— Сол… — начала она.
Пуцилло оглянулся.
— Осторожнее, смотри под ноги. И спокойной тебе ночи.
Он пошевелил бровями и весело рассмеялся, и Тори подумала, что он превращается совсем в другого человека, когда выпьет.
— Тебе тоже, Тори. Повезло Джошу.
— Спасибо.
Тихонько хихикая, Пуцилло пошел дальше, а Тори шагнула в каюту, закрыла за собой дверь, заперла ее на замок и включила свет, а затем окинула взглядом крошечное помещение. Джош содержал свое жилище на корабле в порядке — по-военному, — но это вполне соответствовало тому, что она знала о нем. Он любил, чтобы на камбузе царила безупречная чистота и все было организовано с максимальной эффективностью. Его каюта говорила о том же. Ботинки и две пары мокасин пристроились под вешалкой, все остальное было убрано в шкафы. На маленьком столике около кровати в зарядном устройстве стоял iPod.
Тори колебалась, не решаясь двинуться дальше. Она боялась найти здесь что-нибудь, потому что тогда их обоих не ждало ничего хорошего, но в то же время она могла ничего не обнаружить, и Джош узнал бы, что Тори предала его доверие, вместо того чтобы вступиться за него.
Она вспомнила выражение глаз Гейба — сожаление и в той же мере гнев — и поняла, что должна обыскать каюту.
— Прости меня, Джош, — прошептала она, обращаясь к пустому помещению, к той частичке его сущности, которая тут оставалась.
Его аккуратность сильно облегчила задачу Тори. Подозрительность твердила, что причина в его службе в армии или полиции, но он же сказал, что сидел в тюрьме, и спартанский порядок в каюте можно было легко объяснить тем, что он провел некоторое время за решеткой или в море. В комоде она обнаружила нижнее белье, носки, футболки, несколько пар брюк и конверт с паспортом и пачкой наличных.
На полке над кроватью стояло около дюжины книг — вестерны и детективы в мягких обложках, потрепанные, будто их много раз читали. Ни порнографии, ни наркотиков, ни оружия. Удостоверения тоже не нашлось. Джош взял в рейс несколько поваренных книг, которые держал на камбузе. Под кроватью Тори нашла еще одну, в твердой обложке.
Под вешалкой, почти у самой стены, за ботинками и мокасинами, она нащупала рюкзак.
— Проклятье, — прошептала она.
Встав на колени, Тори засунула руку под вешалку, вытащила закрытый на молнию рюкзак и сделала глубокий вдох, прежде чем открыть его. Заглянув внутрь, она нахмурилась, не очень понимая, что же ей удалось обнаружить. Яркое полотенце, пластиковый мешок, полный солнцезащитных кремов, средства от солнечных ожогов, если первые не помогут. Две пары темных очков. Потрепанная трикотажная футболка и пара шлепанцев.
Откинувшись назад, Тори рассмеялась и покачала головой. В этот момент больше всего на свете ей хотелось расцеловать Джоша. Он собрал сумку с пляжными принадлежностями на случай, если у них выдастся свободный день в каком-нибудь порту. И то, что он легко обгорал на солнце, делало его еще привлекательнее в ее глазах.
Гейб явно рассчитывал, что она найдет здесь совсем не это. Тори подняла рюкзак, застегнула молнию и хотела было вернуть его на место. Но когда она опустила его на пол, то услышала громкий стук. Тори нахмурилась, пытаясь понять, что это могло быть, мысленно составив список содержимого рюкзака.
Она позволила себе еще пару секунд закрывать глаза на очевидное, но в следующее мгновение по спине у нее пробежал холодок, а следом возник леденящий страх, с которым она слишком хорошо была знакома.
Все-таки Джош оказался лжецом, что грозило Тори серьезными неприятностями. Она почувствовала это всем своим существом, когда снова раскрыла молнию и вывалила содержимое рюкзака на пол, обнаружив пару книжек в мягком переплете, которых не заметила раньше, потому что они лежали под футболкой, и черный нейлоновый футляр. В нем вполне мог оказаться фонарик или электробритва, но он показался Тори слишком большим.
Она развязала шнурок, засунула руку внутрь и вытащила черный пластмассовый предмет, похожий одновременно на переносную рацию и телефонную трубку. Тори видела достаточно фильмов, чтобы знать, как выглядит спутниковый телефон.
— Сукин сын!
На этот раз она сказала это громко.
На кого бы в действительности ни работал Джош, не вызывало сомнений, что это не «Вискайя». Лед внутри начал таять, и на его место пришел обжигающий страх. Господи, она же может угодить в тюрьму! Что известно Джошу? Как его зовут на самом деле? Неужели то, что произошло между ними — его заигрывания, потом секс, — сплошное притворство, или он переспал с ней только потому, что у него появилась такая возможность, и он знал, что когда их рейс подойдет к концу, она отправится за решетку, а он займется новым делом?
Тори чувствовала, что влюбилась в него, и сейчас ей хотелось громко кричать, но на «Антуанетте» не было такого места, где она могла бы спрятаться, чтобы никто не нашел ее.
С отчаянно бьющимся сердцем, стараясь дышать через нос, чтобы справиться с волнами тошноты, она засунула вещи в рюкзак и убрала его туда, где он лежал. Когда она выпрямилась, у нее нервно подергивались руки. Ей требовалось чем-то занять их, например поправить волосы или одежду, чтобы немного успокоиться и почувствовать себя лучше.
«Такого я не ожидала, — подумала она. — В моей сказке все должно быть иначе».
20
Áлена Будро любила тишину, которая окружала ее под водой, где единственным звуком был ровный пульс, стучащий в висках. Здесь, в мрачных глубинах, она могла спокойно думать и потому выбиралась из пещеры Доника медленно, расслабленно работая ногами и руками и почти не чувствуя веса своего снаряжения. Собственная плавучесть — антидот гравитации — выталкивала ее наверх, и она неохотно начала подниматься, размышляя о диковинных вещах, которые видела в пещере.
Белые безглазые пауки, не плетущие паутину, преследовали свои жертвы на безумной скорости. Пиявки пожирали червяков пастью, которой у них не должно быть. В темноте прудов со стоячей водой стремительно метались водяные скорпионы, чей яд убивал крошечных слепых жаб, делящих с ними жизненное пространство. Причем и те и другие были такими белыми, что сквозь кожу просвечивала кровь, бегущая по сосудам. Уровень углекислого газа в пещере превышал норму в десять раз, поэтому исследовательской группе приходилось надевать кислородные баллоны.
«Просто поразительно», — подумала Алена.
Большую часть своей жизни она провела в поисках поразительных вещей и видела такие чудеса, в существование которых обычные люди ни за что не поверили бы. Тем не менее она продолжала испытывать чувство восторга, и удивительное не превратилось в рутину. Радиоактивные кристаллические образования в пещерах Юты и гигантские крысы в Индонезии; древние токсины в плену антарктического льда и враждующие между собой разновидности ядовитых лягушек; затерянные миры и криптозоология;[6] загадочные артефакты и генетические аномалии. Все это вот уже сорок пять лет было ее работой.
Повернувшись спиной к скале, Алена направилась к поверхности и всплыла всего в дюжине футов от металлической платформы, установленной группой биологов из разных стран Евросоюза. Официально люди, которые отвечали за открытие и изучение пещеры Доника, входили в независимую организацию под названием «Европейский союз научных исследований», но в действительности отчитывались перед нынешним председателем Еврокомиссии. Когда они прибыли в хорватский город Ровинь, расположенный поблизости от пещеры, сразу стало ясно, что местные возмущены вмешательством Евросоюза в их дела, и это было вполне естественно. Однако Хорватия рассчитывала войти в ЕС и ждала подтверждения, так что им пришлось смириться.
Недовольство хорватских биологов и геологов сыграло Алене на руку. Она была там единственной представительницей Соединенных Штатов, исполняя обязанности наблюдателя и представителя американского правительства, и Европейский союз научных исследований люто ненавидел ее. Эти нападки, имевшие место всякий раз, когда Алена появлялась на раскопках или в районе исследований, вызывали у нее искренний восторг. Впрочем, поскольку она присутствовала там по приглашению правительства Хорватии и руководства Евросоюза, полученному под давлением со стороны США, выбора у европейцев не было.
Алену это нисколько не беспокоило, поскольку она давным-давно рассталась с желанием всем нравиться. Конечно, она радовалась доброму отношению и привязанности, но сама их не искала.
Подняв руки, она ухватилась за перекладину лестницы и выбралась из Адриатического моря на платформу, чувствуя, как по гидрокостюму стекают потоки воды. Около полудюжины лаборантов и помощников фиксировали данные, поступающие из пещеры. Врач экспедиции, симпатичный австриец, наблюдал за тем, как Алена сняла и повесила на руку очки, потом стянула перчатки, засунула их за ремень костюма, и только после этого откинула назад капюшон и тряхнула серебристыми волосами, доходящими до плеч.
