— Девушка, вы кто? Где Егор?
— Я…я… Ксюша, его подруга, — лепечу я. — Егор в больнице…
— Ах да, я слышала, — рассматривает свои наманикюренные пальцы. — И как он?
Какая‑то она надменная. Очень холёная, лет под сорок, в строгом синем костюме.
— Идёт на поправку, — выдавливаю я.
— Хорошо, хорошо… — тянет она. Опускает руку и смотрит на меня: — Передайте ему, чтобы в течение недели освободил квартиру. Петь он больше не будет, а значит и платить мне за квартиру не сможет. Я уже нахожусь в поиске других жильцов.
— Но он не сможет… Он лежит в больнице, и его пока не собираются выписывать…
— Но вы‑то не лежите в больнице, милочка, — приподнимает идеальную бровь она. — Вот и займитесь этим, — оглядывает гостиную и презрительно кривится: — Ох, сколько хлама‑то натащил.
Разворачивается на своих каблуках и выходит. А я стою в полном шоке. И как мне сказать об этом Егору? Ему сейчас совсем не до поисков квартиры. Он и так вчера был чем‑то расстроен. Ему сейчас нужно думать только о хорошем и поскорее поправляться.
Одеваюсь и решаю ничего Егору не говорить. По крайней мере, пока. Придётся всё сделать самой. Найти новую квартиру и перевезти его вещи. И помочь мне некому. Да и оставшихся у меня денег, наверное, не хватит.
Но я должна что‑нибудь придумать. И я это сделаю.
***
Без Ксюши тихо и скучно. Она всё время болтает. Рассказывает мне истории из своей студенческой жизни, забавные случаи с работы. Я слушаю её щебетание и поражаюсь тому, как позитивно она ко всему относится. Получается, она в шестнадцать лет пережила смерть матери и с тех пор надеется только на себя. Ей явно нелегко совмещать работу и учёбу, но она как‑то справляется. И ещё успевает помогать соседкам и одногруппникам. Удивительная девушка.
Пытаюсь приподняться и сесть, когда ко мне заходит неожиданный посетитель. Я помню его. Это агент той фотомодели, с которой у меня якобы отношения. Щуплый и пронырливый тип.
— Здравствуйте, Егор Алексеевич! Григорий Иванович сказал, что теперь вы сам занимаетесь всеми вопросами. Поэтому я к вам с деловым предложением.
Киваю ему, показывая, что весь внимания.
— М-да… Дело в том, что вы с Тасенькой для всех влюблённая пара. Но вы больше не являетесь для неё подходящей партией. В то же время, её репутации очень повредит, если будут думать, что она бросила вас в такой тяжёлой ситуации. Поэтому вы расстанетесь через месяц после вашей выписки. Из-за того, что не сошлись характерами. За поддержание этой легенды мы готовы заплатить вам триста тысяч. Вы согласны?
Чёрт, Ксюше это не понравится. Но с другой стороны, это временное решение проблемы с деньгами. Мне хватит заплатить за квартиру за следующий месяц и ещё останется. Вряд ли в ближайшее время подвернётся ещё что‑нибудь. И может быть, Ксюша ничего не узнает. Киваю ему, показывая, что согласен.
— Отлично, Егор Алексеевич. Завтра в 11:15 мы придём с фотографом и журналистом. Сделаем несколько фото, дадим материал для статьи и снимем новостной сюжет. Будьте готовы. Я рад, что мы с вами договорились. Поправляйтесь.
Он уходит, а я пытаюсь сообразить, куда бы отправить Ксюшу на это время. Они не должны узнать о ней. Так же как и она не должна их увидеть. Я не могу предугадать её реакцию на эту ложь. И объяснить, что так нужно, тоже вряд ли смогу. Хоть бы она забыла что‑нибудь, тогда можно будет ещё раз попросить её съездить на квартиру. Или сходить в магазин за чем‑нибудь… чёрт, как всё сложно.
— А вот и я! Скучал без меня? — весело говорит Ксюша, входя в палату.
Ужасно скучал! Улыбаюсь ей и приподнимаюсь на локте, хвастаясь своим достижением. Она тут же замечает:
— Ух ты! Молодчина! А угадай, что я тебе принесла? — показывает на два пакета в руках. — Но сначала твой телефон на зарядку поставлю.
Втыкает в розетку и кладёт рядом со мной. А потом достаёт из пакета пару пластиковых контейнеров. Ух ты, она мне что‑то приготовила! Моя ты девочка!
— Я сварила тебе суп-пюре. Надеюсь, вкусный. Сейчас чуть-чуть разбавлю, чтоб по трубочке хорошо текло, и попробуешь. Думаю, тебе такое уже можно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вдыхаю аромат домашнего куриного супа и блаженно прикрываю глаза. Беру из её рук трубочку и делаю первый глоток.
— Ну и как, вкусно? Не больно глотать? — беспокоится она.
Улыбаюсь и моргаю. Жадно пью и благодарно смотрю на девушку. Опустошив кружку, беру телефон и пишу ей:
«Ничего вкуснее в жизни не ел! Спасибо!»
Она смущается и наклоняется к пакету.
— А ещё я привезла тебе одежду, и даже это, — показывает мне тапки. — Думаю, они тебе скоро уже понадобятся.
Я постараюсь, милая. Я постараюсь, чтобы это случилось как можно скорей.
— А ещё… — театрально тянет Ксюша, — я привезла то, что позволит тебе чувствовать себя уверенней!
Достает и разворачивает передо мной ярко-фиолетовые боксеры в розовых сердечках. Смотрит так лукаво, а я в шоке. Где она их откопала? Наверное, кто‑то из фанаток подарил, а я машинально засунул их в шкаф. Тоже театрально хватаюсь руками за голову, а она смеется.
— Не волнуйся, я и другие привезла, — достает обычное серое белье и убирает в тумбочку. — Но сначала мы устроим банный день!
***
Настраиваю тёплую воду и собираюсь обтереть Егора мягким полотенцем. Приходит сообщение:
«Я сам. Где смогу»
Стесняется меня. Наверное, я бы тоже стеснялась.
— Хорошо! Если хочешь, я даже могу отвернуться, — весело говорю ему.
Кивает и берёт у меня влажное полотенце. Откидываю с него одеяло и отхожу с телефоном к окну. Через несколько минут получаю сообщение:
«Я всё. Остались ноги и спина»
Поворачиваюсь и вижу, что он прикрыл пах кончиком одеяла. Улыбаюсь и сполоснув полотенце, вытираю Егору спину и ноги. Какое же у него красивое тело… гладкое, в меру мускулистое… Он напряжённо наблюдает за мной. А я, кажется, увлеклась. Смущаюсь и отхожу за бельём. Помогаю ему надеть боксеры, стараясь не смотреть туда. Потом накрываю одеялом.
— С лёгким паром, — шутливо говорю ему, и он моргает.
— Теперь нужно тебя побрить. Я привезла электробритву. Только вот не знаю, как ей пользоваться.
Тут звонит мой телефон, и я вижу на дисплее «Папа».
— Ксюшенька, это папа. Я только что приземлился. Ты можешь встретиться со мной завтра?
— Не знаю. Я больнице, — растерянно говорю я.
— В больнице? Доченька, что случилось?
— Нет, нет, со мной все в порядке. Тут мой… — запинаюсь, не зная, что сказать про Егора. Он выжидающе смотрит на меня — и я решаюсь: — Тут мой парень лежит.
Егор одобрительно кивает и улыбается. Я тоже улыбаюсь в ответ, а потом вспоминаю, что папа ждёт.
— Я смогу ненадолго выйти.
— Хорошо, Ксюшенька, я приеду к больнице, и мы сходим куда‑нибудь в ближайшее кафе. Утром, часов в одиннадцать подойдёт?
— Хорошо.
Прощаюсь с папой и смотрю на Егора:
— Завтра в одиннадцать мы встретимся. Где‑нибудь недалеко от больницы.
Кажется, Егор облегчённо вздохнул. Наверное боялся, что я откажусь от встречи с отцом. Но я пересилю себя и дам ему шанс объясниться.
***
Снова сидим, взявшись за руки, и слушаем музыку. Кажется, это стало нашим вечерним ритуалом. Только музыка сегодня почему‑то грустная. Выбирает всегда Ксюша, и я не против. Хочу лучше узнать её, а музыкальные пристрастия очень многое могут сказать о человеке.
Ксюша о чём‑то задумалась. Смотрит куда‑то вдаль и кусает губы. А я просто любуюсь её милым личиком и поглаживаю ладошки. Наверное, переживает из-за встречи с отцом. Я рад, что она согласилась с ним встретиться. И не только потому, что мне теперь не нужно выдумывать предлог, чтобы удалить её завтра из больницы. Моей девочке нужен отец. Даже если она от меня уйдёт, у неё должен быть мужчина, который будет заботиться о ней.
Поджимает губы, словно приняв какое‑то решение, и возвращается взглядом ко мне. Улыбаюсь ей. Она дотрагивается пальчиками до моих губ и словно обрисовывает улыбку. Замираю. Это безумно приятно. Обводит линию подбородка легонько, будто пёрышком касается. Пробегается по шее и медленно ведет ладонью по обнажённым плечам. Чуть сжимает бицепсы и опускается ниже к ладони. Внимательно следя за своей рукой, поднимается вверх и переходит на грудь. Я слежу за ней, чуть прикрыв глаза. Она закусывает губу, её грудь высоко вздымается. Она будто не может оторвать взгляда от своих пальцев, рисующих спирали вокруг моих сосков и опускающихся всё ниже. Мысленно молю её не останавливаться. Но она вдруг замирает у края одеяла и испуганно смотрит на меня.
