на заметку каждое потенциально значимое заявление.
– Ладно. И, э-э-э, я знаю, что гроб был закрыт, но почтили ли вы просьбу Шари сложить руки?
– Да. Да, мы это сделали, конечно.
– Хорошо, она… ей это понравится. Ей будет приятно. Хорошо, и скажи шерифу Меттсу и ФБР… Черт, даже страшно. Как с Бонни и Клайдом. Они выходят и расстреливают тебя на месте. Если я решу, если Бог даст мне силы сдаться, я позвоню тебе, как я уже сказал. И когда увижу, что они подъезжают, увижу, как Чарли Кейс и шериф Меттс выходят из машины… они узнают меня. Я подойду к ним, и пусть они подойдут ко мне, хорошо? Только чтобы не стреляли.
Во время этого разговора мы впервые распознали в его голосе реальный страх. Возможно, он действительно осознал реальные последствия своих действий. Никаких угрызений совести, конечно, не было – только страх за себя. Его явная обеспокоенность присутствием ФБР и возможностью того, что с ним обойдутся, как с Бонни и Клайдом, которых изрешетили в машине в 1930-х годах, была для нас обнадеживающим знаком и важным поведенческим ключом. Это означало, что теперь у него, скорее всего, будут проявляться заметные для окружающих признаки напряжения: пьянство или употребление наркотиков, потеря веса или неумеренность в еде, возможно, беспричинные разговоры и расспросы других – что они знают о деле. Как только мы услышали эту запись, мы сказали Маккарти по телефону, что это будет одной из ключевых характеристик профиля.
Между тем звонивший продолжал с притворной услужливостью.
– Я доставил ее в округ Салуда, я подробно рассказал вам, как она умерла и все такое. Когда я снял с нее клейкую ленту, на ленте осталось много волос, и это им поможет. Эксперт сказал, что у них возникли проблемы с определением того, как она умерла. И, э-э-э, хорошо, подожди минутку… так, посмотрим…
Он снова потерял ход своих мыслей, и Дон сразу же вмешалась:
– Где клейкая лента?
– А?
– Где клейкая лента?
– Бог ее знает, я не знаю. Ладно, ладно, теперь слушай. Вы получили эту вещь и фотографии по почте?
– Они отправлены?
– Если только их не перехватит ФБР. Они подписаны для тебя. Я попросил Шари Фэй подписать три или четыре письма.
Он сказал, что там будет записка «только для нее лично, написанная почерком Шари», в которой, как он утверждал, она сообщала о намерении порвать с Ричардом, как мы и предсказывали. Изучив виктимологию, мы знали, что это неправда: похититель отчаянно пытался создать мифические отношения с Шари.
– Мы разговаривали с… э-э-э… на самом деле она написала «Последнюю волю и завещание» в 3:12 ночи. Она вроде как пошутила и сказала, что они не будут возражать, если я округлю до 3:10. Итак, примерно с двух часов ночи, с того времени, когда она узнала, до ее смерти в 4:58, мы много говорили и все такое, и она сама выбрала время. Она сказала, что готова уйти. Бог был готов принять ее как ангела.
Наконец-то выказав неподдельный страх, он теперь пытался смягчить ужас заявлением, что Шари якобы шутила с ним, что они много говорили обо всем и что она была готова расстаться с жизнью. Но Дон не позволила ему так легко сорваться с крючка.
– Значит, все это время вы говорили ей, что она умрет, так?
– Да.
Он говорил о сообщениях, которые Шари дала ему для Дон относительно дня рождения Шари, и сказал, что принимал участие в поисках. В этом не было ничего необычного. Известно, что убийцы часто принимают участие в поисках своих жертв. Они могут слиться с толпой, развеять в себе любые сомнения и получить опосредованный кайф от знания того, чего никто другой не знает, проникаясь осознанием превосходства над всеми остальными, потому что им это сошло с рук.
Дон надавила сильнее:
– Вы продолжаете утверждать, что говорите мне правду. Но вы же сказали, что сдадитесь сегодня в шесть часов утра. Ну, и что же случилось?
– У меня не было сил.
– Что?
– У меня не было сил. Я испугался. Чертовски испугался. Я даже свой почерк с трудом разбираю.
Кое-чего мы уже достигли. Дон продолжала давить на него, мягко, но настойчиво.
– Неважно, что вы сделали, вы же знаете, что Христос умер за вас, чтобы вас могли простить, и если бы вы предались…
– Вы знаете, что произойдет, Дон? Вы понимаете, шериф Меттс… Шериф Меттс поможет мне пару месяцев, а потом выяснится, что я в своем уме, и тогда меня отдадут под суд и отправят на электрический стул, посадят в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Я не собираюсь… э-э-э… идти на электрический стул.
Эти слова – еще один индикатор того, что у него начиналась ментальная декомпенсация: он терял способность реагировать разумно или методично из-за растущего стресса. Логическое мышление предполагает развитие идей. Говорить, что его отправят на электрический стул, а затем посадят в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, это нелогичное, регрессивное мышление. Он начал расклеиваться от давления, под которым находился. Мы надеялись, что похититель совершит ошибку, которая выдаст его, но такого рода эмоциональная декомпенсация также делала его более непредсказуемым и опасным. Теперь он как будто цеплялся за Дон как за спасательный круг. Она, с другой стороны, как указывал тон ее голоса, набиралась сил и стойкости. Из того, что мы сказали Маккарти, она знала, что его пугают доминирующие женщины, поэтому бросила ему вызов.
– Вы продолжаете говорить нам, чтобы мы простили вас. Вы не представляете, через что вы заставили нас пройти. Как вы могли думать о том, что случится с вами?
На этот вопрос он не мог ответить, потому что, как у психопата, у него не было понятия о сочувствии.
– Ладно, есть еще вопросы? Я заполнил все пробелы и все такое. Единственная причина, почему ты не получишь это письмо сегодня или, возможно, в понедельник, в том, что его перехватит ФБР.
К этому моменту в комнате уже находился и слушал разговор капитан Гаск из полиции Южной Каролины.
«Кольцо?» – написал он на листке и протянул Дон. Он хотел узнать, оставил ли убийца школьное кольцо Шари и, следовательно, хранит ли он сувениры.
– Вы можете сказать мне, где ее кольцо? Вы действительно не знаете, где оно?
– Нет, не знаю, Дон. Я бы отправил его вам, если бы знал. У меня нет причин обманывать. Я не прошу денег, ничего материального. Я не знаю, почему у нее не было кольца, когда она садилась в машину, так что, возможно, она оставила его на вечеринке у бассейна.
Это последнее утверждение могло значить, что мы были правы, предположив, что он следил за Шари весь день в пятницу, с тех пор, как заметил ее в торговом
