Из-за внутренних колебаний трясутся руки.
Я не знаю, как поступит Лютольф, если анализ ДНК, отправленный в Лондон, подтвердится.
А попугай, злодей такой все кричит и кричит, сбивая с толка.
У меня снова нет времени на раздумья. Переминаюсь с ноги на ногу. Истерично дергаюсь и делаю так, чтобы Стефании было лучше.
Быстро разворачиваюсь и почти бегом вылетаю из кабинета. Ошарашенно верчусь по сторонам. Марк вроде все еще спит. У порога обуваюсь, накидываю пальто и забираю сумочку. Аккуратно выхожу из квартиры, не дожидаясь лифта, спускаюсь по лестнице.
Марк высоко взобрался и такси, вызванное на этаже Лютольфа, уже прибыло к моменту, когда я перешагнула последнюю ступеньку. Ворочу нос от консьержа, прошмыгиваю на улицу, усаживаюсь в желтое авто с шашечкой на крыше. Называю водителю свой адрес.
Город вместе с Лютольфом уже давно уснул, а дороги пустынны. Через минут двадцать таксист тормозит возле моего панельного дома. Не помня себя, выпрыгиваю из тачки, хлопаю створкой подъезда, миную пролеты и ковыряю ключом в скважине.
Едва оказываюсь на своей территории, как ноги подгибаются. Переводя дух, сползаю по стеночке.
А у нас тоже темно и тихо.
Нахожу в себе сил, чтобы раздеться. Крадусь и наблюдаю два милейших создания в детской. Стефания спит в колыбели. Вера, свернувшись калачиком, дремлет на диване. Перед подругой мне стыдно. Я задержалась и заставила Веру остаться в моей квартире на всю ночь.
В комнате вместо платья натягиваю хлопковые шаровары и майку. Потом смываю макияж.
— Жалеть не будешь? — вздрагиваю, когда слышу за спиной голос Веры.
— Еще не знаю…
Вытираю полотенцем лицо.
— Хоть бы у вас с Марком сложилось. Не зря же я тут опекала Стешку, — подруга улыбается и смотрит на меня заспанными глазами-щелочками. — Кофе выпью, пожалуй, дома. Степан варит его изумительно. Как говорится, пост сдал — пост принял, Романова.
— Конечно, езжай, я оплачу тебе такси.
Провожаю Веру, шаркая босыми ногами, решаю прикорнуть вместе с дочерью. Стрелки часов перевали за полночь, а если точнее приближаются к трем. Такое ощущение, что едва успеваю закрыть глаза, как через секунду меня тревожат.
Подымите мне веки… какие они свинцовые…
Слышится долбежка по двери. Настойчивая и требовательная. Особо раздражительная, учитывая раннее время. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает не мудро! Уверяю вас.
Недовольно фыркнув, спешу в прихожую.
Не хватало еще, чтобы дочь мою испугали!
— Иду я, иду! — спросонок забываю посмотреть в глазок и сразу тяну щеколду. — Как на пожар долбитесь…
— Такая смешная и… немного помятая, Кис.
— Наверное, потому что полшестого утра? А ты будто с курорта вернулся. Светишься аки медный таз!
— Я провел ночь с шикарной женщиной и требую продолжения, — улыбка не сходит с лица Марка. — Это тебе. Взбодрись.
— Кофе? А чего это ты такой добренький? — с недоверием поглядываю на Марка.
— Обычный. Просто выделяюсь на фоне твоего не гостеприимства. Так и будешь держать меня на пороге?
— Извини, — делаю шаг в сторону, — голова туго соображает.
— Странно, почему ты еще здесь? Я думал, что приеду забирать чемоданы. Золотов вроде как обещал проблем.
— Тьфу, на тебя, Марк Яковлевич. — Закрываю за адвокатом дверь. — Стефания пока спит, поэтому вполголоса.
Поведение Лютольфа в моей квартире крайне раскованное. Он чувствует себя хозяином, а после совместной ночи и королем в придачу. Марк уже знает, куда вешать пальто и где вымыть руки.
Я дожидаюсь, когда адвокат выйдет из ванной, пискнув ему, чтобы располагался на кухне, прошмыгиваю в совмещенный санузел. Дремота начала отступать и мне становится неловко за утреннее приветствие.
Внешний вид у меня и впрямь ни на что не годится. Лохматая и без макияжа. А мы, между прочим, еще не на той стадии отношений с Марком, чтобы он любил меня такую, как есть!
Тихонько возмущаясь, я умываю лицо и чищу зубы.
Торопливо наношу тон, рисую брови и новые глаза. Раздираю на голове остатки вчерашней роскоши. Волосы склеились от лака, приходится собрать в пучок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Штаны еще на мне… как лучшее противозачаточное средство. Безразмерные. Ну ничего. Их Лютольфу придется как-нибудь пережить.
Шагаю из ванной и не вижу в кухне Марка. Тут же разворачиваюсь, топаю дальше и застаю адвоката возле спящей Стефании.
— Я столько раз думал о возможном отцовстве… представлял как беру на руки эту девочку… — вопреки словам, Марк не касается Стеши, а снова ухватывается за края колыбельки. — Что сам начал верить.
Мне приятно слышать об интересе Лютольфа к Стефании, но, с другой стороны, опять больно. Хочется оправдаться.
— Анализы готовы?
— Не сегодня так завтра должны сообщить.
— Марк, клянусь тебе, моей причастности здесь нет. Я, правда, настраивалась забеременеть от Олега.
— Твоей нет. Я подозреваю клинику.
Хм… а при чем здесь она? Клиника специализируется на искусственном оплодотворении. А Лютольф слишком твердо заявляет об ошибке врачей. Неужели адвокат сдавал материал?
Возможно, он мечтал о ребенке от суррогатной матери, а доктора перепутали пробирки? Или не от суррогатной, а от девушки, с которой у Марка была связь и те же проблемы с зачатием, как у нас с Олегом? Тогда где эта незнакомка?
Чувствую, как мне становится дурно. В груди нарастает паника и горьким комом подкатывает к горлу.
— Ты был донором?
— Чего?! — как-то резко впадает в гнев Марк. — Я?! Да никогда в жизни! Срам такой удумала!
Значит, у Лютольфа точно есть женщина. Сейчас он пытается работать на два фронта!
Всеконечно, с ораторским искусством и умением воздействовать на публику адвокату не составило труда запудрить мне мозги. А уж о природном обаянии можно не говорить.
От грубого тона Марка просыпается дочь. Стеша не плачет, трет глазки. Тяжко вздохнув, стискиваю от злости челюсть и принимаюсь укачивать малышку. Лютольф сразу замолкает, на его физиономии вновь блистает улыбка.
— Объективно, Анастасия Евгеньевна, Стефания похожа на меня в детстве.
— Очень. Похожа. Очень.
Понятия не имею, как ты выглядел, когда еще не покрывал воров и бандитов. Я считаю дочку полной копией себя, вообще-то.
Как бы я старалась успокоить малышку, внимание дочери подчинено Марку.
Мне приходится достать Стефанию из кроватки. Говорю адвокату, чтобы осел на кухне, пока я занимаюсь утренними процедурами со Стешей.
Все вместе двигаемся из комнатки в коридор, однако по входной двери опять стучат. Я замираю посреди коридора и меньше всего на свете желаю видеть этим утром еще и Золотова.
— Подержи, — передаю Стефанию Марку.
— Эм… эх… а как? Вот так?
Адвокат лишь в распри с прокурором профессионален и дерзок. Дотронувшись ребенка Лютольф тушуется.
— Крепче держи, — теперь командую я, обхватываю Марка за спину, разворачиваю и толкаю в кухню.
Напряженно ступаю к порогу, проверяю нового гостя в глазок и отпираю стальную дверь.
— Здравствуйте, Клавдия.
— Здравствуй, Настенька, — без разрешения заходит.
Клавдия — типичная представительница арендодателей. Вылетая Шапокляк, только без крысы. А так все при ней: сморщенные губки, седые волосы, собранные в шишку, шляпка и противный характер.
Но к удивлению, сегодня женщина мнется, хотя я догадываюсь, что она мне скажет. Клавдия думает с чего бы начать, к чему придраться.
— Коммуналка подорожала, Настенька, — скрипуче говорит, как сова вертится по сторонам, но в квартире порядок и свежо пахнет. — Соседка вот, жаловалась на шум…
Марку бы следовало дождаться ухода женщины. Как нарочно адвокат присоединяется к нам. Он держит на руках Стефанию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Аааа! — с цепи срывается Клавдия и тычет пальцем в Лютольфа. — Мужиков сюда водишь! У меня здесь не бордель! Выселяйся немедленно!
Отшатываюсь. Опираюсь об стенку. Да, подсознательно я была готова к этому разговору. Но не к грязным обвинениям.
