Когда дела вообще идут паршиво, то невольно начинаешь думать: а почему бы людям, которые создают для тебя все эти хлопоты, не передохнуть немножко, правда ведь? Поэтому, когда два умных и упорных детектива, лишив себя сна и покоя, грызут в одиночестве каждый свой твердый орешек, когда эти два неутомимых защитника слабых и униженных, эти два хитроумных следователя, два ярких приверженца закона и правопорядка, да и просто хорошие парни, напрягают все свои силы для распутывания двух каких-то жалких дел, разве не было бы справедливым и честным – оставить их в покое и дать хоть немного отдохнуть? Скажите, друзья мои, разве это не справедливо? Скажите вы, поклонники полицейских всего мира, неужто это не было бы единственно разумным, приятным и честным выходом?
Но, увы! Пятнадцатого апреля, когда на дворе стояла великолепная весенняя погода, когда легкий ветерок веял над рекой Гарб, что безмятежно несла свои воды к северу от территории полицейского участка, проделки хохмача возобновились. Однако характер их несколько изменился.
Казалось, что на этот раз главный удар пришелся по Дэйву Раскину. Как будто все вражеские силы были стянуты к границам скудных владений бедняги Раскина, чтобы предпринять против него новое весеннее наступление. С одной стороны, это можно было рассматривать как желание принести наибольший урон Раскину и полиции. Но с другой стороны, эта массированная атака была словно некий сигнал, будто чья-то загадочная рука подняла в его сторону перст указующий, и таинственный голос вещает: “Смотрите и увидите, стучитесь и вам откроется”.
Мейер Мейер смотрел во все глаза, но сначала так ничего и не увидел. Однако позднее, когда он постучался, кое-что и в самом деле приоткрылось ему. Поначалу он даже не заподозрил, что именно этого от него и добивались, что это внезапное весеннее наступление на Дэйва Раскина, а вернее, на помещение его мастерской, было предпринято с единственной целью – возбудить интерес полиции, которая, несмотря на ум, упорство и изощренность двух вышеупомянутых ее славных представителей, действовала в последние дни довольно вяло. Полагаться на какие-либо правила игры – в данном случае, на успех “в конечном счете” – можно только тогда, когда ваш партнер или противник играет по тем же правилам. Что бы там ни задумал глухой, он не мог рассчитывать на успех, пока полиция не будет в курсе его замысла. Вот почему взревели моторы танковых колонн, готовых рвануть по весеннему бездорожью, эскадрильи пикирующих бомбардировщиков взмывали в воздух с фронтовых аэродромов, а с огневых позиций, расположенных на другом конце города, была начата артиллерийская подготовка, концентрируя огонь на главной цели – мастерской несчастного Дэйва Раскина.
Пятнадцатого апреля, в десять часов утра Раскину были доставлены складные стулья в количестве четырехсот тридцати штук. Стулья эти громоздились на полу, были уложены вдоль стен, в прихожей, на ступеньках лестницы, а часть даже осталась лежать на тротуаре. Дэйвид Раскин утверждал, что никаких стульев он не заказывал, однако водитель грузовика тоже был, что называется, не лыком шит и прямо и недвусмысленно заявил Раскину, что всегда доставляет по назначению порученный ему груз, а если Раскин имеет какие-то претензии, то он может позвонить руководству компании, которая производит складные стулья, и обсудить этот вопрос непосредственно с ними. Дэйвид Раскин позвонил не только туда, но и в Восемьдесят седьмой полицейский участок, а потом нервно расхаживал по своей мастерской в ожидании приезда людей, которые должны были забрать свои стулья; ждал он и Мейера Мейера, который должен был сделать хоть что-нибудь. Совершенно естественно, что Мейер Мейер абсолютно ничего не мог сделать, кроме как позвонить в указанную выше компанию, которая официально заявила ему, что Дэйвид Раскин действительно сделал этот заказ еще на прошлой неделе и велел доставить стулья именно сегодня, о чем Раскин, естественно, слышал впервые.
Мейер Мейер в недоумении потирал рукой свою лысину и ругался на плохой латыни – уловка, которой он научился еще мальчишкой, потому что мать его была женщиной весьма строгих нравов и не допускала сквернословия в своем доме. Что же касается расхаживающего по мастерской Дэйвида Раскина, то он громко и вполне разборчиво ругался по-английски, который, к величайшему счастью, пуэрториканские девушки понимали не очень хорошо.
Ровно в двадцать тридцать прибыли доставщики провизии. Они не только прибыли, но привезли с собой столько продовольствия, что хватило бы на всю русскую армию, и еще кое-что осталось бы для югославских партизан, по крайней мере, так казалось на первый взгляд. Если же быть точным, то они привезли провизии на четыреста тридцать человек гостей, якобы приглашенных Раскиным на ленч. Гости эти, по замыслу, должны были рассесться на четырехстах тридцати складных стульях. В заказ входили бутылочки мартини в мелкой расфасовке, сельдерей, маслины, морковные палочки, луковый соус, ростбиф, жаренные индейки, хрустящий поджаренный картофель, артишоки, кофе, чай, молоко, апельсиновый шербет, шоколадные торты, мятные конфетки и... Господи! Раскина чуть удар не хватил! Доставщики эти утверждали, что Раскин звонил им и заказал все эти предметы для пиршества, хотя Раскин уверял, что если пересчитать всех его знакомых, то никак не наберется четырехсот тридцати человек, не говоря уж о том, что далеко не всех из них он стал бы приглашать на ленч. Доставщики, однако, заявили, что заказ был сделан, что они приготовили все эти блюда. Куда, к черту, их теперь девать – это же не какие-нибудь там складные стулья, которые можно спокойно сложить и вернуть, и ничего с ними не сделается, а это – продукты, пища, приготовленная еда, причем приготовленная по специальному заказу. Потому, давайте решим, кто будет платить за все.
– Пусть платит тот, кто заказывал это дерьмо! – вопил Раскин.
– А вы сами его и заказывали! – кричали доставщики в ответ.
– Я ничего не заказывал! И убирайтесь отсюда! Убирайтесь! Вон! Вон!..
В этот самый момент прибыл оркестр. Он насчитывал четырнадцать музыкантов, и все они, естественно, были с инструментами: тромбонами, саксофонами, бас-барабаном, трубами; был даже кларнет, одна или две валторны, да еще подставки для нот. Больше всего их интересовало, где им расположиться. На это Раскин заявил руководителю оркестра – маленькому человечку с усами Гитлера – что он может расположиться на дне Мертвого моря, но это потом, а сейчас пусть они убираются отсюда подобру-поздорову, потому что, черт побери, он не заказывал никакого оркестра! Человек с гитлеровскими усиками уверенно возразил:
– Вы же лично пришли в профессиональный союз музыкантов, заказали оркестр и внесли двадцать долларов в качестве задатка.
– Я?! – взревел Раскин. – Чтобы я сам лично пришел в ваш паршивый союз? Да я и понятия не имею, где он находится! Нет, вы только послушайте! Я! Пришел к ним! Красиво, а? Убирайтесь отсюда вместе с вашими барабанами и прочим барахлом!
Примерно в это время пришли рабочие, чтобы забрать стулья. Что же касается всего остального, то Раскину снова пришлось звонить Мейеру, который вторично поспешил на место сих драматических событий и кое-как навел там относительный порядок.
Все это происходило пятнадцатого, в среду, и, ей-богу, это была трудная среда.
А двадцатого, в понедельник, который по праву считается тяжелым днем, в адрес Раскина было прислано всего четыре предмета, да и те на этот раз действительно по ошибке.
Этими предметами оказались:
1) Кирки....... 2 шт.
2) Лопаты....... 2 шт.
Дэйвид Раскин отер со лба обильно выступивший пот.
– Я этого не заказывал, – сказал он. Мальчик-посыльный пожал плечами и проверил заказ.
– Так и есть – две кирки и две лопаты.
Собрав в кулак всю свою волю и терпение, Раскин попытался разъяснить ситуацию.
– Я не заказывал их, – терпеливо начал он. – Видите ли, тут завелся какой-то сумасшедший, который...
– Две кирки и две лопаты, – твердо стоял на своем мальчик-посыльный. – Доставить в помещение мастерской на Калвер-авеню № 1213. Посмотрите сами. Здесь прямо так и сказано. Вы что, мистер, читать не умеете?
– Читать я умею, но я не заказывал...
– Доставить в помещение на Калвер-авеню № 1213 после того, как фирма “Даркас Фрокс” освободит помещение. Ой... – мальчишка тут же сбавил тон, но продолжал читать дальше. – Справиться по телефону ФР 7-3548 перед доставкой. Ой...
– Могу тебе сообщить еще одну приятную новость, – сказал Раскин. – У тебя здесь записан мой номер телефона, но я никогда не освобожу этого помещения. Так что можешь забыть об этом заказе.
– Так за них уже уплатили, – сказал мальчишка-посыльный.
И тут Раскину в голову пришел хитроумный план. Внезапно он понял, что сейчас он, Дэйвид Раскин, заполучит в руки ту единственную нить, которая позволит распутать весь этот загадочный клубок; что представляется блестящая возможность, которая выпадает человеку один-единственный раз в жизни, что у него имеется шанс стать самым настоящим героем.
