Дверь стала отворяться. Хьюстон был не вооружен, наг, беспомощен во тьме. Ему не выжить. Тогда Пит набрал полную грудь воздуха, готовясь заорать.
И тут же остановился. Помощь вовремя все равно не подоспеет. А крик лишь насторожит убийцу и заставит его действовать как можно быстрее. Хьюстон изо всех сил вжал голову в подушку. Если убийца воспользуется ножом, тогда у Хьюстона будет возможность прыгнуть и схватить его за руку.
А дальше? Разумеется, этот человек тренирован, в то время как Пит не имеет никакой подготовки. Руки парализовало от страха. Пальцы онемели.
Он прищурился, понимая, что с такого расстояния никакому убийце не рассмотреть, спит Хьюстон или бодрствует. Дверь была полностью открыта, но в соседней комнате царил мрак. Хьюстону была видна лишь тень, направляющаяся к нему. Согбенная. Осторожно передвигающаяся. Никаких выстрелов, способных разбудить постояльцев. Нож - вот отличное оружие для такого дела. Или подушка... как беднягу-священника.
Фигура приблизилась к кровати. И принялась изучать Хьюстона. Несмотря на то, что легкие жгло немилосердно, Хьюстон старался дышать, напрягая брюшной пресс, чтобы звук выходил ровным, как у спящего.
К нему потянулась рука.
Сейчас! И Хьюстон нырнул. А затем взвился в воздух, приземлившись прямо на человека, повалив его, запутав в протянутых за собой простынях, и путаясь сам. Они стали биться на полу в отчаянной схватке. Пит выругался и постарался выдернуть нож из руки убийцы. И тут в пах ему врезалось колено. Пит застонал, чуть не согнулся пополам и схватил убийцу за горло.
- Пит, прекрати! - Но он продолжал душить. - Нет, Пит! - В темноте голос был хриплым, дергающимся. - Хватит! Ты мне больно делаешь!
Задыхаясь, Хьюстон замер. И в тот же момент выпустил жертву из рук.
- Симона!
- Горло, Боже...
- Господи, прости. - Хьюстон, пошатываясь, поднялся на ноги и помог женщине встать. Он зашарил рукой по стене в поисках выключателя, а затем включил лампу на столике возле кровати. Симона глотала слюну, массируя пережатое горло. На ней была рубашка и джинсы. Левая щека опухала. Она быстро, от боли мигала.
- Черт, да я же тебя едва не прикончил! - сказал Хьюстон.
Симона свалилась поперек кровати, разминая шею. Простыни лежали на полу.
Внезапно Хьюстон почувствовал холод.
И собственную наготу. Он стоял совсем рядом с женщиной абсолютно голый. Трясущимися руками Пит поднял простыни с пола и обернулся ими. Длинный конец он закинул через плечо.
Симона расхохоталась.
- В чем дело? - удивился Пит.
- Вид у тебя идиотский, - сказала она. - Смешной и глупый.
- Да ты меня чуть ли не до смерти напугала!
- Второй ключ забрал отец. Поэтому через входную дверь я попасть не могла.
- Так постучала бы, что ли!
- А если бы меня кто увидел? Отец, например? Нет уж! Поэтому я обнаружила ключи от соседней комнаты и прошла через эту дверь.
Пит сжал простыни. И снова Симона засмеялась.
- А когда я открывала соседнюю дверь, то стукнула ключом в замке.
- Ты могла бы постучать в соседнюю дверь!
- В том-то и была загвоздка. Я не хотела тебя будить. Ты не думай, я не только над тобой, я над нами обоими смеюсь. Вся мизансцена получилась забавная. Эти простыни. - Она показала пальцем и захихикала. - Ты выглядишь оскорбленным величеством. - По ее щекам катились слезы.
Пит сам не смог сдержаться. Он осмотрел себя, эти смятые простыни и представил, как смешно выглядит со стороны - свое замешательство, негодование. Он почувствовал, как в нем закипает смех. Рухнув на постель, он смеялся до тех пор, пока не заныл живот. Слезы заструились по его лицу.
- Господи, ну и парочка, - простонал он. - Неужели было что-то такое срочное, необходимое, что нельзя было подождать до утра?
Симона прекратила смеяться.
Лицо ее походило на лицо ребенка, глаза были наполнены до краев страхом.
И тут до Хьюстона дошло.
- Нет.
- Пит, я...
- Нет, - повторил он твердо. Она выглядела пристыженной.
- Мне очень неловко.
- Ерунда.
- Я думала... Ладно, проехали. Если бы я с тобой переспала, то тогда ты, быть может, понял, как много для меня значишь и как я хочу быть с тобой. Я сказала тебе, о чем говорил отец. Но ведь это не мои слова. Я просто переводила, позволила ему высказать свою точку зрения.
- Но не стала спорить.
- Не при нем же. Это бы его возмутило.
- То есть, ты не сдаешься?
Она решительно покачала головой.
- Поедешь со мной? - он выпрямился. - В Ронсево?
- Куда угодно. Я тебя одного не отпущу. Ты мне необходим. Черт побери, да я же тебя люблю!
- Не надо.
Она была поражена.
- Не говори. Не надо.
Пит закрыл глаза. И его затрясло.
27
Они выехали на рассвете. Под дверь отца Симона подсунула записку, в которой написала о том, чтобы он не волновался, что она позвонит и все объяснит, и что в любом случае скрываться вечно она не сможет, да и не намерена.
У них с Хьюстоном все было наравне и шансы на спасение одинаковые.
Но пока они ехали - Пит выбрал другой маршрут до города и все время наблюдал за дорогой в зеркальце заднего обзора - то почему-то все время молчали. Узкая дорога извивалась крутыми кольцами сквозь обсаженную деревьями деревенскую местность. И чем дольше они молчали, тем отчетливее осознавали, что их нервозность все больше и больше нарастает.
- Что-то не в порядке, - наконец, проговорила Симона. - Что?
Хьюстон покачал головой из стороны в сторону, уходя от вопроса.
- Так нечестно, - возмутилась Симона. - Будь же правдивым хотя бы со мной.
Хьюстон вцепился обеими руками в руль.
- Это не твоя забота.
- Все, что касается тебя, касается и меня тоже. Пожалуйста, не отбрасывай меня. Я этого не заслужила.
Хьюстон закусил губу до такой степени, что она заныла.
- Со мной все будет в порядке. Просто мне следует все хорошенько обдумать.
- Это касательно прошлой ночи?
Пит кивнул.
- То, что я хотела? И снова кивок.
- Моя жена... Нет, давай-ка о ней не говорить. Не хочется причинять тебе боль.
- А ты и не сможешь. Я ведь не лгала. Поэтому со всей серьезностью сказала, что люблю тебя. - Симона подняла руку. - Дай закончить. Я поторопила события. Сама знаю. Знаю и то, что сложностей не миновать. Но я согласна рискнуть. Я просто обязана рискнуть. Потому что всегда этого хотела. И теперь хочу. Показать тебе.
- Я ведь тебя ни в чем не обвиняю.
- Тогда позволь задать тебе вопрос. Ты свою жену любил?
- Разве это не очевидно?
- Не слишком подходящий ответ. Для меня. Нет, ты скажи об этом прямо и честно. Любил ее, или же ваш брак превратился в обыкновенную привычку?
Хьюстон заторможенно проговорил напряженным голосом:
- Я ее любил.
- Тогда так: она думала о том, что ты остаток жизни проведешь, говоря о ней? Что ты верен ей до такой степени, что даже после ее смерти будешь себя вести так, словно вы еще женаты? Отвергнешь другую женщину?
- Да нет. Она бы страшно рассердилась, услыхав такое.
- Ну, тогда будь верен ее памяти. Уважай ее. С благодарностью вспоминай мгновения, проведенные с ней. И поверь: я не собираюсь с ней соперничать. Не собираюсь занимать ее место. Не хочу, чтобы ты ее забывал. Хочу разделять твою любовь.
Хьюстон вздохнул. Глаза щипало от слез.
- Пит, мы можем умереть сегодня днем, ночью, завтра. Но по крайней мере вместе. Мы разделим мгновения, подаренные нам.
- Ну, разве ты не понимаешь? Ты мне нравишься! Но мне это вовсе не нужно сейчас. Мне хочется лишь оплакивать Джен.
Симона тяжело взглянула на Пита.
- Я стремлюсь отыскать убийцу. Я не имею права нравиться тебе. А ты - мне.
Но в ответ Симона лишь положила ладонь ему на руку.
28
Никогда прежде Пит и Симона не были в офисе Беллэя. Когда они вошли туда, то оказалось, что его нет. Они обратились к сидящему за столом тучному полицейскому и поинтересовались, как отыскать Беллэя.
Ответ француза оказался настолько тревожным и странным, что Симона взволнованно повернулась к Питу.
- У него нет кабинета, - сказала она. - Он даже не приписан к здешнему комиссариату.
- Тут какая-то ошибка. Он ведь говорил, что ему отдали наше дело лишь потому, что он понимает мой английский.
- Он из Парижа.
- Верно, он нам так и отрекомендовался. Сказал, что несколько лет тому назад в Париже имел дело с какими-то англичанами.
- Но приехал он сюда вовсе не тогда, когда сказал, - прошептала Симона. Полицейский говорит, что прибыл он в день взрыва. Помнишь? Нас привезли в неотложную помощь и мы там какое-то время ждали. Затем показался Беллэй.
Стукнула дверь. Они резко и удивленно развернулись на месте.
В дверном проеме стоял Беллэй. Он был одет так же тщательно, как и в прошлый раз: коричневый костюм с жилеткой, брюки тщательно отутюжены, вид у него был аккуратный и подтянутый. Он с любопытством и иронией наблюдал за парой: голова чуть наклонена вбок, брови приподняты, во взгляде - вопрос. Короткие темные волосы тщательно расчесаны.
