Гюнтер уже восседал на мотоцикле с коляской возле мастерских.
– Едем, я тебя познакомлю лично. И не забывай старого друга.
Гюнтер и в самом деле довез Павла до штаба полка и познакомил его со своим земляком. Им оказался обер-фельдфебель Циммерман – такого же возраста, как и сам Гюнтер. Он показал Павлу его койку в казарме, потом – бронеавтомобиль.
– Парень, тебе выпала честь возить командира штаба полка. Будь ее достоин, не подведи.
– Буду стараться.
Земляки ушли пропустить по стаканчику и поболтать, Павел же стал осматривать бронеавтомобиль. Видел он уже такие – еще в 42-м году. Наши почему-то называли его «Хорьхом», хотя это было не так. Небольшой, весом немногим более двух тонн, с легкой противопулевой броней, без броневой крыши. Сверху стоял пулемет на вертлюге.
Павел завел мотор, послушал, подрегулировал карбюратор.
Сзади раздался голос:
– Молодец, солдат! Предыдущий водитель только и делал, что спал в свободное время.
Павел обернулся. Перед ним стоял подтянутый, лет сорока пяти, с обветренным лицом оберст-лейтенант, что соответствовало русскому подполковнику.
– Оберпанцерсолдат Пауль Витте! – вытянулся в струнку Павел.
– Я знаю, сам подписывал приказ. Машина готова?
– Яволь, герр оберст-лейтенант.
– Тогда едем.
Павел обежал капот и открыл бронированную дверцу. Начальник штаба усмехнулся, но обходительность Павла ему явно понравилась. А Павел просто видел, что так делали водители легковых машин, когда к ним в батальон приезжало высокое начальство. Конечно, бронеавтомобиль – не легковой «Мерседес» или «Опель», но все же…
Начальник штаба объезжал подразделения, а Павел смотрел и запоминал позиции. Пока все казалось ему какой-то игрой. Что толку в его сведениях, когда нет связи? Да и сведения его скудные, мелкие, чтобы требовать связи. Но в этот день ему повезло.
Выходя из машины, оберст-лейтенант оставил на сиденье свой планшет. Павел решил воспользоваться моментом – открыл планшет и стал рассматривать карту под прозрачным целлулоидом. На ней были нанесены узлы сопротивления немцев, позиции артиллерии, танков.
Павел закрыл глаза и попытался воспроизвести в памяти увиденное. Посмотрел еще раз, запоминая детали. Потом закрыл планшет и положил на сиденье. Руки его тряслись так, как будто он кур воровал.
Когда начальник штаба вечером отпустил его, Павел не знал, что ему делать. Сведения добыл, волну знает – можно передать сигнал. Но как его найдет связной? Ведь он теперь в другом полку.
Все-таки Павел решил передать сообщение. Он залез в машину и включил одну из двух раций. запомнил положение верньера, подождал, пока прогреются лампы, и настроился на нужную частоту. Потом надел на голову наушники с микрофоном.
В эфире потрескивало, раздавались шорохи.
Павел нажал тангету на передачу. «Сильно заболел, прошу лекарство», – сказал он и повторил для верности еще раз. Услышали его или нет, он не знал. Выключив рацию, он вернул верньер настройки на прежнюю частоту. Все, дело сделано. И Павел пошел в казарму, спать.
Утром машина уже стояла у штаба. Двигатель был прогрет, бак заправлен. Увидев спускавшегося начальника штаба, Павел выскочил из кабины, распахнул дверь и, вытянувшись, отдал честь.
До обеда они ездили по разным подразделениям. Потом офицер попросил остановить машину и полуобернулся к Павлу:
– Я смотрел вчера твой формуляр. Ты в самом деле был в двадцати пяти танковых атаках?
– В двадцати шести. В последней – еще в четвертом панцергренадерском полку. Мой танк подбили, экипаж сгорел, только я один и успел выбраться. Потом в ремонтной роте был, правда – недолго.
– И до сих пор еще оберпанцерсолдат?
– Так точно.
Офицер больше ни о чем не спрашивал.
После обеда поездок не было, а утром начальник штаба, усевшись в машину, заявил:
– Властью, мне данной, я присваиваю тебе звание ефрейтора. После поездки зайди в канцелярию полка и сделай запись в солдатской книжке.
– Спасибо, господин оберст-лейтенант.
– Не забудь нашить на рукав галун.
Павел так и сделал. После обеда он заявился в канцелярию, где ему сделали запись в солдатской книжке и поставили печать. В отделе вещевого снабжения он получил галун в виде серебристого угольничка. Тут же скинул курточку и пришил его к рукаву.
– О, поздравляю с новым званием, гренадер! – сказал унтер-офицер склада.
– Спасибо.
Вечером Павел отправился в солдатскую пивную. Подошел к стойке, заказал пиво. Бармен узнал его, улыбнулся:
– По-моему, вы в прошлый раз были с фельдфебелем. Если я не ошибаюсь, его Гюнтером зовут?
– Да, было дело. Но теперь я в другом полку.
– И звание новое – ефрейтор! Поздравляю! Обмыть пришли?
– И с друзьями повидаться, – немного соврал Павел.
– Что-то мне лицо ваше знакомо, – продолжал бармен, пристально глядя на Павла. – Вы не ходили в лютеранскую церковь в Штральзунде?
Павел отрицательно мотнул головой, но потом до него дошло. Это был пароль, про который говорил майор. Вот бестолочь! Он тут же исправил ошибку.
– Я католик и жил в Кольберге.
Бармен усмехнулся:
– Возьмите ваше пиво и отдыхайте. Перед закрытием заведения я вас приглашу.
Павел сел за стол и сделал глоток пива. Сегодня народу в пивной было мало. Несколько солдат в дальнем углу и четверо артиллеристов с красными кантами на погонах – вот и все.
Часам к одиннадцати солдаты разбрелись по своим подразделениям.
Бармен запер дверь.
– Пойдем.
Бармен или буфетчик – кто его разберет? – провел Павла в маленькую комнатушку на задней половине дома.
– Павел Стародуб?
– Он самый.
– Ну – наконец-то! Где так долго пропадал?
– Ничего интересного или заслуживающего внимания не было.
– А теперь появилось?
– Да, я теперь служу в сто четырнадцатом панцергренадерском полку, водителем у начальника штаба.
– Действительно интересно. Что добыл?
– Мне бы карту.
Бармен пошарил рукой под буфетом и вытащил карту. Она была точно такой же немецкой и того же масштаба, что и у начальника штаба.
– Карандаш есть?
– Есть.
Павел разложил карту на столе. Работать с картами его учили еще в танковом училище. Названия населенных пунктов на немецком, но это не помеха. По памяти он отметил на карте все, что запомнил.
– Вроде все.
– Вроде или все?
Павел закрыл глаза, вспомнил карту. Потом дорисовал позицию артиллерийской батареи.
– Теперь точно все.
– Хорошая у тебя память.
– Не жалуюсь.
– Сведения важные, постараюсь побыстрее передать нашим. Помощь нужна?
– Нет.
– Постарайся без нужды в эфир не выходить, теперь ты знаешь, где меня искать. И еще: обо всех переменах места службы сразу сообщай.
– Ладно. А если передислокация полка будет? На войне всякое бывает.
– И об этом постарайся сообщить. Если не получится, мы сами попытаемся тебя найти. У шестой танковой дивизии опознавательный знак прежний – два желтых косых креста на технике?
– Да.
– Тогда точно отыщем. Пароль прежний. – Бармен проводил Павла до двери.
– А по рации можно сообщить свое местонахождение в случае чего? – уже переступив порог, спросил Павел.
– Нет. У немцев появились машины специальные, радиолокаторы. Они эфир прослушивают, сразу засекут место выхода в эфир. Их узнать легко: крытый кузов и наверху антенна в виде рамки.
– Возьму на заметку.
– Удачи! И будь осторожен.
Павел долго не мог уснуть. Бармен, с виду – типичный немец: вышколенный, обходительный. По-русски говорит чисто. Он из немцев или русский? А впрочем, что это меняет?
Утром вставать не хотелось, но Павел не привык опаздывать. Он умылся холодной водой, взбодрился. Потом побрился и побежал в солдатскую столовую. Наспех поел и подал к штабу бронеавтомобиль.
Сегодня начальник штаба вышел не один, с ним был еще офицер в чине гауптмана с портфелем в руке.
Павел услужливо распахнул дверцу. Рядом остановились два мотоцикла с колясками.
– Пауль, сегодня мы едем с эскортом. Нам в Смоленск.
Один мотоциклист следовал впереди, другой – в арьергарде. «Наверное, важные документы везут, – подумал Павел, – вон, гауптман портфель из рук не выпускает. Грохнуть бы их обоих да сбежать к нашим с портфелем. Только как быть с мотоциклистами? Против двух пулеметов не попрешь». И Павел отказался от рискованной затеи.
Они отъехали на несколько километров, когда неожиданно из рощицы справа по мотоциклисту впереди открыли автоматный огонь. Водителя убили сразу. Мотоцикл вильнул в сторону, перевернулся в кювете. Мотоциклист, сопровождавший сзади, остановился, и пулеметчик длинными очередями открыл огонь по жидкой рощице.
От внезапного нападения Павел сначала притормозил, но потом дал полный газ, утопив педаль в пол. Надо было увозить офицеров из-под обстрела. По бронекорпусу звонко щелкали пули, не причинив, впрочем, никакого вреда.
