думать, что это результат одомашнивания различных диких предков в местах их обитания. Но, конечно, нельзя отрицать и вероятность того, что все эти виды были одомашнены единожды, а существующее на сегодняшний день изобилие возникло позже.
Но какая же из этих альтернатив верна?
Глава 6. Происхождение видов
Встречайте Карлоса Дрисколла. В конце 1990-х годов, еще будучи студентом Мэрилендского университета в Балтиморе, он начал живо интересоваться охраной природы. Дрисколлу хотелось посвятить себя сохранению редких видов животных. Правда, он не знал, каких именно (хотя и питал слабость к змеям и ящерицам) и что для этого нужно.
Как-то раз в беседе с деканом биологического факультета он обмолвился, что пока еще не решил, чем будет заниматься после окончания учебы. Выяснилось, что один из старых университетских приятелей декана проводит передовые исследования в области консервационной генетики[47] кошек, да еще, как ни удивительно, в расположенном неподалеку Национальном институте онкологии (в главе пятнадцатой мы вернемся к вопросу о том, почему эта организация имеет в штате ученого, который занимается генетикой кошек).
Дрисколл не особенно интересовался исследованием ДНК, но, когда впереди полная неопределенность, от предложенной помощи не отказываются. Поэтому он отправился на собеседование с доктором Стивеном О'Брайеном, который был и до сих пор остается ведущим специалистом в этой области. А дальше, как вы уже, наверное, поняли, Дрисколл стал работать в лаборатории О'Брайена, где изучал генетическую изменчивость диких видов кошачьих. Такие счастливые случайности часто определяют научную карьеру.
Дрисколл проработал в лаборатории Национального института онкологии около шести лет, сначала числясь при ней лаборантом, потом — магистрантом, и исследовал генетические различия у львов, пум и гепардов. К тому моменту, когда он был готов начать работу над диссертацией, он уже серьезно увлекся анализом ДНК. Я видел, как то же самое происходило с магистрантами у меня в лаборатории. Те, кто изначально планировал посвятить себя полевым наблюдениям за экологией или поведением животных, не могли устоять перед притягательностью генетических исследований. Вы приходите в лабораторию утром (а в случае с магистрантами — обычно подтягиваетесь ближе к полудню), весь день вкалываете не покладая рук и к завершению рабочего дня успеваете сгенерировать неимоверное количество информации. Возможно, это не так увлекательно и романтично, как научная экспедиция по далеким экзотическим местам, зато вы можете очень быстро достичь существенного прогресса. Кроме того, анализ ДНК способен многое рассказать о жизни животных: о том, как они скрещивались между собой и эволюционировали с течением времени.
Самым сложным для Дрисколла было выбрать, какие виды изучать для написания диссертации и где это делать. И тут снова вмешалась судьба. Дрисколл частенько вызывался съездить в аэропорт и встретить там приглашенного лектора не только из-за своей отзывчивости, но еще и потому, что, по его собственным словам, это давало ему возможность побеседовать во время поездки с кем-нибудь из светил биологии, попавших к нему в плен.
Одним из таких светил оказался Дэвид Макдональд, оксфордский профессор и специалист мирового уровня по млекопитающим хищникам. Дрисколл быстро нашел с ним общий язык.
Макдональд работал над поиском отличий между шотландскими лесными кошками (шотландский вариант европейской лесной кошки[48]) и их одомашненными родственниками. Мы с вами уже знаем, что надежного способа отличить их друг от друга по внешнему виду не существует. Но еще труднее отличить дикую кошку от гибридов, появившихся на свет в результате спаривания диких и домашних животных. Макдональд надеялся разработать генетический тест, который позволил бы различать их, — это стало бы первым шагом к тому, чтобы сохранить этих кошек как генетически обособленную популяцию. К тому времени Дрисколл уже успел стать экспертом в подобных методах исследований. Эта встреча была послана ему судьбой. И Дрисколл отправился в Оксфорд работать над диссертацией.
Изначально планировалось, что проект будет всецело посвящен шотландским лесным кошкам, но Дрисколл быстро расширил его охват. Дикие кошки сосуществуют с домашними по всему ареалу своего обитания, поэтому теоретически «гибридизация» — научный термин, которым обозначается скрещивание двух видов или обособленных популяций, — достаточно распространенная проблема. К тому же загадка происхождения домашних кошек сама по себе требовала тщательного генетического расследования. Когда вы собираетесь писать диссертацию по генетике кошек, вам волей-неволей приходится иметь дело с такими трудными вопросами!
Дрисколл задумал собрать пробы ДНК домашних и диких кошек по всему естественному ареалу обитания последних. Задача просто грандиозная: для того, чтобы выполнить ее с нуля, потребовались бы годы, если не десятилетия. К счастью, во многих странах Европы нашлись ученые, которые занимались исследованием диких кошек и от которых можно было получить образцы биологического материала.
Некоторые из этих исследователей уже сотрудничали с оксфордской лабораторией и были рады поучаствовать в проекте. Но большинство ученых в разбросанных по всему миру университетах и правительственных организациях не имели связей с Оксфордом; сбор данных о местных популяциях кошек был частью их работы, направленной на исследование местной фауны. Надо сказать, что у зоологов существует своя неофициальная иерархия: чем внушительнее предмет вашего изучения, тем он престижнее. Заниматься рысями и бурыми медведями престижно. Шакалами — уже не очень. Бездомными кошками? Ничуть.
Другими словами, у этих специалистов по кошкам было что-то вроде комплекса неполноценности. Естественно, они с подозрением отнеслись к тому, что какой-то незнакомый американец из снобского английского университета просит их поделиться образцами. Какой в этом смысл? Откуда им знать, станет ли он держать их в курсе дела и уж тем более упомянет ли об их вкладе в проект?
Дрисколл придумал, как снискать их расположение. Отправляясь в Англию, он взял с собой свой огненно-оранжевый мотоцикл BMW: он говорит, что это было лучшее решение, которое он когда-либо принимал. Когда ему надо было посетить кого-нибудь из ученых и попросить их о помощи, он не покупал билет на самолет и не бронировал номер в хорошем отеле, как важный ученый. Вместо этого он вскакивал на свой мотоцикл, пересекал Ла-Манш на судне на воздушной подушке (если повезет) или по Евротоннелю (если не повезет), а дальше ехал по европейским дорогам к своим коллегам в Венгрию, Сербию, Болгарию, Словению, Хорватию, Черногорию и другие страны. Благодаря естественному непринужденному поведению его везде принимали с радостью и вместо неловких, скованных деловых встреч приглашали на ужин и предлагали остановиться на ночлег. И
