– Не знаю. Я ночью не работаю, – объяснил филиппинец. – А вообще-то договорной. Сколько вы у нас пробудете?
– Не знаю. Часа два… Три… А может, шесть.
– Покупайте смену. В случае чего дадим сдачу. Сдачу даем наличными. – Гардеробщик увидел, как майор Лавров достал карточку.
Филиппинец выложил на прилавок банковский терминал.
Батяня стянул майку, снял шорты. Остался в кроссовках и плавках.
Гардеробщик остался стоять, не шелохнувшись, как бы чего-то ожидал.
– Я пойду в кроссовках, – вежливо сказал Батяня, – думаю, не украдут.
– Нет, – настойчиво сказал филиппинец и протянул полиэтиленовый пакет.
– Ладно уж. – Лавров разулся, положил кроссовки с засунутыми в них носками в мешок, положил его на стойку.
Однако гардеробщик не притронулся к вещам. Он все равно чего-то ждал.
Русский десантник осмотрел себя – он остался в одних плавках и часах. «По утрам надев трусы, не забудьте про часы», – вспомнились слова старой песенки.
– А… часы… Так они у меня водонепроницаемые. До четырехсот метров!
– Часы не надо… Трусы, – спокойно сказал гардеробщик.
– Трусы? – Батяня в удивлении поднял брови.
– Ну да, конечно. А для чего вы сюда приехали? Это же нудистский пляж, – с раздражением сказал филиппинец.
– Нудистский… Ах да… Это я… Что-то у меня в голове закружилось, – улыбнулся русский десантник и мужественно стянул плавки.
Гардеробщик даже не взглянул на обнаженного Батяню, пересчитал вещи, записал в планшете их количество.
Майор Лавров заплатил карточкой, филиппинец привычным движением оторвал и отдал Батяне чек, затем положил одежду российского десантника в ящичек с номером «28», замкнул его, выдал махровое полотенце, запечатанное в целлофане, и ключ с номерком на пластиковом браслете.
– И куда же я его дену? – буркнул Андрей, от влажного ветерка его тело покрылось гусиной кожей.
– Наденьте на руку или ногу… Он воды не боится. Если потеряете – пятьсот песо.
– Ладно уж, – согласился Батяня.
– Головной убор будете брать? – Гардеробщик посмотрел на ничем не защищенную голову Батяни.
– А какой у вас есть?
Филиппинец показал рукой на всевозможные шапки, которые лежали на шкафчиках или висели на крючках.
– Есть и шапочки для купания.
– Мне, пожалуйста, вот эту, – показал Батяня на сомбреро.
– Покупаете или берете напрокат?
– Напрокат.
– Тогда заплатите на обратном пути.
– Хорошо-хорошо. – Андрей хотел как можно быстрее уйти от этого киоска. Он представлял, как нелепо со стороны выглядела сценка: голый белый торгуется с филиппинцем.
– А сейчас подставьте номерок к турникету, – невозмутимо проговорил гардеробщик.
– Понятно. – Батяня направился ко входу на пляж и внезапно развернулся. – Эй, подождите! – бросился он назад к киоску. – Курить у вас на пляже не запрещено?
– Курить можно. Но только в определенном месте. Сигарет не продаем, – отчеканил филиппинец.
– Да не нужны мне ваши сигареты. У меня свои есть. Там, в шортах.
Гардеробщику пришлось открыть шкафчик под номером «28». Батяня нащупал в кармане пачку тонких сигарет «Гламур» и зажигалку.
– О’кей, – кивнул он филиппинцу.
Гардеробщик закрыл шкафчик, передал майору Лаврову номерок с ключом.
– Приятного отдыха, – вежливо сказал он.
– Большое спасибо!
Пройдя турникет, Батяня все-таки обмотал бедра полотенцем. Так ему было легче и привычнее – «как будто после хорошей русской баньки». Но как только его босые ноги ступили на песок, он понял, что полотенце нужно сбрасывать. Голые мужики и обнаженные женщины косились на него. Хорошо, что все его «вэдэвэшные» наколки уже давно убрали лазером, иначе нудисты догадались бы, что перед ними человек явно не их круга, а военный. И так широкий торс майора Лаврова разительно отличался от округленных фигур пузатых мужиков, рядом с которыми возлегали расплывшиеся дамы. Батяня ссутулился, опустил одно плечо ниже другого, чтобы скрыть выправку, которая сразу же выдала бы его. Майор забросил полотенце на шею, и любопытных глаз поубавилось, ведь теперь он, так же, как они, совершенно ничего не стеснялся.
Батяня расположился ближе к морю, где карапузы – вперемешку мальчики и девочки – строили песочный замок. Как и было условленно, российский десантник расстелил полотенце, положил рядом с собой на видное место пачку «Гламура», а на нее перпендикулярно названию зажигалку. Затем лег на живот и стал ждать.
Долго лежать он так не мог, потому что солнце припекало, и его белые ягодицы могли быстро сгореть, нужно было вертеться – подставлять солнцу то один бок, то другой. Прикрывать с помощью сомбреро то один участок тела, то другой. В общем, Батяне было не то что неуютно, он чувствовал себя полным идиотом.
«Черт… Даже искупаться нельзя…» – ворчал Батяня. Он не хотел оставлять сигареты и боялся пропустить встречу со связным.
Андрей, конечно же, разглядывал публику, потому что понимал: – «нужный человек» где-то рядом и сам следит за ним, присматривается, проверяет. Однако вокруг находились одни только «рыхлые» личности, страдающие ожирением и явно инфантильного поведения.
Батяня в очередной раз надвинул на глаза сомбреро. Через него тоже было неплохо наблюдать. Постепенно усиливающаяся жара начала клонить его в сон. Перед глазами все поплыло, и где-то вдалеке, в мареве миража, появилась, словно поднялась из моря, башня из слоновой кости. От ее стен прямо по волнам к Андрею протянулась белая мраморная дорога. По ней легким шагами приближалась обнаженная молодая женщина в белой широкополой шляпе с вуалью. Солнечные лучи скользили по великолепной фигуре: по округлым плечам, по красивой формы груди с чуть вздернутыми сосками, тонкой талии, гибким рукам, длинным стройным ногам, на которых очерчивались сильные мышцы, словно на греческой статуе. Как будто из океанской пены восстала сама Венера.
Батяня сильно зажмурился, потом открыл глаза – видение не растворилось на фоне синего неба. Майор откинул сомбреро.
– У меня кремний в зажигалке выскочил. Разрешите воспользоваться вашей? – сказала молодая женщина, совершенно не стесняясь своей вызывающей наготы.
Она говорила на чистейшим английском языке.
Батяня почувствовал не то шок, не то внутренний трепет. Он ожидал увидеть крепко сложенного мужчину типа себя.
– Так… так… вот… здесь, – пролепетал он.
У него – железного вояки – в груди билось сердце, чрезвычайно отзывчивое на чары прекрасной половины человечества. Батяня почувствовал, как его сердце встрепенулось.
– Вам нравятся тонкие сигареты? – задала второй вопрос обворожительная собеседница, приподняв вуаль своей белоснежной шляпы.
– Да нет, в такой жаре курить крепкие не хочу, а из слабых в магазине были только такие, тонкие, – совладал с собой Лавров.
– Тогда угостите.
Батяня достал третью слева сигарету из нижнего ряда и сам предложил Венере.
– Может, хотите покурить со мной? – кокетливо продолжала эта бестия.
– Конечно же.
Все вопросы и ответы точно совпадали с кодовыми словами. Батяня поднялся, и они вдвоем прошли к скамейкам под брезентовым навесом, пропитанным, судя по надписи, антипожарным средством. Там было устроено место для курения.
– Мне кажется, я уже где-то вас видел, – сказал Батяня.
Он поднес зажигалку к сигарете, которую грациозно держала незнакомка.
– Нет. Вряд ли, – ответила она после долгой затяжки.
– Вот не знаю, видел, и все. – Батяня, чтобы не разрушать легенду, сам закурил. – Может быть, познакомимся?
– Хорошо. С удовольствием. – Молодая женщина сделала паузу, чтобы Лавров назвался первым.
– Хольгер Тойванен. Из Эстонии.
– Очень интересно звучит, – одними глазами, зрачки которых были зеленого цвета, улыбнулась незнакомка. – А я Анджелина.
«Ага, как же, Анджелина, – подумал про себя майор Лавров, – ладно, будешь для меня Анжелкой».
– Анджелина Маккалистер. Я родом из Шотландии, – продолжала она.
– А гражданка какой страны? – как будто из любопытства спросил майор.
– Скажем так, я гражданка мира. У меня был муж. Канадец. При разводе мне отошла яхта. И чтобы пережить психологическую травму, я ушла в нейтральные воды, – шутя, рассказывала Анжелина. – Но эта история давно ушедших лет.
– О’кей, – выдохнул дым Батяня и уже почти деловым тоном спросил: – Почему все же вы выбрали нудистский пляж?
– Честно говоря, так намного спокойнее, – объяснила Анджелина. – Я вижу, что на вас нет никакой звукозаписывающей аппаратуры, у вас нет оружия. И вы тоже видите, что я пришла, так сказать, «налегке».
Батяня еще раз кинул на нее взгляд, потом отвел его, явно смутившись, – и это от нее не ускользнуло. Андрей на секунду задумался и с возникшей тревогой в груди, которая всегда возникает перед предыдущим тяжелым боем, припомнил, что его новая знакомая чрезвычайно походит на пулеметчицу из его недавнего вещего сна.
