– Назад! Милый мой, менестрели – народ не от мира сего, и относиться к ним следует снисходительно. – Вновь обернулась к Капитану: – Ты как-то странно изъясняешься, менестрель. Кто ты и откуда?
Капитан блеснул великолепными зубами:
– А и есть я, княгинюшка светлая, менестрель Майкл Джексон прозвищем, а и бреду-то я из больших Дерунов, в волости Ганделоповой. Не доводилось бывать в тех краях, милостивица?
– Эти местности мне неизвестны, – сказала Ирина. – Но они должны быть весьма привлекательны, если рождают столь даровитых и красноречивых менестрелей. Хочешь поступить ко мне на службу? Могу тебя заверить, меня не зря называют ценителем и покровителем искусств...
– Обмозгуем, светлая княгинюшка, – поклонился Капитан. – В искусствах мы обучены. Бывало, какой малый ребятенок у нас в деревне произрастет, из люльки едва выскочит, сразу канючит – мамка, отдай искусствам обучаться...
Капитан был человек осторожный, и то, что он сейчас балагурил столь рискованно, могло означать одно – он успел уже наслушаться от своей компании сплетен о княжне Тюма. Не перегнул бы палку, встревожилась Анастасия. На счастье, Ирина, похоже, куда-то спешила. Она благосклонно улыбнулась Капитану:
– Когда надумаешь, приходи в мой горком. Башни его видны отовсюду, дорогу всякий покажет.
И тронула коня. Кавалькада потянулась мимо ворот – девушки по примеру хозяйки одаривали Капитана ослепительными улыбками, мужчины поглядывали дружелюбно, как на своего. Только усач нахохлился. Проводив их взглядом, Капитан ударил по струнам:
За окошком свету мало,белый снег кругом валит,а мне мама, а мне мамацеловаться не велит...
– Ольга! – крикнула Анастасия, перегнувшись через перила. – А ну-ка быстренько сюда, оба! Капитан с Ольгой неохотно поплелись к крыльцу. Толпа проводила их разочарованньм гулом и сгрудилась вокруг кувшинов с пивом.
Анастасия молча прошла впереди них в свою комнату, обернулась резко:
– Дорогие мои, вы не забыли, что нам здесь засиживаться не след? Капитан, не ты ли жаждал побыстрее отсюда убраться? А вы оба будто нарочно внимание привлекаете... Они посерьезнели.
– Знаешь, развеяться захотелось, – сказал Капитан. – Дорожка, что б ей... А в горкоме я ни разу под гитару не пел, жутко интересно было бы попробовать...
– Я понимаю, – сказала Анастасия. – Самой развеяться хочется. Но... Серый Кардинал здесь, между прочим, та еще баба. И хозяйка в княжестве, строго говоря, она, а не эта кошка белобрысая. А парочка соглядатаев на любом постоялом дворе всегда болтается. Пока что за нас еще не брались, однако – – как знать? Не стоит рисковать. Поэтому, Олька, отправляйтесь-ка вы на базар, и немедленно. Что покупать, сама знаешь.
Когда за ними захлопнулась дверь, Анастасия присела у стола и показала язык своему отражению в зеркале. Она ничуть не кривила душой, говоря о возможных неприятностях. Тюм в самом деле следовало покинуть как можно быстрее, и все же, положа руку на сердце... Кошка белобрысая, пялится, как на купленное!
Точить меч Анастасии входило в обязанности Ольги, но Анастасия тем не менее сама спустилась в оружейную (имевшуюся при каждом постоялом дворе) и принялась за дело сама – чтобы занять чем-то руки, не сидеть наедине с мыслями. Возившиеся с оружием и доспехами своих хозяев оруженосцы косились на нее удивленно, но спрашивать, почему она сама точит меч, понятно, не посмели – этикет не позволяет. Мало ли какие обеты налагают на себя рыцари...
Ольга и Капитан вернулись, нагруженные всем необходимым, принялись увязывать вьюки. Анастасия отправилась к себе, ждала, когда они управятся с делом и придут. За окном помаленьку смеркалось, огромная багровая Луна выползала из-за крыш. Анастасия пожалела, что бинокль упрятан далеко – можно было бы досыта налюбоваться Луной. Почему Капитан иногда как-то странно поглядывает на Луну? Словно бы со смутной тревогой что-то вспомнить пытается?
Дверь распахнулась. Ольга выкрикнула с порога:
– Капитан пропал! Анастасия встрепенулась:
– Что?!
– Пошел напиться в трапезную. Сказал, что тут же вернется. И не вернулся. Нет его нигде...
– Может, по нужде пошел?
– Да нет его нигде! Анастасия, мне это не нравится! Анастасии это тоже не нравилось. И даже более того, встревожило не на шутку. Капитан ни за что не отправился бы один в город – просто так, на ночь глядя, не предупредив.
– А если они начали брать нас по одному? – спросила Ольга тревожно.
– Случается вообще-то, – сказала Анастасия. – Но что-то я плохо верю. Катерина явно не ставила в известность местных... Нас могли взять сразу и всех. Людей знатнее нас хватали открыто, средь бела дня, тем более мы здесь чужие, а Серый Кардинал тут не из пугливых... Они переглянулись.
– Кошка белобрысая... – зло сказала Анастасия сквозь зубы.
– Думаешь? Даже от нее трудно ожидать...
– Пошли. – Анастасия решительно поднялась. – Все-таки мы в городе, не в лесу, всегда найдется кто-то, что-то видевший...
Они вышли в полутемный двор, где никого уже не было. Ольга показала на боковое крыльцо в трапезную:
– Он вошел туда. Оттуда он мог выйти в жилое крыло или вернуться той же дорогой. Но в комнаты он не проходил, я спрашивала. Его бы заметили, сейчас только о нем и говорят. Выходит, он вернулся во двор. К тому времени двор был пуст, а я зашла в конюшню и не могла оттуда видеть двора...
Анастасию почтительно тронули за рукав. Она обернулась так порывисто, что рослая девица-конюх испуганно отскочила, но тут же придвинулась ближе, оглянулась:
– Да простит мне мою дерзость светлая княжна... Но не ищет ли она какой пропажи?
– Ищу, – сказала Анастасия, пытаясь рассмотреть в полумраке ее широкое лицо. – Своего псаря.
– Того, что так складно и красиво пел?
– Того самого.
– Боюсь, светлая княжна, ему вдруг предложили лучшее место...
– Говори!
– Тс-с! – Девица с широкой и конопатой плутовской рожей приложила палец к губам. – Вы уедете, светла княжна, а мне тут жить...
Анастасия рванула из кармана джинсов кожаный тяжелый мешочек, дернула завязку. Не раздумывая, высыпала все золото в ладонь и сунула конопатой:
– Говори!
Конопатая попробовала одну монету на зуб, удовлетворенно хмыкнула и почти беззвучно ссыпала золото в карман. Увлекла их в густую тень к створке ворот:
– Я стояла вон там, светлая княжна. Там темно, от ворот меня не было видно. Твой псарь вышел из трапезной, и тут появляется этот усатый. Из тех, здоровенных, как бабы, которые в свите состоят у.... Поняла?
– Дальше!
– Попросил твоего псаря отойти к воротам. Что-то по секрету обещал сказать. Он и пошел. Ну, тут подскакивают сзади еще двое и шух! – на него мешок. Узкий такой. Раз – и сразу до пят запаковали. В таком мешке не побрыкаешься, человек как связанный...
– Знаю, – сказала Анастасия. – Так снимают часовых. Дальше!
– И все. Мешок поперек седла – и только подковы замелькали.
– Все?
– Все, клянусь улыбкой Великого Бре! Анастасия молча выхватила у Ольги кошелек и, не развязывая, запихала в карман конопатой. Та колебалась:
– Страшно... Ну ладно уж... В горком к ней его бы не повезли, она опасается чересчур уж выдрючиваться. Кардинал рядом. А есть у нее охотничий домик – на седьмой версте свернуть в лес, влево, и тропа приведет прямиком... Бывало такое...
– Ему что-нибудь грозит? Конопатая прыснула:
– Жизни его, точно, ничего не грозит. А вот добродетели... Тут ручаться никак нельзя. – Даже в темноте можно было разглядеть ее широкую ухмылку. Анастасия в ярости махнула рукой:
– Прочь!
Девица шмыгнула в темноту, к дверям конюшни.
– Седлай коней! – Анастасия схватила Ольгу за рукав.
– А может, подождем до утра? Смотришь, сам объявится...
– Седлай коней! И нечего зубы скалить!
– Слушаю, госпожа моя, – сказала Ольга с непонятной интонацией, повернулась на каблуках и побежала к конюшне.
Вскоре они выехали из ворот и понеслись вскачь по мощеным и немощеным улочкам, по косым полосам падавшего из окон бледного света масляных ламп. Люди шарахались, вслед летели проклятья, а два раза – и пустые горшки, звонко разлетевшиеся позади. Хорошо еще, конные стражники не попались.
Однако у городских ворот везение кончилось. Ворота были заперты на огромный засов-брус, вытесанный из цельного ствола высокого дерева, на концах его – кованные ушки, и в них продеты запертые замки, наглухо соединившие брус с оковкой ворот. Да еще цепь, протянутая чуть пониже бруса, продетая в четыре ушка на створках ворот и схваченная на концах замками. Конечно, этого следовало ожидать, во всех городах Счастливой Империи было так. Анастасия сгоряча об этом совершенно забыла – долгое путешествие тому виной. Окошко прилепившейся к стене караульной избы было темным. Анастасия подъехала и постучала в него рукоятью меча. Стучала долго. Наконец в темноте за мутным стеклом забелело лицо: