– Как служится тебе, Пауль?
– Спасибо, Гюнтер, хорошо. Лучше здесь крутить гайки, чем в танке идти в атаку.
– Правильно, Пауль. Жизнь одна, и ее надо беречь.
Гюнтер полез в нагрудный карман френча и достал фотографию.
– Смотри, это моя семья – жена Эльза и наследник, Курт. здесь ему пять лет, снимок еще довоенный.
Павел взял фото и сделал вид, что ему интересно. Немцы – народ сентиментальный, почти все носят с собой семейные фото.
Вернув фото фельдфебелю, он сказал:
– У тебя красивая жена и замечательный парень.
– Правда? – обрадовался Гюнтер. – Я рад, что ты заметил. Ты померанец?
– Да, из Кольберга.
– Я из Мекленбурга. Ты, кроме того, что гайки крутишь, еще что-нибудь способен делать?
– Двигатель хорошо знаю, могу их ремонтировать.
– Так ты же ценный специалист! – еще больше обрадовался Гюнтер. – Подойди ко мне с утра, что-нибудь придумаем.
С утра после завтрака Павел подошел к Гюнтеру. Он не надеялся, что фельдфебель вспомнит о данном обещании, но Гюнтер, хоть и выпил вчера, слово свое сдержал.
– Хватит тебе с гусеницами возиться, это работа для сильных и тупых. Пойдем. – Он подвел Павла к двигателю «Пантеры». – Мы получили его из ремонта. Сможешь установить на танк?
– Попробую.
Работа эта – не из самых сложных. Павел лебедкой погрузил двигатель в моторный отсек, закрутил все гайки и трубопроводы. Работы много, трубочек, шлангов и проводов полно.
Уже к вечеру он залил масло, воду в радиатор и запустил двигатель. Тот ровно зарокотал.
Гюнтер услышал звук работающего мотора и вышел из конторки.
– Ты уже все сделал? – изумился он.
– Так точно, господин фельдфебель.
– Глуши.
Павел заглушил мотор.
– Руки у тебя, парень, из нужного места растут, но соображаешь ты туго.
– Почему? – удивился Павел.
– По нормативам на эту работу отводится два дня.
– Понял, следующий раз не буду торопиться.
– С тебя причитается, Пауль! Понравилось на новом месте?
– О да, Гюнтер! Все лучше, чем надрываться на ходовой части. Спасибо. У вас где-нибудь есть солдатская пивная?
– В селе – забыл название. Русские названия такие сложные.
– Вечером наведаемся? Я угощаю.
– Тогда обязательно.
Павел еле отмыл руки от масла. Немцы были чистюли и педанты, и идти в пивную с грязью под ногтями было не принято.
Вечером в казарму заглянул Гюнтер и заговорщицки подмигнул. Павел вышел вслед за ним.
– Садись.
За углом казармы стоял легкий бронеавтомобиль Kfz 221, состоящий в танковых частях, в разведке и у командиров батальонов и бригад.
Усевшись, Павел спросил:
– Откуда?
– Пригнали на техобслуживание. Это машина командира штаба сто четырнадцатого панцергренадерского полка. А мы на ней в пивную съездим. Не пешком же нам идти, правда, Пауль?
– Конечно. Ох, и повеселимся мы сегодня!
Под пивную было отведено здание бывшей колхозной столовой – вероятно, просто потому, что уцелело, не получив абсолютно никаких повреждений.
В зале за длинными столами уже сидели рядовые и младший состав. здесь были пехотинцы, артиллеристы, танкисты, даже ветеринар затесался. Было изрядно накурено, и дальняя стена виднелась, как в тумане.
Гюнтер здесь уже бывал и потому подошел к стойке уверенно. Павел не отставал.
– Пауль, тебе платить, ты обещал. Выбирай по деньгам.
– Деньги есть, выбирай сам.
Деньги у Павла были – еще те рейхсмарки, которые ему выдали в госпитале.
Гюнтер взял бутылку шнапса, две кружки пива и айсбан – тушеную капусту со свиными ножками.
Меню было сытным, но скудноватым. Понятно, не кафе в мирном Берлине.
Когда Павел вытащил пачку денег, чтобы рассчитаться, глаза Гюнтера расширились.
– Пауль, откуда у тебя такая куча денег?
– Получил за ранение и жалованье за три месяца. А где их тратить, сидя в танке?
– Тогда гуляем.
В углу играл патефон, в дальнем углу пьяная солдатня распевала «Хорста Весселя», отбивая ритм по столу пивными кружками.
Гюнтер прошел в противоположный угол, где было потише.
– Садись, Пауль.
Они поставили тарелки на стол, уселись. Попробовали пиво. Павлу понравилось.
– О! Как в Мюнхене! – одобрил Гюнтер.
Принялись за свиные ножки, выпили по стопочке.
– Гюнтер, русские называют водку с пивом «ершом». Так мы с тобой быстро опьянеем.
– А зачем бутылку до дна пить? Я с собой заберу.
– Верно, мудрое решение. А даже если и напьемся – кому какое дело! Только вот как обратно поедем?
– Думаешь, бронеавтомобиль помнем? – расхохотался Гюнтер. – Ну не пешком же идти, выпивши.
Они болтали о том о сем. Неожиданно Гюнтер спросил:
– Пауль, ты не раз горел в танке, был ранен – я видел твой формуляр. Ты имел кучу денег, причем не оккупационных марок – это бумага, мусор, а настоящих рейхсмарок; ты воюешь на передовой.
– А где же мне быть? Тем более что я не на передовой, а в ремонтной роте.
– Ха! Стоит русским прорвать фронт – и, считай, ты уже на передовой.
– Что ты предлагаешь?
– Не здесь и не сейчас. Поговорим завтра.
Часа через два они покинули пивную и уселись в бронеавтомобиль. Гюнтер, хоть и был пьяненьким, вел его уверенно.
– зайди ко мне завтра, – сказал он на прощание.
Утром, переодевшись в рабочий комбинезон, Павел зашел в конторку к Гюнтеру.
– здравия желаю, господин фельдфебель!
Тот поморщился:
– Ну, зачем так официально, Пауль? Садись.
Павел уселся на табуретку.
Гюнтер выглянул за дверь – проверить, не стоит ли кто из ремонтников рядом. Потом уселся за стол и, понизив голос, спросил:
– Ты хотел бы служить на хорошем месте?
– Конечно, Гюнтер.
– Есть хорошее местечко. Ты видел вчерашний бронеавтомобиль?
– Даже ездил с тобой на нем.
– На него требуется водитель. У меня в штабе сто четырнадцатого полка служит земляк – командиром роты обеспечения. Он может поспособствовать твоему переводу. Дивизия-то у нас одна, шестая танковая.
– Водителем бронеавтомобиля – это, конечно, полегче и почище. Но что мне это будет стоить?
Гюнтер закатил глаза:
– Я не знаю, еще не говорил.
Он явно набивал себе цену.
– Ты понимаешь, суть не в том, что ты пересядешь с танка на машину. Суть в другом: ты будешь при штабе, а это – глубокий тыл.
Павел обрадовался предстоящим переменам. Все-таки служба при штабе дает большие возможности что-либо разузнать. Сидя в ремонтной роте, выведать для майора из СМЕРШа ничего не удастся.
Он напустил на себя безразличный вид, хотя сердце отчаянно заколотилось.
– Хм, переговори со знакомым. Думаю, и ты внакладе не останешься.
– Парень, это другое дело! Считай, что перевод у тебя в кармане. А сейчас иди и делай вид, что работаешь. Двигатель вчера поставил? Его же еще регулировать надо, а это работа тонкая, сложная, требующая много времени. – Гюнтер подмигнул. – Ты меня понял?
– Так точно, господин фельдфебель! – по-солдатски рявкнул Павел.
Он выгнал «Пантеру» из ремонтной залы. Остановил ее посреди двора, залез в моторный отсек, поковырялся для вида, погонял двигатель на разных оборотах. Потом забрался в танк, заглушив мотор, устроился в водительском кресле поудобнее и немного вздремнул.
Вылез Павел из танка лишь на обед – с этим у немцев четко. Наевшись, улегся на моторном отделении. Броня от мотора нагрелась, снизу было тепло – как на русской печке. Он не собирался надрываться на работе, стараясь побыстрее выпустить «Пантеру» в строевую часть.
Гюнтер вечером отсутствовал, а утром подозвал Павла.
– Я вечером говорил с земляком, дал на тебя самую лучшую характеристику. Думаю – ты меня не подведешь.
– Как можно ответить черной неблагодарностью? Я тебе многим обязан. Сколько хочет твой земляк?
– У него большая семья в Потсдаме.
– Я хотел бы услышать конкретную цифру.
– Хорошо. Двести рейхсмарок.
Сумма была большой, и Павел заподозрил, что Гюнтер увеличил ее, надеясь получить свое.
– Согласен. Как только меня переведут, получишь от меня пятьдесят марок за хлопоты.
– Мы свои люди, Пауль!
Однако Гюнтер довольно улыбнулся, и глаза его заблестели.
Перевод случился очень быстро – уже на третий день Гюнтер ознакомил Павла с приказом по дивизии. Со следующего дня Павел переводился в 114-й панцергренадерский полк.
Павел отсчитал Гюнтеру двести марок для земляка и пятьдесят – самому фельдфебелю. Гюнтер улыбнулся и спрятал деньги в карман френча.
– Собирай вещи, поехали.
– Гюнтер, какие у солдата вещи? Только бритвенный прибор.
Павел сходил в казарму, переоделся. Потом взял бритву и кое-какие мелкие вещи, сложил все это в вещмешок.
Гюнтер уже восседал на мотоцикле с коляской возле мастерских.
