— Завтра утром юноша будет уже в больнице. Сегодня он отказался поехать, боясь встревожить этим свою Ба, как он ее называет. — Стонтон повернулся к Эйве, сузив глаза. — Кстати, наш общий друг Матт рассказал мне о том, что вашими стараниями у него полностью зарубцевалась язва. — Он взял ее за руки. — Вы молодец, хорошо поработали.
— Я только предложила…
— Не надо скромничать, дорогая. Не к месту. Матт мне все подробно поведал. Ну, вернемся к нашему пациенту… Жар. Очевидно, инфекция. Он слишком запустил свою ногу. Юноша наплевательски относится к своему здоровью.
— Дело не в этом, — сказала Эйва. Ее пальцы горели огнем в его руках. — Тод просто сильно беспокоится за свою бабушку. Сегодня она мне рассказала, как родители парня погибли, когда он был еще грудным младенцем. Тод… все для нее. Доктор, вы думаете, опухоль злокачественная?
— Посмотрим, посмотрим. — Похоже было, что мысли его сейчас совсем не о Тоде. Он удивленно посмотрел на Эйву и притянул ее за плечи к себе. — Почему вы вся дрожите, Эйва. Боитесь за своего юного друга или просто устали?
Каждый нерв ее реагировал на близость Блейка. Он крепко держал ее за руку.
— Я, нет… Я не устала…
Сейчас они были мужчиной и женщиной, а не доктором и медсестрой. Атмосфера в машине располагала к интимности. За окнами была тихая и темная улица. Эйве страстно захотелось, чтобы Блейк поцеловал ее. Мягко, нежно, а не так, как тогда на пляже… Его лицо приблизилось, он прижался щекой к ее волосам и приподнял ее лицо за подбородок… и в ту же секунду им в глаза ударил свет машины, которая шла по встречной полосе. Их лица осветились, и интимная атмосфера была безнадежно утеряна.
— Эйва?! Это ты, что ли? — вдруг услышала она мужской голос из встречной машины. Кто-то выскочил из спортивного «ягуара» красного цвета. Господи, Гордон! — Девочка, когда я расскажу тебе, сколько времени я тебя искал, ты мне не поверишь!
Блейк тут же отпустил ее и выпрямился на своем сиденье. Его лицо, хорошо освещенное фарами «ягуара», было совершенно непроницаемо. Гордон бесцеремонно открыл дверцу машины доктора и взял Эйву за руку:
— Милая, ты даже не знаешь, на какие труды ты меня обрекла!
Эйва вышла из машины. Все ее тело было напряжено. Она понимала всю важность происходящего.
— Гордон, это доктор Стонтон… Доктор, это Гордон Сноуп, — произнесла она ледяным голосом. — Спасибо, доктор, за то, что подвезли.
Даже не взглянув в ее сторону, доктор Стонтон повернул ключ зажигания и резко рванул с места. Из-под колес машины сыпануло гравийными брызгами…
— Господи, да откуда ж я мог знать, что этот парень так дорог тебе? — спрашивал Гордон через полчаса, когда они сидели за чашкой кофе в ненавистном ей «Дворце земляного ореха». — Не надо устраивать из этого трагедии, ладно? Имел я право рассчитывать хоть на что-нибудь, когда ехал сюда из Сан-Франциско? Имел. Слушай, вдоль побережья такой туман, ты не поверишь. С одной стороны горы, с другой море. Я ехал вперед, прямо… куда мой нос смотрел.
Музыка, раздававшаяся из автомата, превратилась в сплошной оглушающий вой. Эйва глянула на выцветшие полоски цветной бумаги, колыхавшиеся на лопастях потолочного вентилятора, и остановила на них свой взгляд, не желая встречаться глазами с Гордоном.
— Гордон, у тебя не было никакого права ожидать с моей стороны теплый прием. Я даже не знала, что ты вернулся в Штаты. О том же, что ты уже в Калифорнии, я и понятия не имела.
— Скрывалась от меня? — спросил Гордон и подмигнул, неудачно пытаясь обратить все в шутку. — Боишься, что ли? — Изменив тон и заговорив тише, он продолжал: — Слушай, милая, я не мог тебя забыть… Ты ведь это знаешь, да? Я был в Гонолулу. Мать написала, что ты уехала туда работать. И тогда я сказал себе: Я найду эту красавицу, женюсь на ней, если она этого захочет. — Он одарил Эйву улыбкой. — Но в больнице мне сказали, что ты уехала, и назвали место. Мы с Джефом Уилером еще покувыркались пару деньков на островах. Ну, ты помнишь Джефа… Он всегда лез к тебе, когда меня не было поблизости. Короче, сегодня днем мы встали на якорь в Сан-Франциско. Я избавился от Джефа, взял напрокат машину — и сюда! — закончил Гордон триумфальным тоном. — И вот я здесь, любовь моя, и мы снова вместе. — Он стукнул по столу ладонью, чтобы подозвать официанта, и сказал: — Ну как?
— А никак. Я больше не хочу кофе, спасибо, — устало проговорила Эйва. — И вообще мне уже пора домой, Гордон.
Он начал было возражать, но она прервала его:
— Нет-нет, и не уговаривай. Мне очень жаль, что тебе пришлось проделать такой тяжелый путь… Мне жаль, что ты вообще приехал. — Эйва поднялась из-за стола и смотрела теперь на Гордона так, будто он был абсолютно незнаком ей. — Не стоило беспокоиться.
— Ну хорошо, хорошо! — раздраженно произнес Своуп и швырнул на стол банкноту. — Я подвезу тебя домой, но мы увидимся завтра. Ты выспишься, и завтра поговорим по-другому.
— Нет, Гордон, другого разговора не будет, — сказала она безразличным тоном, когда они сели в его машину. — Все осталось в прошлом. Было и мхом поросло.
— Нет, не говори так, дорогая. Я не забываю своих друзей. Да и ты, вроде, не так ли? Ну, вспомни то восхитительное лето, Эйва! Тогда лил дождь как из ведра, но мы все равно встретились. Я сказал тогда себе: «Я эту девчонку не отпущу! Возможно, в один прекрасный день женюсь на ней!» И вот этот день пришел.
— Я ничего не слышала о тебе, Гордон, больше года. Да, признаться, и не думала о тебе столько же.
— Ты собиралась поехать в Лаос, — снисходительно проговорил он. — И я не хотел мешать твоим планам, вот и все. Мы оба были молоды. Я должен был самоутвердиться… Ты же не хотела, чтобы я разочаровывал отца, так ведь? Но теперь все будет отлично! Мать пилила его до тех пор, пока тот не плюнул и не отозвал меня из Англии. Теперь я дома, и работаю в «Кей-Си», у отца. — Гордон остановил машину и взглянул на нее со своей хорошо знакомой ей ослепительной улыбкой. — Помнишь, как мы мечтали о том, какой построим себе дом?
Эйва пыталась открыть дверцу, но руки плохо слушались.
— Гордон, возвращайся в Сан-Франциско, в Канзас-Сити или куда ты там хочешь… Не хочу показаться тебе жестокой или бессердечной, но в моей нынешней жизни для тебя нет места. Оставь меня в покое, хорошо? И не пытайся ворошить прошлое. Я не люблю тебя!
Не успев договорить, Эйва поняла, что совершает ошибку. Своими словами она еще больше раззадорила Гордона… Равнодушие и строгость особенно привлекательны. Разве не тем же самым оружием воспользовалась она тогда, когда хотела привлечь к себе его внимание? Теперь она жалела о том, что вообще когда-то любила это красивое мальчишеское лицо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
