- Эх, Илья, было бы тебе лет на тридцать поменьше, - сказал Кукин, - взял бы я тебя да выпорол как следует.
- А вы и сейчас можете это сделать, - усмехнулся Рябов. - Только дайте Юрчонку трешник и снимайте ремень.
- У меня есть деньги, - сказал Юрий.
- Не надо, - остановил его дядя Миша. - Никаких денег ему, пережитку, не будет. Чай будем пить. А пока для охлаждения желудка и страстей... Ирина Ивановна, принеси-ка Илье Андреевичу стакан холодной воды!
Рябов вскочил.
- Юрий, дай деньги, я пойду.
Капитан Кукин положил обе руки на плечи инженера и легко усадил его на стул.
- Успокойся! И за такую истерику тоже нужно пороть.
Он отворил дверцу маленького шкафчика и достал плоскую бутылку с чистейшей, сверкающей жидкостью.
- Почему говоришь "не держим"? Не для нутра, а так, для технических целей и вообще на всякий случай. Ириночка, где же вода?
Ирина Ивановна принесла стакан с водой. Михаил Михайлович поставил на стол второй стакан, пустой.
- Действуй! Только немного. Дал слово - завтра на работу! И "Диана" ждет. Ребятам без тебя не управиться. Ирина Ивановна, закусить бы чего-нибудь Илье Андреевичу!
- Спасибо, дядя Миша! Не беспокойтесь, Ирина Ивановна, - дрожащей рукой Илья Андреевич торопливо налил в стакан спирт и разбавил водой. Отвернувшись, так же торопливо выпил. Юрий видел, как его конвульсивно передернуло.
- Да, "Диана", - сказал Илья Андреевич, снова закуривая. - Нужно торопиться! Скоро навигация, спуск на воду, испытания, тренировки, регата... Как, Юрчонок, надеешься, выдержит испытания наша новорожденная?
Илья Андреевич преобразился, стал разговорчивым.
- Надеюсь, дядя Илюша. Только в самом деле нужно поторопиться. А я вот два дня не выходил...
- И все это из-за нее, - с горечью сказал Илья Андреевич. - Кстати, я сейчас ее встретил.
- Люду? Ну и что? - встревоженно спросил Юрий. - Разговаривали?
- Да так, немного, - уклончиво ответил Илья Андреевич.
- И что она говорит?
- Ничего особенного.
Юрий не стал больше спрашивать.
- А ты что, Илья Андреевич, против Людмилы? - спросил дядя Миша. - Почему?
- Зачем же спрашивать, Михаил Михайлович, - с грустью казал Рябов.- Как будто вы не знаете почему?
- Но она-то ведь ни в чем не виновата. Мы уже разговаривали с Юрой. Не виновата она и в том, что у нее такой отец. Рябов взвел на Михаила Михайловича тяжелый взгляд.
- Она, конечно, не виновата, но она - его кровь!
Илья Андреевич потянулся к бутылке.
- Последнюю, Илья Андреевич, - сказал дядя Миша. - Опять завтра будет плохо. Не жалко зелья, жалко тебя, "Диану", Юрия.
- Все, все, - сказал Рябов, ставя на стол пустой стакан. - Завтра все будет хорошо. "Диану" спустим, как только откроется навигация, еще раньше других, старых яхт. Испытания и освоение - на это тоже время нужно. Но не беспокойся, Юрчонок, все будет как надо!
Спустя полчаса Илья Андреевич и Юрий попрощались с хозяевами. На улице они почти не разговаривали и вскоре разошлись каждый в свою сторону.
"Любишь так люби! Она ни в чем не виновата!" - повторял Юрий слова доброго дяди Миши, а в ответ ему слышались горькие слова дяди Илюши: "Она - его кровь!"
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Все эти дни Илья Андреевич терзался тяжелыми раздумьями. Взрослый мужчина, серьезный инженер, человек, ненавидящий демагогию, болтовню и сплетни, а поступил, как базарная баба. Он был в возбужденном состоянии, когда на улице встретил Людмилу Багрянцеву, но это не оправдание. Ведь, конечно прав капитан Кукин - девушка не виновата в поступках своего отца.
Почему он тогда не обратил внимания, сразу не осознал ее выкрика: "Не говорите мне об отце! Я его ненавижу!" Она выкрикнула эти слова, в глазах ее сверкнули слезы, и она побежала. А он остался равнодушный к ее словам и слезам, даже злорадствующий.
На другой день после встречи с Людмилой и разговора дома у дяди Миши Илья Андреевич пришел на работу и позвонил в отдел кадров пароходства. На вопрос, на каком судне плавает Багряшцев, ему ответили: "В нашем пароходстве такого нет".
"Багрянцева нет, - подумал Рябов, - тогда почему здесь живет его дочь? Может быть, он погиб, умер..." И тут Илья Андреевич вспомнил выкрик Людмилы: "Я его ненавижу!" Тогда им и овладели сомнения, и он почувствовал, что поступил с девушкой несправедливо и жестоко.
Несколько дней с Юрием об этом он не заговаривал. А поговорить хотелось, поговорить серьезно, откровенно и дружески просто было необходимо. Этого требовала его честь. Тем более Илья Андреевич чувствовал, понимал, знал, что Юрий сам мучается, хотя не показывает виду, старается казаться спокойным.
Ольга, конечно, не примирится с дружбой и тем более с любовью Юрия и Людмилы. При ней сейчас нельзя даже упоминать имя Людмилы, фамилию Багрянцевых. Новый сердечный приступ может быть роковым и последним.
Ежедневно Илья Андреевич приходил в цех и сам работал над оборудованием и оснасткой "Дианы". Дело снова стало быстро продвигаться. Были получены недостающие материалы и дакрон на паруса. Инженеры и рабочие судоверфи, даже те, что вначале скептически и отрицательно относились к затее Вишнякова и Малыгина, теперь приходили полюбоваться яхтой, предлагали свою помощь.
Все это радовало Юрия, и в эти счастливые часы он забывал о Людмиле.
- Что-то Людмилу я давненько не видел, - сказал Илья Андреевич Клавдию Малыгину, когда Юрий куда-то отлучился.
Отличный шлюпочный мастер и яхтсмен Клавдий Малыгин нравился инженеру Рябову. За балагурством Клавдия Илья Андреевич видел красивую и добрую натуру. Юрий, конечно, не ошибся в выборе товарища и члена экипажа яхты.
- Да, что-то странное творится, - сказал Клавдий. - Спрашивал у Юры, как-то невнятно отвечает: не знаю. Знает, конечно. Наверное, поссорились. Ничего! У меня мама всегда говорила: милые дерутся - только тешатся. Вот навигация начнется, "Диану" спустим - будет наша пловчиха тут как тут. Без воды и без вышки ей не прожить.
Юрий и сам с нетерпением ожидал навигации. Оправдает ли их надежды "Диана"? Как она "сядет" на воду, как пойдет и как будет подчиняться рулю? В этих ни на секунду не покидавших мыслях были и радость, и волнение, и тревога.
Прогнозы синоптиков не оправдались. Ледоход предсказывался на первые дни мая. Но наступили праздники, а река все еще оставалась под неподвижным, хотя и потемневшим льдом. Но это не огорчало яхтостроителей. Работы еще оставалось недели на две.
С виду "Диана" выглядела красавицей. Но как она себя поведет на воде? Юрий помнил слова инженера с экспериментальной судоверфи: "Иногда опустишь на воду две, казалось бы, совершенно одинаковые яхты - и строились они одновременно, и материалы затрачены одни и те же, и вот одна, счастливая, пойдет - дух захватывает, а другая, под такими же парусами, не дает ходу, и маневренность отвратительная". Но почему же дед Андрей Фомич всегда строил суда наверняка?..
Видя, что ребята построили отличный корпус, директор верфи приказал выдать на рангоут, такелаж, на окраску и отделку "Дианы" самые высокосортные материалы.
Но вот на реке зашумел ледоход. А через неделю было завершено строительство яхты. И на белом ее борту лазурью - цветом неба и моря - Юрий сам вывел название: "Диана".
Спущено на воду новое судно - блистательная красавица-яхта, с гордой осанкой, с благородными линиями, с нервно-нетерпеливым, трепетным парусом, жаждущим свежего ветра.
Это был особый маленький мир, маленькая автономная республика на воде, со своими законами и самоуправлением. Очевидно, восторженный поэт назвал бы "Диану" поэмой - столько в ней было подлинной романтической поэзии! Вероятно, фольклорист и ребенок, увидев ее, вспомнили бы самую счастливую волшебную сказку. Композитор сравнил бы ее с песней, а художник - с искусной работы скульптурой. Может быть, ботаник назвал бы "Диану" водяной лилией или кувшинкой, потому что каждый цветок - это тоже маленький мир. И не будем за тривиальность судить охотников, зоологов и моряков, если в яхте они увидели все ту же знакомую и милую им чайку. Все они правы: все им близкое и дорогое слилось в простом и сложном творении ума и рук человека - умельца, искусника, художника - в белокрылом миниатюрном чудо-корабле.
Воскресный день, назначенный для испытаний "Дианы", выдался ненастный, ветреный.
- Ветерок - это хорошо, - сказал Юрий. - Лучше узнаем нашу "Диану".
Но едва они подняли паруса, как налетел снежный заряд.
Клавдий с грустью посмотрел на небо и усмехнулся:
- Снег в мае!.. Теперь понятно, почему Ломоносов из этих мест в Москву бежал!
Но испытания состоялись, и продолжались они почти весь день. "Диану" сопровождали два катера судоверфи, на которых плыли Илья Андреевич, капитан Кукин, директор и главный инженер судоверфи, секретарь партийной организации, корреспонденты газет, инженеры и мастера, члены вишняковской бригады участники постройки "Дианы". Людмила на испытания не пришла, хотя Дениска и звал ее.
