Борис дорвал мою майку и бросил ее в сторону, а я, расстегнув мелкие пуговички на его рубашке, заскользила ладонями по рельефной груди, ни на секунду не прерывая поцелуй.
Внизу живота все ныло и пылало, в эту минуту я желала лишь того, чтобы этот человек оказался во мне, снова и снова нашептывая, что никому не отдаст и всегда будет рядом.
Это было безумие, не иначе, потому что даже прекрасно понимая, что все это немедленно нужно прекратить, я продолжала наслаждаться близостью этого человека, который, к слову, в конечном итоге отстранился от меня первым.
Тяжело дыша, мы смотрели друг на друга и молчали, осмысливая собственные действия.
Кравцов убрал с моего лица волосы за ухо и погладил по щеке.
— Остановись, — хрипло сказал он, заглядывая мне в глаза. — Я не хочу, чтобы ты пожалела потом о своем поступке. Прости, но у нас внизу труп и мне нужно разобраться с ним, — осторожно поцеловав меня в лоб, Борис пересадил меня на кровать и поднялся. — Я скоро вернусь и мы обо всем поговорим, — и, застегивая по пути рубашку, он вышел из моей комнаты.
15
Я слышала голоса внизу и звуки сирен за окном, но сдвинуться с места была не в состоянии, даже накинуть поверх лифчика футболку и то не могла.
После ухода Бориса прошло чуть меньше двадцати минут, но мне этого хватило, чтобы окончательно прийти в себя и спокойно принять то, что вообще произошло. Осознанием произошедшего меня накрыло словно морской волной и я закрыла лицо ладонями, шумно вздыхая.
Ну, во-первых, меня едва не изнасиловал тот подонок Степан, который задолжал Борису круглую сумму денег, и это вызывало во мне не столько страх, сколько злость. То есть он прекрасно знал, что был виновен по всем фронтам, но все равно решил отыграться за свое унижение.
Во-вторых, Борис, кажется, убил его. Думаю, я никогда бы на его месте не сумела отнять чужую жизнь, но ведь у него особо не было другого выбора. Степан пробрался в его дом и угрожал мне, кто знает, чем бы все это могло еще закончиться.
В-третьих, я бросилась своему спасителю на шею и поцеловала, а он…он… отвечал мне с тем же сумасшедшим желанием. Боже… мне гореть в аду… Как вообще такое могло случиться? У меня же в голове не синтепух в конце концов! Он же… он же… мне даже не нравится!..
Услышав стук в дверь, я подняла голову и вздрогнула, когда ко мне в комнату зашел Кравцов. В руках у него был стакан с водой, который он протянул мне, как только присел рядом на край кровати.
— Вниз тебе пока лучше не спускаться, — тихо сказал он, наблюдая за тем, как я забираю у него воду и пью, а потом прищурился и покачал головой. — Странно наблюдать за твоим спокойствием после того, как тебя пытались изнасиловать и убить.
Я вернула ему стакан и прижала к себе лежащую рядом подушку, потому что чувствовала себя в таком виде неуютно.
— Знаете, это не самое ужасное, что произошло за этот промежуток времени, — сказала и нахмурилась. — Я была не в себе, простите.
Мужчина, не отводя глаз, смотрел на меня, а потом хмыкнул и перевел взгляд в окно.
— Да, и ты меня прости. Я тоже был не в себе… и в прошлый раз тоже, — мои щеки запылали из-за упоминания о вчерашнем недоразумении, и я сглотнула образовавшийся в горле комок. — Это, наверное, магнитные бури, не иначе.
Да он еще и издевается надо мной?!
— Наверное, — буркнула я, прижимая подушку сильнее. — А вы… — подбирать слова получалось с трудом. — Степан мертв, да?
Борис снова посмотрел на меня и кивнул.
— Но что теперь с вами будет? Как на это отреагирует полиция? — заволновалась я. — Они же повесят на вас убийство и...
— Он пробрался в мой дом, — спокойно заговорил Кравцов. — Убил моего охранника и пытался навредить тебе. Здесь закон на моей стороне. Не забивай себе голову ерундой.
«Тише, маленькая, тише. Я здесь, я рядом… прости, что не пришел раньше. Не плачь, все хорошо… Ну же, успокойся… Он мертв, слышишь? Всех, кто посмеет тронуть тебя хотя бы пальцем, я буду убивать. Тише… Перестань плакать, малышка…»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Эти слова все еще бились в моей голове, вызывая дрожь в теле и, почему-то, приятное тепло, но поверить в то, что это говорил сидящий передо мной человек, получалось с трудом. Борис всегда казался мне неприступной стеной, куском льда, не способным на нежность, опасным и беспощадным бандитом… и это мое внезапное влечение к нему лишь какая-то чудовищная ошибка. Он просто оказался рядом, когда мне нужна была поддержка. Мотыльки обычно летят на огонь, а Кравцов был льдом…
Неожиданно мужчина поднялся и пошел к выходу, но оглянулся через плечо.
— Постарайся поспать. Если решишь, что тебе нужна психологическая помощь, то сообщи мне об этом, хорошо? Я пойду, у меня еще есть незаконченные дела, — он прикрыл дверь и ушел, так и не дождавшись от меня ответа.
Я закрыла глаза и, уткнувшись лицом в подушку, закричала, но она поглотила весь шум. Раздраженно бросив ее на пол, я легла на бок и притянула к себе покрывало, чувствуя, как дрожали губы.
Меня и саму напрягала моя патологическая отходчивость там, где другим людям действительно требовался психолог или психиатр, в то время как я жила с этим, отодвинув воспоминания о таких моментах в темный ящик. Может, конечно, я просто выработала с годами в себе это качество, но мне все равно казалось, что однажды я не выдержу всего этого безумия, оно поглотит меня, и я сорвусь.
* * *
Борису пришлось проследить, чтобы в гостиной не осталось ни одной капли крови от подонка, посмевшего тронуть ЕГО девочку. Да, Вика теперь определенно была его, хотя сама этого еще не знала. Мужчина отрицал бы это, но после того, как она сама потянулась за поцелуем, стал уверен в том, что у нее есть чувства к нему, хотя малышка всеми силами отвергала данный факт. И будь Борис миллион раз проклят и виноват перед Александром, но со своим влечением с этой чертовке ничего поделать не мог.
Выйдя на улицу, мужчина взглянул на домик охранника, где все еще крутились судмедэксперты и вздохнул. Он прекрасно понимал, что после случившегося следовало усилить охрану дома, потому что раз уж эта гнида сумела пробраться на территорию, то и люди, желающие навредить Вике, тоже смогут, а этого допустить никак нельзя. Кравцов решил, что костьми ляжет, но убережет девчонку, особенно если она снова и снова будет дарить ему свои поцелуи.
Бл*дь! Так некстати вспомнил об этом, и в паху стало тесно. Да эта малышка действовала на него как самый жесткий возбудитель!..
Чертыхнувшись, Борис достал из пачки сигарету и закурил. Да, так определенно было лучше, но алкоголь все же был куда надежнее…
* * *
Я сумела уснуть лишь после того, как в окне перестал моргать свет полицейских машин, но потом все равно проснулась примерно через час, потому что очень хотела пить.
Тихонько выйдя из комнаты, я пошла вниз, невольно вспоминая, как точно так же спускалась по лестнице, решив что домой вернулся Борис, но встретилась там, увы, вовсе не с ним. Как-то некстати подумала об этом: по телу пробежала мелкая дрожь и начало казаться, что вот сейчас на меня кто-то нападет. Отходчивость отходчивостью, но страх повторения этого кошмара никуда не ушел. Мне бы не хотелось больше столкнуться с каким-нибудь психопатом, а в моей жизни их стало как-то слишком много.
Темной тенью скользнув на кухню, я потянулась и включила свет, но тут же пронзительно взвизгнула от неожиданности, увидев развалившегося на стуле Бориса, который, как ни в чем не бывало, попивал что-то янтарного цвета из стакана. К слову, на нем были только штаны. Опять.
— Прости, что напугал, — его глаза смотрели цепко. — Я тут пытаюсь бороться с магнитными бурями, — сказал и отсалютовал стаканом. — Будешь?
Я отрицательно помотала головой и прошла к раковине, собираясь набрать себе воды и вернуться в постель.
Пока пила, чувствовала прожигающий взгляд мужчины затылком и от этого чуть не подавилась. Обернувшись, на мгновение замерла, непроизвольно мазнув взглядом по рельефному животу Бориса, а когда почувствовала, что щеки снова горят, отвернулась и поспешила покинуть кухню, бросив напоследок что-то вроде «добрых снов».
