– Жив ли, Саша?
– А куда я денусь! – разминая затекшие плечи, отозвался Турецкий.
– Тогда чего же не встречаешь?
– Бегу, бегу! На крыльях любви бегу!
После тех недомолвок и распрей, когда он приревновал ее к более молодому мужику, в доме наступили покой и взаимопонимание, и ему казалось порой, что это повторился медовый месяц. А то, что женщин лучше его Иришки не было и не будет, в этом он уже не сомневался.
Передав ему сумку с продуктами, Ирина Генриховна сбросила с ног туфли-лодочки и, уже пройдя на кухню, спросила:
– Так чем, говоришь, ты там настолько увлекся, что даже на звонок не отреагировал?
Он обреченно махнул рукой:
– Зачитался.
– Чем же это? – искренне удивилась Ирина Генриховна. – Надеюсь, не порнухой?
– Если бы порнухой, – усмехнулся Турецкий. – Ограбления за последний год… нераскрытые.
– Что, все?!
– Нет. Только те, которые были совершены в пределах Садового кольца. Причем с применением кастета или чего-то такого, чем можно было бы в момент вырубить человека.
Ирина Генриховна, как на больного головкой, посмотрела на мужа. Помолчала и не удержалась, чтобы не съязвить:
– Что, кандидатскую на старости лет решил защитить?
– Иришка! – взмолился Александр Борисович. – Может быть, хватит? То про порнуху мне долдонишь, теперь вот…
– Ладно уж, не обижайся, – ухмыльнулась жена. – Я тебя и без кандидатской люблю.
Они уже садились ужинать, когда Турецкий рассказал ей про телефонный звонок Грязнова и про свою поездку в МУР. Замолчал и вопросительно уставился на жену: мол, теперь-то чего скажешь, дорогая?
Закончившая в свое время двухгодичные курсы и получившая диплом психолога-криминалиста, Ирина Генриховна какое-то время молчала, потом наконец без особой уверенности в голосе произнесла:
– А может, он действительно прав, наш Бойцов? И за этим убийством ровным счетом ничего не стоит, кроме как ограбление?
Ожидавший услышать нечто подобное, Турецкий отрицательно качнул головой.
– Возможно, что и так. И простое ограбление, и возможность того, что грабитель не рассчитал удар по темечку, – все возможно. Но в данном случае что-то не то. Понимаешь, не вписывается это ограбление в мои аналоги.
– Но почему?
– Да потому! Ты просто представь себе! Центр Москвы, серенькое рассветное утро… До гостиницы, откуда тебя может увидеть охрана, буквально рукой подать. И вдруг откуда ни возьмись появляется физически сильный и довольно высокий мужик с кастетом в руке. Хорошо поставленным ударом бьет прохожего по темечку, не зная, есть ли у того в кармане деньги, после чего на скорую руку шмонает его и, прихватив с собой бумажник, скрывается в каком-то дворе.
– Картина ясная. И что?
– Да ничего! – начиная заводиться, повысил голос Турецкий. – Ты лучше скажи мне, как психолог скажи: профессионал пойдет на подобный риск, даже не зная, что у столь раннего прохожего есть деньги?
– А откуда ты взял, что Ходуса ограбил профессионал? – не сдавала свои позиции Ирина Генриховна.
– Профессионально поставленный удар кастетом по голове, хладнокровие, с которым тот все это проделал, и, наконец, столь же профессиональный уход с места преступления.
Это были серьезные доводы, и Ирина Генриховна вынуждена была согласиться с позицией мужа. Правда, относительно денег выразила сомнение:
– А если этот самый грабитель действительно был в том же казино, что и Ходус, и видел, как он прятал бумажник с долларами в карман?
– Исключено!
– Но почему?
– Во-первых, это было не простое казино, а как бы ночной клуб для избранных, где можно себе нервишки большой игрой пощекотать. И туда далеко не каждого пускают, даже если у тебя есть много денег… Понимаешь, если бы наш грабитель промышлял тем, что отслеживал в этом ночном клубе тех мужиков, у которых с собой на кармане пачка денег, он бы уже давно попал в сети ребятишек из службы безопасности этого клуба. Но все дело в том, что подобное с их клиентом случилось впервые. И естественно, что они в своем клубе в полном шоке. А если все это, вместе взятое, сложить?
Отставив тарелку, Ирина Генриховна уважительно кивнула.
– По крайней мере, действительно логично… А что говорит Бойцов?
– Да ничего не говорит. Там делом крутит районный следак, а тот, насколько я догадываюсь, пошел по пути наиболее приемлемой версии. Ограбление с убийством.
– А ты, значит, думаешь, что здесь убийство с ограблением?
– Можно сказать и так, – согласился Александр Борисович. – Но если говорить точнее, то в данном случае – убийство, которое попытались закамуфлировать уличным ограблением случайного прохожего.
– Ну, а что тебе даст тот список по Москве?
– Пока что ничего конкретного сказать не могу, – Турецкий пожал плечами. – Но, как мне кажется, в данном случае это единственный выход на убийцу. Если он действительно профессионал и время от времени работает по заказу, то он в чем-то засветится.
– Точнее говоря, на ком-то?
– Да! Именно так! На ком-то.
* * *
Вот и не верь после этого заповеди кладоискателей, что кто ищет, тот всегда найдет.
Было уже далеко за полночь, когда Турецкий, отложив в сторону списки ограблений за последние полгода, взял в руки подборку листов с аналогичными ограблениями, которые уже целый год висели нераскрытыми, и на первой же странице наткнулся глазами на то, что искал.
И мысленно поблагодарил Бойцова, который приказал сделать ему подборку преступлений, начиная с июля прошлого года.
Скупые строки оперативной сводки сообщали, что девятого июля на Малой Бронной был ограблен некий гражданин Владов Т.Ч., убийца же скрылся. И далее уже более подробная расшифровка. Преступление было совершено в час ночи. Владова ударили кастетом по голове, в результате чего тот скончался, не приходя в сознание. Убийца не найден.
– Господи, неужто это он? – пробормотал Турецкий, уже не надеявшийся, что убийца Ходуса проявится где-то еще, и с силой помассировал онемевшие шейные позвонки.
Хотел было порадовать своей находкой Ирину, но она уже спала, отложив какой-то «долгоиграющий» современный роман на его подушку, и он аккуратно прикрыл дверь. Заварил на кухне очередную порцию кофе и с чашечкой в руке снова засел за списки. Однако, кроме убийства Владова, ничего более не нашел и, когда на Москву уже накатывался ранний летний рассвет, закончил работу.
И тот факт, что он более ничего не нашел, еще раз подтверждал его версию относительно убийства, закамуфлированного под ночное ограбление.
Если бы это был действительно уличный грабитель, работающий кастетом, он бы нарисовался еще и еще раз, – подобный успех обычно обнадеживал преступников, и они уже с большим азартом шли на грабеж. А здесь – два «выхода» в течение года. Этак и с голодухи можно помереть, даже несмотря на то, что эти выходы принесли умельцу немалый куш.
Это была удача.
Посмотрев в окно, за которым малиновым рассветом наливалась Москва, Александр Борисович пожалел, что не может прямо сейчас позвонить Бойцову. Понимая, что уже не сможет заснуть до утра, он вновь прошел на кухню, чтобы сварить еще кофе.
Глава 11
Получив «благословение» от Юнисова, Грязнов прошел в следственную комнату хабаровского СИЗО и вдруг почувствовал, насколько он стал далек от всего того, чему отдал практически всю свою жизнь. Оперативные разработки, многодневные засады и захват вооруженных до зубов бандитов, многочасовые допросы, очные ставки и следственные эксперименты. Господи, как давно все это было, и куда он, собственно говоря, сунулся, согласившись на негласное расследование гибели Евдокима Чуянова! В какой-то момент закралась предательская мыслишка отказаться, пока не поздно, однако он тут же отбросил ее, начиная злиться на себя. Слишком многое теперь было на нем завязано, к тому же ему верили как профессиональному оперу, как бывшему начальнику Московского уголовного розыска, который в свою бытность разматывал и не такие клубки.
Скрипнула тяжелая дверь, и в комнату ввели Грачева. И по тому, как тот с удивлением уставился на Грязнова и на его скулах заиграли желваки, Вячеслав Иванович вдруг осознал, что он действительно дал маху, понадеявшись на предстоящий разговор с Грачем, и ничего толкового из этого не выйдет.
В дверях стоял уверенный в себе, довольно плечистый, но поджарый блондин, на лоб которого падала упрямая челка, а синюшные от наколок пальцы правой руки сжимали в кулаке черный зэковский кенарь.
И по тому, как он докладывал о себе, спокойным ровным голосом уверенного в себе человека, который знает себе цену и не будет ползать перед кем-нибудь на коленях, в нем чувствовалась скрытая сила прирожденного лидера, которой раньше Паша Грач вроде бы не отличался.
И еще до Грязнова дошло, что не только он изучает стоявшего перед ним человека, но и тот делает относительно бывшего «крестного» свои собственные заключения.
