сейчас?
Та посмотрела на небо, заметила, что уже посветлело. Хоть Фан и хотела, чтобы Инло прямо сейчас приступила к работе, но у жадности должны быть пределы, поэтому она с досадой покачала головой и выдавила:
– Ступай поешь, а потом иди в мастерскую работать.
– Слушаюсь, – с улыбкой ответила Вэй Инло.
Тетушка Фан ушла, прихватив платье с вышитыми глициниями. Со стороны было видно, что она не могла дождаться момента, чтобы сменить наряд и покрасоваться перед другими служанками.
– Вы только гляньте, опять она за свое. – Цзиньсю снова сплетничала за ее спиной с другими служанками. – Воистину, быть служанкой у тебя в крови, нам нужно брать с тебя пример, чтобы жить хорошо.
Цзисян было невыносимо слушать такое, она уже хотела вмешаться, но тут ее потянула за руку Вэй Инло.
– Сестрица Инло, она про тебя такие гадости мелет, ты разве не злишься? – Цзисян была в страшном гневе.
Вэй Инло лишь рассмеялась. Ее время было слишком драгоценным, разве могла она тратить его на эту жалкую Цзиньсю?
– Цзисян, можешь мне помочь немного? – спросила Вэй Инло.
– Конечно, – согласилась Цзисян, даже не спросив чем.
– Я не пойду завтракать, можешь прихватить для меня одну маньтоу[56]? – попросила Вэй Инло. – У меня есть одно дело, я сразу пойду в вышивальную мастерскую.
В этот час мастерская напоминала безмятежно спящего человека.
Вэй Инло взяла метлу и принялась подметать. Перед входом в мастерскую росли глицинии, и опавшие лепестки, взлетая в воздух, оставляли после себя тонкий, легкий аромат.
– Ты чего так рано? – внезапно раздался голос за ее спиной.
Вэй Инло повернулась и с улыбкой ответила:
– Матушка Чжан, вы тоже всегда приходите рано.
Эту встречу девушка спланировала заранее.
Матушка Чжан всегда работает в мастерской – первой приходит, последней уходит, поэтому если Вэй Инло решила пропустить завтрак и пришла к дверям пораньше, то она обязательно дождется матушку Чжан.
Вэй Инло улыбнулась:
– Сегодня мой первый день работы здесь, боялась опоздать, вот и пришла пораньше.
Старики любят послушных детей, и матушка Чжан не была исключением, на ее строгом, почти жестком лице проступила едва заметная улыбка:
– Какая смышленая девочка.
Следующие полмесяца она каждый день вставала затемно и до рассвета вышивала одежду для тетушки Фан: глицинии, орхидеи, карпов, синих птиц – узор никогда не повторялся. Потом вместо завтрака бежала прямиком в мастерскую с метлой в руках.
Некоторые пытались ей подражать, но их и на пять дней не хватало.
– Она воистину прирожденная служанка, – говорила Цзиньсю остальным. – Мне за ней не угнаться.
Она не могла ей подражать, да и не хотела, потому что не видела в том никакой для себя выгоды.
Вэй Инло хоть и выполняла личные поручения тетушки Фан, но все равно получала от нее палок. Хоть и приходила ни свет ни заря мести двор вышивальной мастерской, но матушка Чжан всё равно не проявляла к ней снисхождения: работы давала столько же, сколько и остальным, а иногда и побольше. Многие служанки начали подшучивать над Вэй Инло:
– Столько усилий, и всё без толку, зачем вообще так надрываться?
Но Вэй Инло не считалась с их мнением и не обращала внимания на сплетни, она упрямо продолжала гнуть свою линию, хоть это и не сулило заметной выгоды. Однако тетушка Фан и матушка Чжан мало-помалу стали относиться к ней мягче, особенно матушка Чжан. Иногда во время перерывов она подходила к ней поболтать о том о сем. Вэй Инло всегда спокойно слушала, порой вставляла пару слов, задавала один-другой пустяковый вопрос, а матушка Чжан, видя, какая та смышленая и понятливая, могла не задумываясь отвечать ей.
– Матушка, вот здесь лучше взять красную или зеленую нить?
– Возьми красную, она будет смотреться более празднично.
– Матушка, на платке для старшей наложницы Юй лучше вышить карпов или орхидеи?
– Карпов, это хороший знак.
– Матушка, а чья вышивка лучше: моя или Вэй Иннин?
– Вэй Иннин лучше, – не задумываясь ответила матушка Чжан и замерла, уставившись на Вэй Инло.
Вэй Инло с улыбкой смотрела прямо на нее. Целый месяц ежедневные встречи, ничего не значащие вопросы, и всё ради одного – заставить матушку Чжан ответить на один-единственный вопрос.
Матушка Чжан долго буравила Инло взглядом, а потом медленно произнесла:
– Я ослышалась. Никакой Вэй Иннин я не знаю.
Глава 14
Принудительное лечение
Вэй Инло улыбнулась.
– Матушка, если вы не знаете ее, то почему так категорично утверждаете, что ее вышивка лучше моей?
Вэй Инло подняла пяльцы с тканью.
– Это она меня учила, а я была послушной ученицей.
С детства Вэй Инло восхищалась своей сестрицей: в других семьях даже близнецы стремились отличаться друг от друга, а она жалела, что не могла сравниться с Иннин.
Инло подражала ее нарядам и прическам, мимике, походке и, разумеется, вышивке.
– Мои таланты ограничены, хоть она и была замечательным учителем, но едва ли я смогла овладеть хотя бы половиной ее умений, – продолжала Вэй Инло, – поэтому вы верно подметили, в вышивке Иннин куда лучше.
Матушка Чжан долго молчала.
– Расскажите мне о ней, – тихо попросила Вэй Инло. – Она ведь раньше работала в вышивальной мастерской, наверняка была под вашей опекой.
– Здесь так много вышивальщиц, помимо местных служанок, приходят еще и швеи из дворца, – ответила матушка Чжан, на ее лице не дрогнул ни один мускул. – Да и работы так много, разве всех упомнишь по именам? Кстати, ты уже закончила свою?
Чжан всячески отпиралась, даже совершенно неуклюже попыталась повернуть разговор в другое русло, но Вэй Инло не могла упустить такой шанс, а потому, послушно склонив голову, начала канючить:
– Матушка Чжан, я совсем неопытная, многого еще не понимаю, не умею вести беседу. Во дворце я, кажется, давно, а друзей толком и нет, только на вас и могу положиться. Пожалуйста, подскажите мне, как быть, чтобы не повторить ошибок Вэй Иннин?
Но та по-прежнему не проронила ни звука.
На сей раз Вэй Инло на стала настаивать. Это госпожа могла требовать что-то от слуги, она же работает в подчинении матушки Чжан и пусть и с натяжкой, но все же состоит у нее в услужении.
Согласится матушка Чжан ответить на ее вопрос или нет, зависит от того впечатления, которое Вэй Инло оставила за месяц… и от того, какое место в душе Чжан занимала сестрица.
Время шло, жар в сердце Инло постепенно сменялся ознобом, а
