водилась дичь, а из текущих здесь ручьев можно было пить, не опасаясь отравиться.
— У меня к тебе предложение, Мара, — жизнерадостно проговорил эльф, дожевывая хлеб. — Не хочешь ли ты прогуляться на Дикий архипелаг?
Я едва не поперхнулась:
— Зачем, во имя всех богов?!
— Ну, а почему бы нет? Все равно у нас выбор маленький. Мы собирались в Зириус, так ведь и там никто нас не ждет. Так какая разница: туда или на Дикий архипелаг?
Я уже неплохо изучила ушастого, так что его нарочито легкомысленный тон меня не обманул.
— А ну-ка, выкладывай все начистоту, — грозно велела я.
И он начал рассказывать. Клянусь Тиром, такого бреда мне слыхать еще не доводилось! Лак'ха, война богов, поток магической энергии, вырождение волшебников и мифический артефакт, который якобы должен спасти мир. На Диком архипелаге, разумеется. Но Лэй излагал всю эту чушь с таким видом, будто делился со мною божественным откровением. В зеленых глазах горели огоньки азарта, речь была убедительной и гладкой.
— Послушай, — сказала я, когда поток его слов иссяк, и мальчишка приложился к фляге, чтобы промочить пересохшее горло. — Не знаю, что с тобой сделала эта… красноглазая, и как она сумела вбить в твою пустую ушастую голову подобное безумие, но я ей не верю. Лак'ха, это ж надо такое придумать!
— А между тем, она спасла нам жизнь! — напомнил эльф. — Если бы не ольда, нас сожрали бы ятуны.
— И это тоже очень подозрительно! Как я могу доверять существу, которое управляет ятунами?
— Богиня, поэтому и управляет, — уперся Лэй.
— Богиня безмозглых тварей. Хороша Лак'ха… Как ты мог ей поверить?
— Тебе не понять, — затуманился друг, — ты не видела того, что видел я. Она…
Ушастик проговорил не меньше получаса, расписывая невероятные возможности ольды. Наконец, устав, замолчал. Но меня ничуть не убедил.
— Может, она очень сильная волшебница. Сам же говоришь, что поток магии, текущий в Вирл, увеличивается.
— Волшебница такой мощи, что под воздействием ее сил обитатели леса переродились в ятунов? — прищурился Лэй.
Это он напрасно сказал. Подумать только, я была в гостях у твари, из-за которой орки потеряли множество своих соплеменников! Вот благодаря кому орки каждую зиму вынуждены биться с оголодавшими ятунами, и снова терпеть потери. Это она виновна в гибели моего отца, Олава и многих сотен сильных воинов.
— Жаль, что я не знала об этом раньше, — сквозь зубы процедила я.
— Поверила бы? — просиял мальчишка.
— Убила бы ее. Или хоть попыталась бы. Вставай, пора в дорогу.
Поднявшись, я затоптала костер и принялась собирать мешок, уговаривая себя успокоиться, не давать воли бешеному нраву. Лэй ни в чем не виноват, откуда ему знать…
Поняв, что его рассказ задел меня, эльф молчал до следующего привала. И когда мы устроились на ночевку, тоже не упоминал о мнимой Лак'хе и ее задании. Но с утра снова завел ту же песенку:
— Ты еще не передумала, Мара? Ну, какая тебе разница: Зириус или Дикий архипелаг?
— Помнишь паука, который вылез из рукава Атиуса?
— Симпатяга, — передернулся Лэй. — Едва успел его спалить.
— Так вот, этот симпатяга привезен с одного из островов Дикого архипелага. Там этих пауков водится великое множество. Я ничего не знаю о тех краях, но подумай: если там такие пауки, какими должны быть, к примеру, крупные хищники?
Эльф озадаченно замолчал, и я подумала было, что сумела его убедить в безумии затеянного путешествия. Какое-то время Лэй сосредоточенно месил ногами бурую грязь, еще не высохшую после таяния снегов. Потом решительно произнес:
— В конце концов, я маг, справлюсь как-нибудь и с пауками, и с хищниками. Но мы должны спасти мир.
Такое торжественное заявление из уст мальчишки, который не брезговал мошенничеством и любил приврать, прозвучало так забавно, что я расхохоталась.
— Я изгнанник, конечно, но все равно люблю Даллирию, — смущенно пояснил ушастик. — И не могу допустить ее гибели. В Бриллиантовом лесу уже начались перемены. А ты, Мара, неужто не боишься за Холодные степи? Не жаль будет, если твои родичи погибнут?
— А в Т'харе никаких перемен нет, — отрезала я. — Самой главной новостью за последнее время было мое изгнание. Лэй, очнись, старая ведьма задурила тебе голову!
Лэй посопел, сорвал крохотный белый цветок, пробившийся сквозь еще не прогретую солнцем землю, понюхал, потом решительно произнес:
— Там еще и сокровища богов есть…
— Что ж ты раньше не сказал? — усмехнулась я. — Делиться не хотел?
Эльф смутился:
— Нет, просто ты у нас бессребреница. Так что это мой последний аргумент. Не пойдешь со мной?
— Пойду. Пока по пути. Ты же будешь пробираться в Эниф, правильно?
— Да, это ближайший порт.
— Ну вот, до него дойду с тобой. Дальше — извини, друг, наши дороги разойдутся. Но я еще надеюсь, что до Энифа ты образумишься. А пока послушай, нет ли поблизости всадников. Вполне возможно, что караван Стоцци уже вышел из Нордии.
Понуро кивнув, Лэй побродил вокруг, выбрал местечко посуше и улегся, приникнув длинным ухом к земле.
— Да, есть кто-то на северо-западе, — сказал он спустя несколько мгновений. — Правда, далеко еще. Забираем на восток?
— Давай…
У них должен быть Зверь. Люди не могли оставить в Нордии коня, достойного украшать конюшню самого императора. Я дала Зверю слово, что вернусь за ним. Только вот как это сделать? В глазах бывших товарищей я предательница и убийца. Стоит появиться возле каравана — сразу нашпигуют стрелами. Можно следовать за всадниками в отдалении и подобраться ночью, когда в караул заступит Ал. Друг не выдаст, в этом я была уверена. Но ведь с ним будут и другие воины. Но самое главное, куда деть Лэя? Взять с собой — значит, подвергнуть опасности. Оставить — то же самое. Что с ним случится, если меня убьют? Мало ли, какие беды могут подстерегать в Безымянных землях. Та же плесень, к примеру. Эльф уверял, что бояться нечего. Мол, у меня в крови после его лекарства вырос неведомый иммунос, который не даст заразе проникнуть в тело, а у него, у Лэя, этот самый иммунос есть с рождения. Но я не хотела рисковать. По Безымянным землям не стоит путешествовать в одиночестве.
