Вчера проверил свою банковскую карту и обнаружил всего пару тысяч. Удивился. А потом вспомнил, что деньги за последнее выступление украли. Я надеялся на них. Всё, что было заработано до этого, пришлось отдать в качестве компенсации Кокорину и тому клубу. Было очень обидно отдавать всё заработанное тяжелым трудом за каприз взбалмошной бабы. Такая вот расплата за собственную ошибку. Но я ведь знал, что на следующий день заработаю ещё миллион. Я привык к такому. Те деньги, как сказал следователь, забрали грабители. Не думаю, что это были грабители. Они хотели меня именно избить и лишить голоса, а деньги, видимо, прихватили как бонус. Это не важно уже. Случилось и случилось. Но я корю себя за недальновидность. За то, что не оставил себе ничего на черный день, который так неожиданно наступил. Теперь мне нечем платить за аренду квартиры и не на что жить.
Почти в состоянии паники проверил электронную почту. Обнаружил письмо от Григория Ивановича с копией тех бумаг, которые я типа подписал. Наконец прочитал их. И пришел в ярость. Эта скотина заставила меня отказаться от девяноста процентов страховой выплаты в пользу продюсерского центра! А это значит, что если страховку и выплатят, мне отдадут лишь мизерную сумму. И когда это будет, неизвестно. У меня ничего не осталось, и в ближайшее время я даже не смогу заработать. Взять тоже не у кого. Никто из моих так называемых друзей даже не навестил меня в больнице. И я понял эту горькую жизненную правду: пока ты на коне, у тебя много друзей и все тебя любят. А когда ты вдруг становишься никем, ты никому уже не нужен.
Боюсь того, что сделает Ксюша, когда узнает правду. Не буду ей пока говорить. Я должен хоть что-нибудь придумать. Но в голову приходит только кредит. Оставляю онлайн-заявку на пятьсот тысяч. Возможно, что-то и выгорит и поможет нам продержаться первое время, пока не получу страховку.
Нам… Ксюша ведь останется со мной? Она говорит, что любит меня. Но не испугают ли её новые трудности? Я не нужен ей был, когда был звездой и баловнем судьбы. А нужен ли буду, когда она поймёт, что я теперь никто и у меня ничего нет? Ведь у неё своя жизнь в другом городе, учёба, в конце-концов…
Наверное уйдёт, так же как и остальные. И я пойму её. Наверное, пойму. А пока буду наслаждаться каждой минутой, проведённой с ней.
— Привет, — шепчет Ксюша и целует мою ладонь.
Улыбаюсь ей. Интересно, заметит?
— О, ты повернулся! Не больно было? — участливо вглядывается в глаза.
Дважды моргаю. Нет, моя девочка, оно того стоило.
***
Еду в автобусе до Орджоникидзе. Оказывается, это совсем рядом. Немного переживаю за Егора. Сегодня утром у него сел телефон и зарядка для него — первый пункт в моём списке. Вот только теперь он не сможет мне написать, если что. Но я вроде сделала там всё, что нужно. Поставила возле него воду и вынесла утку.
Сегодня два раза давала ему бульон. Он так жадно его пил, несмотря на противный вкус. Наверное, организм восстанавливает силы и требует пищу. Надеюсь сварить ему нормальный бульон или хотя бы добыть соль, чтобы сделать вкуснее больничный.
Егор будто оживает с каждой минутой. Как убрали воротник и трубки, старается больше двигаться. Вертит головой, поворачивается на бок, шевелит пальцами ног. Как будто сам себя тренирует, желая быстрее встать на ноги. И это очень радует меня. Мне так хорошо с ним. Тепло от его улыбок, которые он щедро дарит мне. Тепло от его рук, которые постоянно норовят дотронуться до меня. Тепло от его губ, которые самые вкусные на свете…
Подхожу к шикарному жилому комплексу в древнегреческом стиле. Красиво и монументально. Восхищенно присвистываю, никогда не бывала в таких домах. Прохожу огромный холл и поднимаюсь на пятнадцатый этаж. Чтобы воспользоваться лифтом, тоже нужно приложить особый ключ, как и к воротам, как и к входной двери.
Открываю дверь квартиры, одной из трех на этаже. И тут же затыкаю нос. Противно пахнет подгнившими цветами. Прямо на полу в большом коридоре, слева от двери, лежит целая гора букетов. Вхожу и замечаю справа три больших бумажных пакета с игрушками и конфетами. Потрясенно охаю. Подарки от фанаток. Он просто бросил их у двери.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Разуваюсь и прохожу в большую гостиную, соединенную с кухней. Из неё арка ведёт в другой коридор с дверями. Прохожусь по всей квартире и открываю настежь высокие окна и все двери, чтобы проветрить. Здесь ещё две комнаты: спальня и другая, полная какой‑то аппаратуры, плюс ванная и туалет. Нахожу на кухне мусорные пакеты и заталкиваю в них пожухлые цветы. Отношу четыре объёмных пакета к лестнице и сбрасываю в мусоропровод.
Покончив с неприятным делом, с любопытством осматриваюсь в гостиной. Мягкие игрушки тут везде. Сидят на большом диване, на подоконнике, на полках стенки. Замечаю на диване горку маленьких пушистых зверюшек и пустое место рядом с ней. Видимо, здесь любит сидеть Егор. Сажусь туда и беру в руку милого пушистого зайчика. Напротив дивана — большой телевизор и шкафы вокруг него. На левом стеллаже аккуратно расставлены книги, диски, рамки с фотографиями, какие‑то вышитые картинки, связанные вручную игрушки — и куча всякой подобной ерунды. Тоже подарки фанаток, догадываюсь я. Тут они бережно расставлены, как будто Егор ими очень дорожит. На правом, похоже, было то же самое. Только сейчас там полный хаос, всё повалено и перемешалось. На полках и возле шкафа валяются мелкие мягкие зверьки. И вдруг я понимаю назначение горки игрушек рядом с собой. Это снаряды. Здесь Егор сидел и расстреливал свои подарки, выставленные на правом стеллаже. Почему он это делал? Мне становится не по себе, и я прохожу на кухню.
Современная кухня с барной стойкой вместо стола. Абсолютная чистота. Странно для парня. Я ожидала увидеть гору грязной посуды в раковине, коробки из-под пиццы, бутылки от пива, в конце концов. Открываю холодильник. Фрукты, овощи, молоко, сыр… В морозилке — мясо и рыба. Похоже, Егор придерживается здорового питания. И явно готовит сам. При этом очень аккуратен. Мотаю головой, чтобы стрясти наваждение. Как‑то всё это не укладывается в моей голове. Вспоминаю, что у меня мало времени.
Нахожу кастрюлю и ставлю вариться куриную грудку. Пока она закипает, бегу в душ. Я с собой ничего не взяла, поэтому придется воспользоваться шампунем Егора. Стою и удивленно рассматриваю ряды баночек. Хмм, у меня косметики меньше. Вспоминаю, как Егор снимал макияж тогда в гримёрке… Видимо, этим звёздам приходится очень следить за собой. Снова одёрнув себя, быстро мою голову и принимаю душ с первыми попавшимися средствами. Заматываюсь в полотенце Егора и, блаженно вдыхая его запах, возвращаюсь на кухню.
Курица уже закипела, бросаю в бульон морковку и лук, добавляю специи. А потом достаю пакет и отправляюсь на поиски вещей по списку.
Сначала иду в спальню. Огромная мягкая кровать и шкаф-гардероб во всю стену. Открываю и снова охаю. Боже, сколько же шмоток! Аккуратно висят на плечиках и сложены на полках. Беру спортивные штаны и футболку, несколько трусов и носки. В дальнем углу вижу резиновые шлёпки. Подумав, беру и их.
Так, дальше. Планшет и зарядка. Иду во вторую комнату. И попадаю в тайную обитель музыканта. На стенах — шумоизоляция, в углу — микрофон. Несколько мониторов и клавиатур, большой синтезатор. Мощные колонки по периметру. Мягкий диванчик и столик возле него. Улыбаюсь, замечая на столе огромную вазу с конфетами и несколько фантиков рядом. А на компьютерном столе вижу кружку на подставке. Так вот где он обитает… Замечаю на столе кучу исчирканных листов бумаги. Сильно исчирканных, как будто Егор яростно, почти до дыр, уничтожал написанное. Снова вспоминаю о своей миссии, нахожу планшет и зарядку для телефона и, закрыв окно, выхожу оттуда.
Бульон получился очень вкусный. Вытаскиваю из него мясо и овощи и делаю из них блендером пюре. Разбавляю его бульоном и перекладываю в контейнер. Попрошу в столовой кипятка и ещё немного разбавлю. Будет тёпленький и питательный. Думаю, Егору уже можно такое. Беру ещё отдельно бульон, если вдруг мой суп-пюре ему не понравится. Так же сок из холодильника. Выставляю всё на стойку и собираюсь идти одеваться. Вдруг открывается дверь в квартиру. Я замираю. В гостиную входит какая‑то женщина и совсем недружелюбно смотрит на меня.
