— Да. Ты не говори ему, что мы встречались. Это такая игра, надо молчать, чтобы я смогла тебя забрать.
— Завтра? — с надеждой спрашивает Маша.
— Нет, не завтра. Надо еще немного потерпеть. Я тебя очень люблю. Очень-очень.
— Вот так? — Машка разводит руки, показывая величину любви.
— Нет, еще больше, — улыбаюсь сквозь проклятые слезы.
— Басю тоже заберешь?
— Кого?
— Басю! — поясняет мне, словно я должна понимать.
— Это новая игрушка?
— Нет, это котенок. Вот такой маленький, — снова показывает ручками.
Животное – что-то новое, раньше Тарас был против животных в доме.
— Да, конечно, и Басю заберём.
Дверь машины распахивается, Леван протягивает нам два бумажных стаканчика.
— Шоколад для красивых девочек.
— Спасибо, — забираю стаканчики. Леван тут же закрывает дверь, оставляя нас одних, а сам отходит подальше, прикуривая сигарету и разговаривая по телефону. — Горячий, — говорю Маше. Открываю стаканчик дочери и дую на напиток. Машка начинает мне помогать и тоже дует изо всех сил. Смешная. — Это такая игра, и, если все сделаем правильно, мы выиграем. Нужно быть хорошей девочкой и не рассказывать нашу тайну. А тайна – то, что мы встречались и я тебя заберу.
— А если я не скажу, ты забьёшь меня завтра?
— Не завтра, но скоро заберу.
Стискиваю зубы, поскольку понимаю, что снова могу не исполнить обещания. Но и по-другому не могу, сердце разрывается.
— Я не скажу! — твердо заявляет Маша.
— Хорошо, умница.
Мы еще минут двадцать сидим вместе, пьём шоколад и обнимаемся. Машка поет мне песенку, которую выучила с няней, рассказывает про котенка, я слушаю и киваю, улыбаюсь, а сама рыдаю внутри, отсчитывая минуты, которые безжалостно уходят.
И этот момент настаёт.
Леван открывает дверь и с сожалением кивает головой. За его спиной стоит няня, которая бегает глазами, словно за нами следят. Ее можно понять. Тарас не пощадит, если узнает. Там, возле главного входа, скорее всего, охрана.
— Все, Маша, иди с няней, — говорю одно, а делаю другое, руки никак не разжимаются. Целую ее щеки, волосы и не могу остановиться. Не знаю, как разжимаю пальцы, что-то шепчу, обещаю, говорю, что люблю. Все как в тумане, сквозь пелену слез и жуткую боль в груди.
И вот уже чужая женщина забирает моего ребёнка и уводит, скрываясь за дверьми, а я сворачиваюсь на заднем сиденье машины, рыдаю в кожаную оббивку и не могу остановиться.
Ощущаю, как дверь открывается, в салон врывается холод, но тут же исчезает. Сильные мужские руки поднимают меня, прижимают, гладят. Горячие губы целуют в висок, что-то шепчут и обещают, как я только что обещала своей дочери, и я рыдаю от этого еще сильнее, как маленькая девочка, словно мне тоже три года.
Глава 19
Леван
Мы катаемся по городу. Просто так, без цели. Яна сравнительно спокойна. Уже не рыдает, не дрожит, а просто кутается в пальто и смотрит на мелькающие огни вечернего мегаполиса. Меня самого потряхивает, пытаюсь дышать ровно, сжимая руль.
Хотел порадовать ее встречей с дочерью, сделал все, чтобы эта встреча состоялась. Но мне не нравится состояние Яны после, и теперь уже не кажется, что это было хорошей идеей. Подарить матери встречу с ребенком, а потом его отнять – верх садизма. Уж лучше сжать зубы и потерпеть некоторое время, вернуть ей дочь навсегда, а не доводить королеву до истерики.
Я работаю в этом направлении. Но пока нет весомых результатов. Ларин очень хорошо почистил карму. Репутация, сука, безупречная. Хоть на доску почета вешай. Быть такого не может. У всех. У всех есть скелеты в шкафу и грязные тайны. А эта падаль хорошо отмывается от грязи, дезинфицирует за собой так, что и пятнышка не остается. Да, были любовницы в браке, и не одна, но за это за яйца не подвесишь мразь. В остальном – святой человек. Меценат, мать его. Периодически жертвует энную сумму детским домам и больницам. Благодетель. Но это не замаливание грехов, а схемы ухода от налогов. Бухает иногда, да. Но не запойный. Наркотики тоже мимо. Извращения… Есть некоторые слухи, но просто слухами никого не напугать. Нужны неоспоримые факты. Мразь боится за свою репутацию настолько, что вычищает даже некрасивые факты, связанные с разводом. Тут нужно все продумать до мелочей, чтобы после он не закопал меня и не смел даже думать о Яне и ребенке, чтобы забыл об их существовании. Проще, конечно, было бы закопать Ларина. Стопроцентная гарантия, что эта гнида никогда не всплывет. Но…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я запускаю своего человека в охрану к Ларину. Мне нужен «крот». Так будет проще работать.
Молчим. Наверное, нужно что-то сказать, но я пока не могу выдавить из себя что-то вменяемое. Снова цепляет тот факт, что при любом раскладе она не останется со мной. Сделка переросла в нечто другое, я получил то, что хотел, но оказалось мало. Ничтожно мало. Я эгоистично хочу все, а не иллюзорную любовь.
Паркуюсь возле торгового центра. Включаю негромко музыку.
— Не скучай, я скоро, — сообщаю Яне. Хотя вряд ли она вообще по мне скучает. Это я, как идиот, пытаюсь целый день переключиться на работу и хоть ненадолго выкинуть ее из головы. Моя мать была в шоке от того, что я ее познакомил с женщиной. Я сам от себя в шоке, никогда не возникало желания кого-либо представлять матери. Не было таких женщин в моей жизни.
Натягиваю кожаные перчатки, поднимаю ворот куртки, выхожу на улицу. Снег валит огромными хлопьями, маскируя грязь на дорогах. Прикуриваю сигарету, затягиваюсь, останавливаясь возле входа в торговый центр. Яна, откинув голову на сиденье, смотрит в окно на меня, но в глазах пустота. Понимаю. После такой психологической встряски трудно смотреть на мужчин по-другому, а мне дико хочется, чтобы она хоть раз посмотрела на меня так, как смотрю на нее я.
— Леван, — слышу слева женский голос. Поворачиваю голову. Лицо знакомое, тело тоже, я даже помню, что у этой телки родинка на пояснице, но не помню, как ее зовут. В моей жизни было много женщин. Это одна из мимолетных. Эпизодом на пару дней. Имена стираются. Я их не запоминал. — Привет, — расплывается в улыбке и тянется ко мне за приветственным поцелуем. Сначала уворачиваюсь, но перевожу взгляд на Яну – наблюдает. Позволяю себя чмокнуть в щеку, оставив след бордовой помады. Ну, давай, моя королева, удостой меня своим вниманием. Среагируй хоть как-нибудь, съезди мне по этой щеке пощёчиной. Но реакции нет никакой, взгляд по-прежнему пуст. Кажется, даже если я сейчас разложу эту телку на капоте на глазах Яны и трахну, королева никак на это не отреагирует.
Киваю собеседнице, продолжая курить.
— Очень некрасиво игнорить девушек, — наигранно отчитывает меня та, имени которой я не помню.
— А я игнорю? — заигрываю, продолжая смотреть на Яну.
— Да, ты не отвечаешь на мои звонки.
— Звони громче, детка. Может, тебе повезет, — ухмыляюсь, выкидываю окурок в урну и удаляюсь в центр, не продолжая бессмысленную беседу.
Покупаю в гипермаркете Яне ее любимый мартини, тоник и красивый бокал на длинной ножке. Закидываю в корзину швейцарского молочного шоколада, миндально-кокосовых конфет, себе – сигарет и баночку энергетика. Как-то сдулся я, тоже чувствую себя опустошенным, нужно взбодриться.
Иду назад к своей снежной королеве. Закидываю пакет на заднее сиденье, беру себе баночку энергетика, сажусь за руль, открываю бодрящий напиток, выпиваю половину банки, ставлю ее на подставку, завожу двигатель и срываюсь с места. Вопросов не следует. Никаких. Ни где я был, ни кто та девушка и куда мы едем. Нет, я не люблю женских допросов, истерик и предъяв, но здесь хочется, чтобы хоть что-то из этого случилось. Однако мои ожидания – это мои проблемы. Сделка настоящих эмоций от Яны не предусматривает.
Выезжаю за пределы города, миную частный сектор, заезжаю в горку, торможу на краю обрыва. Здесь самая высокая точка, которая открывает вид практически на весь ночной город с миллионом огней. Снег создаёт красивый эффект, рисуя еще более прекрасный вид. Не знаю, была ли в этом месте Яна. Летом здесь много народу – эффектная фотозона. Хочу разделить с Яной этот вид и провести вечер.
