— Зачем же ему уезжать оттуда, когда к вам поплыли такие денежки? — поддержала его Эйва.
— Он зашел к нам на огонек, как потом сказал… На огонек! А я уже как раз прощался с жизнью!
— Я встретилась тогда с доктором, и он рассказал мне о том, что ты отказывался ложиться в больницу, боясь расстроить бабушку. Это правда?
— Да. Мне казалось, что это ее доконает.
— А на самом деле, — задумчиво продолжала Эйва, — мы с ней разговаривали о твоей ноге как раз в тот вечер. Она просила меня уговорить тебя лечь в больницу. Потом я пошла домой и по дороге встретила доктора Стонтона. Он возвращался от тебя.
Она замолчала, увидев, что Тода клонит в сон. Его сморило теплое солнышко и дорожные столбы. Эйва получила возможность подумать о тех последствиях, которые возымело столь нежданное воскрешение в ее жизни Гордона. Она вновь переживала сладкие мгновения той встречи с доктором… До того момента, когда их лица вдруг были грубо выхвачены из ночной темноты светом фар «ягуара»! Гордон вел себя бесцеремонно, и это было хуже всего остального! Ей бы следовало выбрать свободную минутку и объясниться с Блейком. Впрочем, он и сам не хотел говорить. Сказал только: «Вы не собираетесь покидать нас?» Спасибо и за это. При воспоминании о том, как он это спросил, сердце Эйвы радостно затрепетало. Ревнует! Это уже результат.
В маленькой церкви звонили к вечерне. Длинные тени черными полосами упали на широкую, недавно подстриженную лужайку. В воздухе пряно пахло свежескошенной травой и клевером. Эйва остановила машину и тут же бросилась в кладовую за коляской. Затем помогла Тоду перебраться в нее из машины.
— А теперь в палату, мой дорогой мужчина. Сначала ужин, а потом спать.
Она покатила коляску к боковому входу, который специально был предназначен для этих целей и вел сразу к лифтам.
— Подожди, — попросил Тод. — Ба обычно ходит в церковь к вечерне вместе с монахинями, прежде чем приступить к уборке. Давай подождем их.
Опять раздался колокольный звон, и монахини затянули вечернюю молитвенную песню: «Помолимся Господу нашему, дети! Возвысим имя Господа нашего…» Голоса их были чисты и сильны. Наконец двери церкви раскрылись, и оттуда в сопровождении других монахинь вышла сестра Ирма Джозеф. Она остановилась, за ней остановились и остальные. Их лица осветились счастливыми улыбками. Ирма Джозеф подошла к Эйве и сидевшему в коляске Тоду.
— Ну вот, все и обошлось, — сказала она уверенно. — Слава Господу!
— Да, — удивленно проговорила Эйва, растерянно глядя на монахинь, которые обступили Тода, причем каждая хотела коснуться его, погладить по голове. — Но откуда вы уже успели узнать?
Сестра Ирма Джозеф посмотрела на Эйву своими спокойными голубыми глазами.
— Мы молились, — ответила она просто.
А потом подбежала и бабушка Тода. Она прижала голову внука к своей груди, что-то беззвучно шепча.
— Мне надо уложить его спать, — мягко прервала наконец Эйва эту трогательную встречу.
— Я сейчас же позвоню доктору Стонтону, — сказала сестра Мэри Валесия. — Ведь это такая радость!
Эйва перекладывала вещи в маленький шкафчик, когда в коридоре раздался голос доктора Стонтона, и он вошел в палату. Сердце ее радостно забилось, голова закружилась.
Солнце сияло, низко зависнув над котлованом безмятежного моря. Эйва смотрела на то, как оно медленно заходит. Ее пальцы машинально и нервно теребили край занавески. Она прислушивалась к разговору врача и мальчика, боясь обернуться, опасалась, что предательская радость вырвется наружу, и он увидит ее сияющее лицо…
— Со мной все в порядке, док! — счастливо улыбаясь, заверял Блейка Тод. — Скоро я буду нормально ходить, правда?
— Мисс Кендалл?
Она обернулась, и их глаза встретились. Стонтон молчал. Казалось, он потерял нить мысли. Потом вдруг непоследовательно проговорил:
— Я так рад, что вы вернулись.
Эйва молча протянула ему заключение доктора Блессинга. Она смотрела на Блейка и пыталась угадать, о чем он думает. О чем думает сейчас этот человек, само присутствие которого заставляло учащаться ее пульс. Темные брови его сдвинулись, он стал внимательно изучать бумаги. Потом поднял глаза:
— Я… Может быть, нам следует обсудить это вместе… Не желаете ли… э-э… сейчас время обеда и…
— Да, доктор, — с трудом произнесла Эйва. — Ваша машина у подъезда.
Она была рада, что догадалась надеть облегающее полосатое платье и соответствующие туфли.
— Веди себя хорошо, Тод, — сказала она, нежно взглянув на мальчика. — И чтоб поужинал как следует!
Они сидели на просторном балконе ресторана отеля «Лас-Пальмас». Свет свечей, играя, отражался в бокалах, наполненных красным, как рубин, вином. Море пенилось у подножия черных скал… Заходящее солнце окрашивало своими лучами прибрежный песок в красновато-желтые тона. Из основного зала доносились тихая музыка и неясный гул голосов.
— Вам не холодно? — спросил Блейк, подливая в бокалы вина.
— Нет.
Пронзительно крикнув, пролетела к своему гнезду какая-то птица.
— Нет, — повторила Эйва. — Здесь так красиво, правда?
— Вы красивая! — Он коснулся через стол ее руки.
Это мгновение было слишком сказочным, чтобы длиться долго.
— С Тодом все будет в порядке, — после короткой паузы сказала она.
Он зажег сигарету. Свет зажженной спички отразился в его выразительных темных глазах.
— Вы едва не опоздали на морской карнавал из-за него.
— Да.
Блейк говорил так проникновенно, что Эйва почувствовала — она ему небезразлична.
— Эйва, я думал о вас все эти дни гораздо больше, чем следовало. Я пытаюсь… сдержать себя, а мне так много хочется сказать вам. — Стонтон качнул головой, не сводя с нее внимательного взгляда. — Мне нужно восстановить прежние ценности в моей жизни… Все, что когда-то у меня было. Но, — его голос был сильным и звучным, — я не знаю, с чего начать. Не знаю вообще, что делать. Вы… поможете мне?
Свежий ветерок шевельнул ее волосы. Она прошептала:
— Что вы хотите, чтобы я сделала?
— Позвольте мне больше узнать вас… Узнать вас такой, какая вы есть. — Блейк замолчал, печально улыбнулся и добавил: — Наверное, я говорю слишком путано… — Он провел рукой по ее руке. — А может быть, вам кажется, что я просто старый дурак?.. Не знаю. Может быть, мне следует сейчас проводить вас домой и оставить наедине с вашими мечтами о том красавце?.. Или о ком-нибудь другом в том же роде?
— Нет уж, увольте, — со смехом возразила Эйва, — мечты существуют для детей и романтических девчонок. Таких, как Китти. Но не для меня. Я уже повзрослела. Мне уже давно пора отрешиться от призрачного и неуловимого и остановиться на чем-нибудь реальном… На чем-нибудь, что не пролетит, как миг…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
