Кровотечение.
Так он служил монахине, которая научила его быть человеком. Сестра Мэйбл и ее собственная версия святой воды — кровь и слезы детей. Для монахинь страдание было ключом к божественности. Бирн понял, что в этом есть доля правды, но это мало что изменило в его отношении к церкви и к христианской вере в целом. Он знал, что есть мир за пределами этого, но не питал нежности к змеям и крысам Христа.
Теперь, спустя столько времени, он вышел на крыльцо часовни со стиснутой челюстью и сжатыми кулаками. Он повел плечами и отряхнулся. Если он войдет с грубым отношением, это не поможет ему найти причину, по которой он здесь. Дверь, как всегда, была открыта. Он шагнул внутрь. Укрывшись от солнца, его тело остыло в стенах старой часовни. Он чувствовал запах черной плесени, скрытой внутри них, запах термитов и пыли в стропилах. Пожилая женщина сидела на скамье, склонив голову к деревянной статуе распятого богочеловека. В отличие от той, что была в тайной гробнице внизу, в этой не было специальных трубок для перегонки священного напитка сестры Мэйбл. Луч солнечного света падал через открытое окно и освещал безвольную мертвую голову Христа, высвечивая пыль в воздухе. Бирн подошел к алтарю, где на подиуме преподобного лежал массивный экземпляр Ветхого Завета, открытый на Исайи. Он взглянул на страницу.
Смотрите, приближается день Господень — жестокий день, с гневом и яростным гневом... Я положу конец высокомерию надменных... их младенцы будут разорваны на куски перед их глазами; их дома будут разграблены, а их жены изнасилованы.
Бирн подумал обо всем, что он видел в Оникс Бэнкс. Он достал из нагрудного кармана остаток своей последней сигары, но когда потянулся за спичечным коробком, дверь открылась, и он услышал знакомый голос.
“Я ждала, когда ты придешь”.
Как будто она и не постарела.
Она сказала: “Я разбрызгала специальный эликсир, чтобы ты мог войти, не обжегшись. Более зловещий вольфен был бы опален в любом случае. Это все еще дает мне надежду на тебя.”
Бирн уставился в сердцевидное лицо сестры Мэйбл, такое бледное, милое и арктическое. Поток противоречивых эмоций бушевал в нем, не имея иного выхода, кроме слез, поэтому он проглотил их и закурил сигару.
“Курить в Божьем доме?” - спросила она. “Я воспитала тебя лучше, чем это”.
“Меня вырастила собака”.
“Ты знаешь, что я имею в виду”.
Пожилая женщина, которая молилась, впервые подняла на него глаза, взяла свою карманную Библию и вышла из здания. Теперь он был наедине с монахиней.
“Почему ты так уверена, что я все равно вернусь?” он спросил.
Она обошла скамьи. Даже вблизи он поразился тому, насколько она выглядела моложе, чем он сейчас.
“Ты дал обещание”, - сказала сестра Мэйбл. “Ты беспокойный человек, Лютер, но человек чести”.
”Так было не всегда".
“Все меняется”.
Бирн пожал плечами. “Да, хорошо. Я сомневаюсь, что что-то изменилось в этой церкви или в приюте Пресвятой Богородицы.”
“Лютер, пожалуйста. Нет необходимости вспоминать прошлое. Теперь я приготовила для тебя постель, а в конце улицы есть универсальный магазин. Я пошлю одну из сестер за кое—какими вещами для тебя...
“Нет необходимости. И у меня нет времени на отдых, как бы хорошо ни звучала кровать. Просто скажи мне, что, черт возьми, случилось с этой могилой.”
“Не используйте такие выражения в—”
“Где, черт возьми, чертово сердце Джаспера?”
Она ахнула и перекрестилась. “Я думала, что давным-давно научила тебя быть человеком, но ты остаешься животным. Я не знаю, где находится сердце Джаспера Терстона, но мы похоронили его не там. Кто-то ограбил могилу, и прежде чем ты спросищь снова, я скажу тебе, что не знаю, кто именно.”
“Ни один койот, все еще находящийся в руках сатаны, не смог бы ступить и одной лапой на эту священную территорию. Разве не в этом был смысл закапывать всех этих мертвых детей в землю?”
Ее лицо помрачнело. “Нам пришлось очистить землю, чтобы не допустить этих монстров”.
“Думаю, это не сработало, сестренка. Должно быть, они нашли его и выкопали.”
“Если бы они нашли Джаспера Терстона, все было бы намного хуже, чем сейчас. Ты знаешь, что это правда.”
Да. В этом не было никаких сомнений. Если Гленн и его ребята владели сердцем Джаспера, они владели его магией, и они сделают все возможное, чтобы раскрыть его силу в полной мере. Ему нужно было чем-то заняться. Каждый проходящий день приближал койотов к тьме, которая могла искалечить мир, возможно, даже уничтожить его.
“Если не койоты украли его, то кто же?” он спросил. ”Какой дегенерат пойдет рыть ямы на кладбище у черта на куличках?"
***
“Ну же, Кассий, - сказал Верн, - это чистое золото, чистое, как Дева Мария. Ты же знаешь, что это стоит больше доллара и двух монет.”
Кассиус Снек скрестил руки на груди и посмотрел на капсулу. “Черт возьми, Верн. Это универсальный магазин, а не банк. Ты получил мое предложение. Если тебе это не подходит, что ж, ты знаешь, где дверь.”
Верн покачал головой. “Ты же знаешь, что не можешь отнести это ни в один банк. С моим долгом они дали бы мне деньги только для того, чтобы снова забрать их. Просто кучка низкопробных грязных воров - вот кто они такие, ничем не лучше бандитов, которые их грабят. На самом деле, я бы сказал, что бандит - это более высокий класс людей из этих двух. По крайней мере, он не обнимает тебя за плечи, как будто ты его родственник, прежде чем ограбить тебя до нижнего белья.”
Дверь открылась, и вошел высокий мужчина. Верн и Кассиус притихли при виде этого незнакомца, с его тяжелым телосложением, пыльной одеждой, лохматыми волосами и еще более лохматыми бакенбардами. Его кожа была цвета опавших листьев. Незнакомец рассматривал товары, и Кассий одним глазом следил за ним, пока Верн продолжал торговаться.
- Я возьму за нее три доллара. Черт возьми, вы все равно можете заработать на ней до пяти долларов прибыли; может быть, даже десять.”
“Чушь собачья. Это твое яйцо вполне может быть золотом дурака.”
“Нет, сэр, это не так! Я бы не стал пытаться обмануть тебя, старый друг. Я все выше и выше поднимаюсь. Это здесь из чистого золота. Вот, взгляни.”
Верн открыл капсулу.
“Проклятие!” - сказал лавочник, обмахиваясь веером перед его лицом. “Твое яйцо пахнет тухлятиной. Что ты там хранил, лосося месячной давности?”
Будучи гробовщиком, Верн Пипкин не был так чувствителен к запахам, как большинство людей. Он думал, что достаточно хорошо очистил внутреннюю часть капсулы, но...
“Он просто немного пахнет из-за своего возраста. Видите ли, я продаю вам здесь антиквариат, подлинный предмет, если вы когда—нибудь видели...
Руки схватили Верна за воротник. Его развернуло кругом. Незнакомец набросился на него со скоростью горного льва и выглядел вдвое более злобным. Его костяшки пальцев побелели, когда он сжимал золотое яйцо, Верна начала трясти.
“Пожалуйста, друг, ” сказал он, “ Что все это значит?”
Одним махом незнакомец вырвал капсулу из рук Верна. Он открыл его до конца, обнаружил, что она пуста, и сердито посмотрел на гробовщика.
“Где, черт возьми, ты это взял?”
Верн судорожно сглотнул. - Да ведь это семейная реликвия. Принадлежала моей дорогой покойной бабушке.”
“Дерьмо собачье”. Мужчина толкнул его. “Где ты это взял? Я не собираюсь просить тебя снова; по крайней мере, не вежливо.”
“Нет необходимости в этом грубом обращении, друг. Разве мы не белые люди?”
"Нет. Я полукровка, а ты проклятый упырь, вот кто ты такой.”
Лицо Верна исказилось. “Что это сейчас?”
"Ты обгладывал могилы"..
Хотя он пытался заговорить, весь воздух покинул легкие Верна. Раздался громкий щелчок, и когда он обернулся, то увидел, что Кассиус подошел, держа в руках дробовик, который он держал под прилавком для таких грубых клиентов.
“Теперь слушайте внимательно, мистер”, - сказал владелец магазина. “Я не хочу никаких неприятностей в моем заведении. А теперь почему бы вам не—
