— Значит, ты не сможешь пользоваться магией листвы? — уточнила я.
Лэй сокрушенно покачал головой.
А вот это совсем плохо! Я возлагала немалые надежды на его чародейские способности. Но чтобы приободрить, сказала:
— Ладно. Зато теперь нас уже вряд ли будут искать. Для всех мы уже покойники.
— Возможно, так оно и есть… — вздохнул Лэй.
— Еще не все потеряно. Войди мы в Ятунхейм летом — от нас бы уже и костей не осталось. Но зимой и ранней весной тварей становится меньше — многие дохнут от голода, а оставшиеся рыскают вокруг леса в поисках пищи.
Я умолчала о том, что для ятунов, не ушедших из леса, мы станем лакомым кусочком. Голодные твари будут драться до последнего и ни за что не отступят. Лэй и так это понимал.
Мы шли полночи, позволяя себе лишь короткие передышки, прислушиваясь к лесным шорохам в ожидании появления ятунов. И они появились.
Первым их присутствие заметил Лэй и замер на месте, левой рукой указывая на деревья впереди, правой сплетая заклятие. Я выставила перед собой меч, готовясь отразить нападение и понимая, что вряд ли выйду победительницей из этой схватки: в густой чащобе трудно размахивать фламбергом.
Они вышли из-за толстых стволов — четыре огромные твари, в холке достающие мне почти до плеча. Их мощные, широкие в кости, но гибкие, как у кошек, тела покрывала тусклая чешуя. Вокруг шей топорщились клочковатые серые гривы. Длинные извивающиеся хвосты нервно били по впалым после зимы бокам. Тяжелые головы были воинственно наклонены, желтые с вертикальными зрачками глаза неподвижно смотрели исподлобья, огромные пасти щерились игольчатыми длинными зубами. Мордами ятуны одновременно напоминали и волков, и камышовых котов. Но если во взгляде обычного животного светится ум, то глаза этих существ не выражали ничего, кроме беспредельной жажды убийства и всепоглощающего голода.
Твари напали молча, не тратя времени ни на угрожающее рычание, ни на попытки окружить добычу. Они просто одновременно взвились в высоком прыжке, собираясь обрушить на нас всю тяжесть своих тел. Лэй отскочил, и правильно сделал — ятуны просто расплющили бы хрупкого эльфа. В его ладони вспыхнул яркий огненный шар.
— В брюхо цель! — крикнула я, поднимая меч.
Живот — самое уязвимое место у этих тварей, чешуя там мелкая и мягкая, как у рыбы. Туда я и вонзила фламберг, нанизав на него ятуна, словно на вертел, потом, падая, сильно дернула меч на себя. Волнистое лезвие неровно вспороло податливую плоть. Агонизирующее тело придавило меня к земле, обдав потоком крови. Голова закружилась от тяжелой вони вывалившихся наружу кишок. Поднатужившись, я выбралась из-под дохлого ятуна и тут же едва не попала в пасть к его собрату. Тварь ударила меня тяжелой когтистой лапой, распоров рукав куртки и зацепив кожу. Плечо обожгло болью. Я присела, пропустив над головой еще один удар и, взмахнув фламбергом над самой землей, подрубила ятуну заднюю лапу. Существо взвыло, но тут же напало на меня с удвоенной яростью. Мне опять удалось распороть твари брюхо — удивительное везение. "Раньше, в Т'харе, они казались мне сильнее", — промелькнула в голове мимолетная мысль.
За спиной раздавался треск. Темноту леса то и дело разрывали яркие вспышки. Я обернулась, чтобы прийти на помощь Лэю. Но эльф справился сам. Неподалеку от него валялась, распространяя удушливый запах горелой плоти, обугленная туша ятуна. Мальчишка ловко петлял между стволов, убегая от второй твари. Я ринулась вперед, но тут Лэй внезапно остановился, прыгнул навстречу ятуну, взмахнул пятипалым и вонзил клинок прямо в глаз врагу. Раздался дикий вопль, зверь затряс башкой, пытаясь прогнать невыносимую боль. Эльф сотворил огненный шар и бросил его в ятуна. Тварь покатилась по земле, пытаясь сбить огонь, но магическое пламя только разгоралось сильнее. Вскоре все было кончено, но вдруг Лэй выкрикнул:
— Сверху! Берегись!
Я совершила длинный прыжок, упала на живот и тут же перевернулась, готовясь обороняться. Но ятун, спрыгнувший на меня с дерева, уже был объят огнем.
— Вроде бы пока все, — произнес Лэй. Замер, чутко прислушался, потом добавил: — Они идут за нами. По тропе. С запада… и с востока тоже.
Мы справились с пятью тварями. А если их будет двадцать? Тридцать? Разорвут в клочки, костей не оставят.
— Пошли! — я шагнула прочь с тропы, рванула на север, через непроходимый лес.
Лэй, не раздумывая, побежал следом. Теперь и ему изменило эльфийское изящество и осторожность — не до того было. С шумом, словно два кабана, мы ломились сквозь кусты, прорубали мечами дорогу через переплетение ветвей, карабкались по буреломам, рискуя свернуть себе шеи, скатывались кубарем по склонам оврагов. Но ятуны догоняли. По скорости и выносливости эти твари превосходили и разумных, и всех зверей Вирла. Победный вой и рычание приближались. Эльф на бегу сотворил два больших огненных шара, обернулся и бросил в тварей, вырвавшихся вперед и почти наступавших нам на пятки. Ятуны увернулись, и стремительное пламя врезалось в стволы деревьев, быстро побежало вверх, охватило ветви, превратив в пылающие факелы. Оно быстро распространялось, перекидывалось с дерева на дерево, и вскоре за нашими спинами встала огненная стена.
Мы выбежали на большую поляну, и Лэй остановился, переводя дыхание.
— Вперед! — я дернула эльфа за руку.
— Бесполезно, — выдохнул мальчишка. — Они повсюду.
Со всех сторон на поляну выходили ятуны. Их было не меньше сотни. Окружив нас, твари медленно сжимали кольцо. Мы встали спина к спине, готовясь защищаться до последнего.
— На всякий случай прощай, Мара, — проговорил Лэй, — ты хороший друг.
— Прощай, эльф. Встретимся в Альгебаре…
У меня не было сомнений: нам не справиться вдвоем. А если и свершится чудо, нас, израненных и уставших, пожрет огонь.
Кольцо делалось все уже, до меня уже доносилась вонь из пастей ятунов. Я приготовилась подороже продать свою жизнь, как вдруг что-то произошло. Пламя, подбиравшееся все ближе, мгновенно погасло. Лес погрузился в темноту, но лишь на мгновение. Тут же на поляну прямо с черного неба упал широкий луч нежного розоватого света. По-щенячьи заскулив, прижав к голове острые уши, ятуны съежились и припали к земле.
— Что за мортовщина? — изумленно вопросил Лэй.
Я молча ткнула его в бок. Странный свет сгустился, потемнел, и из него соткалась высокая черная фигура.
Лэй
Постепенно тьма рассеялась, и перед нами предстала высокая, стройная ольда, одетая в легкое голубое платье. Она была босая, будто не чувствовала исходящего от земли холода. Женщина молча смотрела на нас с оркой. Красные глаза, бледная кожа, белые волосы и брови — обычная представительница своей расы. Ее отличал только высокий рост: ольда, пожалуй, была даже немного выше Мары.
От стаи отделился особенно крупный, покрытый шрамами ятун — вожак. Медленно, поскуливая, словно нашкодивший щенок, на брюхе подполз к ольде и осторожно лизнул ее руку. Переведя взгляд на зверя, она снисходительно потрепала его по голове. Издав странный звук, отдаленно похожий на кошачье урчание, тварь так же на брюхе отползла к своей стае. Спустя мгновение все ятуны скрылись в лесу.
— Не нравится мне это, — тихо сказала орка.
— Опусти оружие и улыбайся, Мара — прошипел я, когда ольда снова обратила на нас внимание, и растянул губы в самой милой улыбке, на какую только был способен.
— Это еще зачем? — шепотом возмутилась орка.
— Если нас не убили сразу, значит, есть шанс остаться в живых. Единственный. Нужно показать ольде, что мы мирные путники, и нас не следует опасаться. Улыбайся же, морт тебя дери!
Не задавая лишних вопросов, Мара попыталась изобразить улыбку. Получилось не особо удачно: похоже на оскал зверя, изготовившегося к прыжку.
— Лучше уж перестань, зеленая. А то наша спасительница может подумать, что ты собираешься ее сожрать.
Пропустив колкость мимо ушей, орка перестала скалиться.
Налюбовавшись нами, ольда отвернулась и медленно пошла в глубь леса, сделав знак следовать за ней.
Осознавая, что другого выхода у нас нет, иначе попадем в лапы ятунов, мы молча двинулись за нашей спасительницей. На ходу я перевязал рану орки, несмотря на недовольство — мол, сейчас время неподходящее.
Шли недолго, вскоре деревья расступились, и мы оказались на большой светлой поляне, посреди которой возвышался трехэтажный особняк, сложенный из белого камня. Земля вокруг дома была покрыта молодой травой, колышущейся от легкого ветерка. На краю поляны раскинулся небольшой пруд с прозрачной и чистой водой, по поверхности которого лениво скользили дикие утки.
